Паоло Ди Канио - Ди Канио Паоло. Автобиография
Конечно, в тот момент я об этом не догадывался. Я только знал, что наказали меня одного. И поэтому я оттолкнул Элкока. Я не собирался валить его на землю. Своим жестом я просто выражал несогласие с его решением. Я отворачивался от него, как будто говоря: «Да ладно, забудь. Иди отсюда». У меня не было желания его оскорблять. Я ему ничего не сказал. Я был просто сердит и расстроен, что меня удалили.
Люди считают, что это было «нападение». Поверьте, если бы я хотел напасть на Элкока, если бы я хотел его побить, все бы выглядело совершенно иначе.
Но он упал на газон. Я миллион раз смотрел этот эпизод на видео и до сих пор не могу понять, как так можно было упасть. Если бы я толкнул свою восьмилетнюю дочь Людовику, она бы так не упала. Она бы, возможно, сделала пару шагов назад, и все. А Элкок просто стал пятиться, волоча ногу по земле, перед тем как плюхнуться на пятую точку. Это выглядело довольно странно. Когда я увидел, что он упал, я был удивлен так же сильно, как остальные. Сначала я подумал, что кто–то сидел у него за спиной, как в немых комедиях. Это единственное объяснение такому нелепому падению. Другого нет.
К тому времени, как он поднялся, я уже уходил с поля. Вокруг меня царил полный хаос. На боковой линии я видел Дэнни Уилсона с мрачным и в то же время несколько озадаченным выражением лица. Болельщики сходили с ума. Они знали, что наблюдают за чем–то скандальным. Я держался за нос, из которого текла кровь. Я показывал на него Элкоку, пытаясь объяснить, что произошло, но бесполезно.
Как часто случается в подобных ситуациях, трагедия превратилась в фарс. Когда я шел вдоль поля в направлении туннеля, Найджел Уинтерберн оказался рядом со мной. Он перебежал через все поле с единственной целью оскорбить меня. Сначала я даже не заметил его среди хаоса, но потом услышал его хриплый голос, оравший мне в ухо, перекрикивая шум.
«Ты чертов ублюдок! — вопил он. — Тебе конец! Ты чертов итальянский ублюдок! Конец тебе!»
Он повторял эти ругательства снова и снова. Посмотрев позже этот момент на видео, могу сказать, что он не унимался секунд тридцать–сорок. Когда я поднял глаза и посмотрел на него, произошло самое смешное: он дернулся в сторону и закрылся рукой от страха. Посмотрите этот эпизод на видео, если у вас будет такая возможность. Очень весело. Вот Уинтерберн тявкает, как сумасшедшая собачонка, а в следующее мгновение отскакивает назад, намочив штаны от страха. А ведь я на него только взглянул и все. Тогда мне, конечно, это не показалось смешным, но теперь, два года спустя, когда я смотрю это на видео, я просто хохочу.
И, кстати, это заметил не только я. Когда я приехал в «Вест Хэм», первое, о чем мне напомнили новые одноклубники, стал эпизод с Уинтерберном. Они смеялись до упаду, просто животы надрывали со смеху: «Посмотрите на Уинтерберна! Он напоминает испуганного щенка!»
И они правы. В тот момент у Уинтерберна действительно был перепуганный вид. В таких ситуациях в человеке просыпаются первобытные инстинкты. Я не собирался драться с Уинтерберном из–за его оскорблений. Моя реакция была типична для улицы. Этому нельзя научиться, с этим нужно вырасти. Мой взгляд как бы говорил: «Ты, правда, хочешь драться?» Этого было достаточно, чтобы сделать из него посмешище.
По иронии судьбы, сейчас он мой одноклубник в «Вест Хэме». Я не злопамятный человек. Кто старое помянет — тому глаз вон. Думаю, он придерживается такой же точки зрения. Мы оставили обиды в прошлом. Тот факт, что теперь он мой одноклубник, позволил мне понять, что в футболе, как и в жизни, никогда нельзя предугадать, когда ты снова встретишься с тем или иным человеком. Не уверен, станем ли мы друзьями. Но знаю наверняка, что могу полностью на него рассчитывать, и он тоже вправе рассчитывать на меня. Уинтерберн в тот день поддерживал своего товарища Киоуна. Возможно, он неправильно себя вел, но это просто показывает, что он за человек. Я знаю, что мы можем поладить ради дела.
Уилсон ничего не сказал, когда я прошел мимо него и зашел в туннель. Кровь кипела в моих венах, а в голове крутилось множество мыслей. Стюарды казались, как в тумане, когда я шел мимо них. Бенни Карбоне вихрем ворвался в раздевалку вслед за мной. В той игре он не принимал участия из–за дисквалификации и наблюдал за матчем из ложи.
«С тобой все в порядке, Паоло?» — спросил он. Казалось, он видит перед собой призрак.
