Никита Симонян - Футбол – только ли игра?
Трудно даже предположить, чем бы все кончилось. Но Яшина в это время пригласили на матч сборной мира со сборной Англии. Он так стоял в воротах, такие брал мячи, что стадион ревел, стонал от восторга. И, возвратившись домой, Яшин стал для болельщиков прежним Яшиным, прежним любимцем.
Человек он сильный и волевой – недаром носит имя Лев, – но собраться перед тем ответственным, показательным матчем после свиста трибун и ему было нелегко. Тем более что отличает его огромная мера требовательности к себе и, я бы сказал, совестливости. А такие люди, чем бы они ни занимались, не могут мириться со своими неудачами именно в силу совестливости – заедят себя.
Начиная футбольную карьеру, он вряд ли воспарял в честолюбивых мечтах и видел себя лучшим вратарем страны, Европы, мира. Это не по-яшински, не в его характере. Да и начало не предвещало триумфа.
В воротах «Динамо» появился долговязый парнишка, заменивший невысокого, крепко сбитого, прыгучего Хомича, который получил травму. В этом матче с динамовцами «Спартак» проигрывал 0:1. Шла передача в штрафную площадку, и вдруг долговязый новичок выскакивает на перехват мяча, да невпопад. Николаю Паршину стоило чуть коснуться мяча головой, и он через вратаря полетел в сетку.
Вернувшись в раздевалку, мы обсуждали игру, и кто-то сказал: «Слава богу, что этот малый пенку пустил!»
Яшин рассказывает в своей книге, в каком отчаянии был тогда.
– Не ошибусь, если скажу, что подобного промаха на выходе Яшин больше не допустил. Он не устает повторять вратарям: «Не уверен – не выходи. Если вышел, иди до конца». А то случается иной раз, вратарь собрался выйти и остановился на полпути, а ворота пустые, незащищенные, и нередко это оборачивается голом. Не знаю другого вратаря, который бы так видел игру, так предугадывал атаки соперника, так умел занять единственно верную позицию в воротах и так блистательно играть на выходах. Один вратарь прекрасно берет верхние мячи, другой хорошо реагирует на нижние – Яшин умеет все.
Принимая мяч, он редко падал. Чем выше класс вратаря, тем меньше падений. Бывает, что вратарь, к удовольствию болельщиков, демонстрируя самоотверженность, бросается на землю, а мяч можно просто погасить.
Забить ему было крайне трудно. Высоченная фигура. Разведет руки в стороны – закроет все ворота. А тут еще кепка на голове, которая со временем стала как бы знаком «непробиваемости». Все забываю у него спросить, менял ли он когда-нибудь кепку. Думаю, нет. Вратари суеверны. Кто-то бросает талисман в угол ворот, кто-то кладет запасные перчатки. У вратарей особая психология: не имеют права ошибаться. Ошибка кончается голом. Когда мяч в воротах – виноват вратарь. Не забьет нападающий, упустит вернейший шанс – это ничего. А пропустит мяч вратарь – и партнеры разгневаются, и публика.
На соперников, по-моему, действовало само имя – Яшин! Мне понятно, почему некоторые блистательные игроки не могли забить ему пенальти. На чемпионате Европы 1963 года не мог реализовать одиннадцатиметровый Алессандро Маццола, выдающийся итальянский футболист, превзошедший в футболе даже своего знаменитого отца, погибшего в авиационной катастрофе.
Игроки, которые всегда безошибочно били в любой угол, пробивали рядом с Яшиным. Он не только за счет мастерства побеждал в дуэлях, но психологически их выигрывал. В воротах Яшин – и форвардов связывает неуверенность.
Я бил ему, как обычно, как всем вратарям, а забил всего один гол. Теперь при случае напоминаю: «Видишь, какой я верный друг – всего один гол забил». Хотя говорить надо, наверное, не так – не «всего один», а «все-таки забил».
Три раза он участвовал в чемпионатах мира. Двадцать лет защищал ворота нашей сборной.
Секретов при себе не держал. Очень доброжелательно относился к новичкам, но терпеть не мог разгильдяйства, равнодушия. Однажды, как всегда руководя игрой, сделал справедливое замечание нападающему, который боялся перестараться, а тот грубо ему ответил. Ошеломленный Лева, вернувшись в раздевалку, отвесил самоуверенному грубияну затрещину. Его разбирали на собрании, он признал вину – нехорошо заниматься рукоприкладством. Но можно ли спокойно наблюдать, как десять игроков выкладываются, себя не щадя, а одиннадцатый стоит? Готов был учить всему, что умеет сам. Думаю, немало дал он второму динамовскому вратарю Владимиру Беляеву, а ведь при соперничестве (если один в воротах, то другой – на скамейке запасных) отношения зачастую складываются непросто. Яшин же был открыт, я бы даже сказал, простодушен.