Я не ответил. Все что мне хотелось в тот момент — это поговорить с Беттой. Она тогда находилась в Италии и, как я предполагал, могла смотреть матч по телевизору. Я хотел успокоить ее. Но, как выяснилось, она даже не знала, что произошло.
«Не волнуйся, сегодня случилось кое–что неприятное, но все в порядке, все будет в порядке, — сказал я ей по телефону. — Меня удалили с поля, я разозлился и толкнул судью. Думаю, у меня будут из–за этого проблемы, но все образуется».
Для меня было очень важно, чтобы она услышала о произошедшем из первых уст. Ее первой реакцией были слезы.
«О, нет, Паоло, что ты натворил? — сказала она, всхлипывая в трубку. — Зачем? Зачем? Что они теперь с тобой сделают? Господи, Паоло, ты все такой же, когда же ты поумнеешь? Господи, что теперь с тобой будет, Паоло?»
Я постарался успокоить ее, как только мог, а затем отправился в душ. Бетта — главное для меня в жизни. Благодаря ей, я чувствую себя спокойным и уравновешенным. Я не мог позволить ей волноваться из–за меня».
Когда я вышел из душа, меня ждал Маттео Роджи. По случайному совпадению он как раз приехал в Шеффилд, и, оглядываясь назад, могу сказать, что мне очень повезло, что он оказался тогда рядом. Он сказал, что меня ждет машина, чтобы отвезти меня домой, и что руководство клуба хочет, чтобы я уехал в Италию, пока страсти не улягутся. К тому времени, как я закончил одеваться, прозвучал свисток на перерыв, и команда вернулась в раздевалку.
Мой одноклубник и капитан Питер Атертон подошел ко мне. У него было странное выражение на лице, нечто среднее между ухмылкой и улыбкой.
«Что же они теперь с тобой сделают? — спросил он. — Похоже, дело серьезное, приятель. Думаю, тебе светит недель восемь дисквалификации».
Он улыбался, когда говорил это, и я помню, что не понимал, почему. В то время у меня на уме были гораздо более серьезные вещи, чем то, о чем думал Питер Атертон, но возвращаясь назад, мне кажется довольно странным, что он считал произошедшее со мной забавным.
Мы с Маттео поехали домой. Следующие несколько часов прошли, как в тумане. Руководство заявило, что я отстранен от участия в матчах на неопределенное время и подтвердило, что я должен вернуться в Италию. Томми Бернс позвонил мне почти сразу. Было приятно слышать его голос. Он успокоил меня, сказал, что все будет в порядке, хотя в то время, казалось, ничто не сможет облегчить мои муки.
Нам удалось купить билет на самый последний рейс из «Хитроу». Я отправился прямиком в Терни. И стал ждать.
Я знал, что меня накажут, и наказание будет суровым, но я и предположить не мог, сколько грязи и ненависти на меня выльется. Я не люблю обсуждать журналистов и комментарии, которые они дают. Но в данном случае, думаю, это важно, потому что первые репортажи задали тон всем последующим.
Есть реальность, и есть разные взгляды на реальность. Иногда, если что–то слишком часто повторяется, это становится правдой или, по крайней мере, общепринятой правдой. Посмотрите еще раз эпизод с Элкоком на видео, и вы поймете, что я имею в виду.
Некоторые детали вообще не обсуждались. Никто не потрудился проанализировать роль Киоуна в инциденте, или почему я решил вмешаться в потасовку, или рассмотреть поведение Уинтерберна.
В тот вечер в эфире передачи «Match of the Day» на ВВС, рассказывая о произошедшем, комментатор сказал: «Мне кажется, Киоун только защищается… Уинтерберн считает своим долгом защитить Мартина Киоуна от Ди Канио… У него [Ди Канио] нет никакой причины ввязываться в выяснение отношений… Он толкнул судью на газон, и я думаю, его карьера в Премьер — Лиге на этом может закончиться».
Эти комментарии стали лейтмотивом всех остальных высказываний в средствах массовой информации. Все согласились с тем, что Киоун ни в чем не виноват, что Уинтерберн только защищал одноклубника (как будто такой парень, как Мартин Киоун нуждается в таком защитнике, как Найджел Уинтерберн), что у меня не было никаких причин затевать драку, и что теперь моя карьера в Англии окончена.
В результате делался вывод, что я психически ненормальный тип, лишивший себя будущего в Премьер — Лиге без какого–либо на то основания. По–настоящему, объективно ситуацию никто не анализировал. Многие принимали как свершившийся факт, что меня дисквалифицируют пожизненно, и считали, что если наказание будет мягче — мне просто повезет.
Почти никто не вспоминал, что Киоун меня ударил.
И тем не менее, в «Маtch of the day» в послематчевом интервью сам Дэнни Уилсон сказал следующее: «Есть несколько обстоятельств, которые все упускают из виду. Я знаю точно, что Паоло ударили».