Он обычно не обижается по мелочам, умеет снисходить к слабостям и недостаткам товарища, видеть сквозь них главную суть человека. Склад ума – мужицкий, трезвый, крепкий. Никогда не сорвется. Скорее я сорвусь, хоть тоже не отличаюсь особой импульсивностью: «Да ладно, бросьте вы!», а Лев Иванович не скажет ни «ладно», ни «бросьте», будет терпеливо все объяснять, спокойно доказывать. Может, любимая рыбалка помогает обретать такое равновесие?
Однажды я пристал к нему: «Лева, ну что это за страсть? Сидишь и сидишь на берегу, ждешь и ждешь когда клюнет. От тебя ничего не зависит. Объясни ты мне, какое тут удовольствие?» Объяснил: «Смотришь на воду, на блесну, от всех треволнений отключаешься – мир прекрасен». Что ж, каждому свое. Наверное, это занятие больше для голкиперов, чем для форвардов.
Немногие при громкой славе остаются скромными, простыми людьми. Яшин не заносился, не требовал к себе особого отношения, снисхождения.
К славе выдающегося вратаря он прибавил и другую славу: весь мир его знает как открытого, обаятельного человека. Отсюда и невероятная его популярность.
Обычное зрелище на любом чемпионате – звезда, окруженная почитателями. Но как по-разному держатся звезды! Снисходительная улыбка, снисходительное помахивание рукой – я вежлив, но не могу к вам спуститься, я неземной. Лев Иванович проявлял неизменное уважение к людям. Обступят его сто человек, все сто будут просить автограф, и он никого не обойдет. Иногда ждем его в автобусе, он виновато оглядывается на нас и терпеливо подписывает открытки, которые ему протягивают, газетные фотографии.
К нему с большим почтением относятся очень многие выдающиеся футболисты. Когда в 1983 году мы проиграли сборной Португалии отборочный матч чемпионата Европы, к нам в автобус вошел Эйсебио.
– Извините, что вторгаюсь в такую минуту, но очень прошу, передайте, пожалуйста, привет Льву Яшину.
Потом мы встретились с Эйсебио в Мексике, извинялся уже я, что не оказали ему тогда должного приема, и сообщил: привет Льву Ивановичу передали. Эйсебио просиял: «А как он сейчас? Как живет?»
В последние годы мы работали с ним вместе в Управлении футбола. Когда-то Яшин был начальником футбольной команды «Динамо», потом его почему-то отстранили от этой должности, а к другой работе в клубе не привлекли, хотя он был знаменем «Динамо». И Лев Иванович оказался в тени. Вот уж поистине, в своем отечестве пророка нет.
В это время в Управлении футбола появилась должность государственного тренера по воспитательной работе. Стали думать, кто может ее занять. Ну, конечно, Яшин! Кандидатуры лучше, достойней и быть не могло. Воспитывало само его появление в любой сборной, любом клубе, его авторитетное слово.
Встречи Яшина с трудовыми коллективами, с футбольными – он никогда ни перед кем не отказывался выступить, – его выезды за рубеж, его встречи с руководителями федераций, с болельщиками прибавляли авторитета всему Госкомспорту СССР. Его всюду знают и чтут. Финны, например, ежегодно проводят турнир имени Льва Яшина.
Подкралась беда – держался очень мужественно. Давно его беспокоили боли в ноге. Особенно плохо чувствовал себя в Венгрии, во время поездки на матч с ветеранами. По возвращении услышал приговор врачей: ампутация, другого выхода нет.
Как откликнулся весь мир на его несчастье! О болезни Яшина передали все агентства. В Управление футбола отовсюду звонили, пришли телеграммы от всех национальных федераций футбола. Письма, открытки поступали к нему со всех концов Советского Союза, из других стран, все спрашивали: чем можем помочь? Приезжали делегации от рабочих коллективов из самых разных городов. И он, несмотря на тяжелое состояние, всех принимал в больнице, со всеми разговаривал, всех благодарил. Только перед близкими друзьями мог иногда на какое-то мгновение обнаружить свои переживания, но тотчас брал себя в руки.
– Ты еще выйдешь на поле, – говорил я ему, – сделаешь первый удар по мячу, – и он кивал в ответ: выйду!
Живет как жил. По воскресеньям ловит рыбу, даже на подледный лов ездит, и много работает. Недавно мы проводили его из Управления футбола на работу в общество «Динамо». Надо сказать, возвращался он в родной клуб с радостью. Это правильно, что его пригласили и что он не отказался.
Мне, правда, было грустно, что теперь будем реже видеться. И он, вероятно, подумал о том же:
