Эксперт F1 Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один
Но Шумахер не сразу осознал, что такое Ferrari. По словам Сабины Кем, частично потому, что немец не готов был принять эмоциональность команды.
«Наверное, только за последние три или четыре года своей карьеры в Ferrari он понял команду до конца. Он долгое время не понимал их.
Первый чемпионский титул за Ferrari в 2000 году стал поворотным пунктом для Михаэля. Потому что он сделал то, чего от него ждали. Он не открывался людям прежде, потому что не выполнил свой долг. Он бы не смог простить себя, если бы не достиг этого; возможно, считал, что должен всецело сосредоточиться на своей цели. Но начиная с 2000 года и с каждым своим титулом Михаэль чувствовал себя все увереннее и комфортнее внутри команды».
И вновь перед нами человек с невероятной способностью к самоконтролю, скрывающий свои эмоции и рассматривающий их как потенциально вредоносный элемент. Несмотря на уверенность в себе и два чемпионских титула, которые эту уверенность укрепили, Шумахер ощущал себя неспокойно в самом сердце Ferrari, пока не оправдал возложенных на него ожиданий.
В данном контексте давление, которое оказывалось на гонщика, кажется невообразимо огромным. А еще отчаяние. Отчаяние, которое Шумахер испытывал год за годом, когда титул отказывался идти к нему в руки. Немец возвращался домой ни с чем на протяжении четырех лет, несмотря на то, что все эти годы, за исключением, пожалуй, лишь 1996-го, претендовал на титул. Было вполне разумным ожидать от Михаэля чемпионства, ведь он так громко заявил о себе в Benetton, что с Ferrari по идее должен был стать чемпионом на второй или третий год. Наблюдая за преследующими его неудачами, понимаешь отчаяние, заставившее Михаэля врезаться в Вильнева в решающей гонке 1997 года.
Перед тем как принять решение выступать за Ferrari, Шумахер с Вебером долгое время следили за прогрессом команды под руководством Жана Тодта, и им стало очевидно, что француз отказался от политики, которая была сдерживающим фактором для команды на протяжении 20 лет. Тот факт, что Ferrari так долго не выигрывала чемпионских титулов, несмотря на гигантский бюджет, внушительные ресурсы и свое влияние в автоспорте, был сродни скандалу. Но в команде наблюдалась текучка кадров – через двери Ferrari прошла целая вереница высококлассных инженеров, которые, казалось, рассматривали пребывание в команде как завершающий этап перед скорым выходом на пенсию. Тодт, сильный и целеустремленный человек, был необходим команде, но он не мог в одиночку привести ее к успеху. Шумахер оказался частью пазла, а последним звеном стал приход в Ferrari в конце 1996 года двух конструкторов из Benetton – Росса Брауна и Рори Берна.
Из имевшихся у него представлений о техническом оснащении Ferrari Шумахер сделал вывод, что в 1996 году титул выиграть не получится. В конце сезона-1995, незадолго до триумфального пришествия в Маранелло, Михаэль заявил: «Они достигли такого уровня, на котором топ-командой стать уже не сложно. Я надеюсь, что мой приход – это последнее недостающее звено». Но ему мало было известно о беспорядке, который творился в команде.
Шумахер впервые приехал в Маранелло в четверг, 16 ноября 1995 года. По оценкам местной полиции, поприветствовать его собралась толпа порядка 50 тысяч человек. Зрелище было воистину грандиозным. Кроме всего прочего, это стало в высшей степени символическим событием. Великий герой приехал в город, чтобы спасти легендарную команду. Никогда прежде новый гонщик не вызывал такого ажиотажа среди поклонников Ferrari. С Шумахером, чемпионом из чемпионов, победа была лишь вопросом времени. Титул вернется в Маранелло, и придет конец шестнадцати годам страданий и унижений.
Парадоксально, но итальянская команда не любила нанимать состоявшихся чемпионов. Энцо Феррари не верил в такой подход – он предпочитал нанимать на работу чемпионов потенциальных. Исключениями стали Фанхио, который в то время был просто необходим команде, и Прост, которого пригласили в команду после смерти Энцо.
Шумахер прибыл около одиннадцати утра, в пиджаке и све-жевыглаженной белой рубашке. Он встретился с президентом Ferrari Лукой ди Монтедземоло и спортивным директором команды Жаном Тодтом. Затем, ради фотографов и журналистов со всех уголков планеты, он проехал вокруг завода со своим партнером по команде Эдди Ирвайном в дорожном болиде Ferrari 456 GT. Доехал до центральных ворот завода, за которыми толпились люди в надежде рассмотреть чемпиона.
Затем Шумахер отправился на трассу во Фьорано, расположенную в непосредственной близости от завода команды. Немец совершил свой первый визит в офис Энцо Феррари, который находится прямо посредине трассы рядом с боксами и который стал его вторым домом на последующие одиннадцать лет. Здание представляет собой каменное трехэтажное строение с красными ставнями. Кабинет самого Энцо полон черно-белых фотографий и моделей болидов, выставленных в стеклянных витринах.
Шумахера с Ирвайном накормили тортеллини, эскалопами из телятины с трюфелями. Пока они ели, толпа прорвалась за ворота и заняла места с хорошим обзором по периметру тестового трека. Около трех часов дня Шумахер совершил пару ознакомительных кругов на своем дорожном автомобиле Lancia, а затем завел десятицилиндровый мотор болида Формулы-1. Проехав всего один круг, он вынужден был остановиться из-за поломки сцепления – не самое приятное начало. Починка продолжалась до 4:30, а тем временем Шумахер с Ирвайном сделали несколько кругов на Ferrari 456 GT. Вернувшись за руль гоночного болида, немец успел проехать только семнадцать кругов до наступления темноты, но тем не менее великое приключение началось. В интервью итальянской прессе Шумахер сказал, что предстоит много работы, и пообещал бороться за чемпионский титул в 1997 году.
Достаточно обратиться к истории Ferrari, чтобы понять масштабы задачи, которая стояла перед Шумахером. Ни одного чемпионского титула с 1979 года; за всю историю только шесть гонщиков команды выигрывали чемпионат, четверо из которых сделали это только однажды. Ferrari, возможно, и была столпом долголетия в Формуле-1 с самого ее появления в 1950 году, но итальянская команда никогда не отличалась особенными успехами.
В то время, когда Шумахер пришел в команду, технический отдел Ferrari в буквальном смысле разрывался между Маранелло и Англией – так устроил Лука ди Монтедземоло по совету Ники Лауды. Шумахер и Тодт сочли это нерациональным. Техническим директором Ferrari тогда был Джон Барнард, который хотел работать недалеко от своего дома в графстве Сюррей, Англия. (Подписывая контракт с Ferrari, Барнард, как опытный специалист, мог в какой-то мере выставить свои требования.) Но без его постоянного ежедневного контроля работники Маранелло недобирали во многих ключевых областях, например, в испытаниях и усовершенствовании коробки передач. Россу Брауну потребовалось несколько лет, чтобы добиться прогресса в этих областях. Шумахер ожидал феноменальных результатов, когда пришел в Ferrari, но очень скоро разочаровался и в начале сезона стал настаивать на переменах.
Эдди Ирвайн вспоминает то удручающее впечатление, которое болид 1996 года произвел на гонщиков:
«В 1996 году мы были в полном дерьме. Я помню, как, увидев машину, я сказал: «Она слишком уж отличается от машин остальных команд». Оказалось, что остальные правы, а мы ошиблись. Эта машина была на втором месте в рейтинге самых ужасных болидов [после Jaguar R2], которые когда-либо выходили на гоночную трассу. Чистой воды безумие, полная противоположность тому, что позже построил Росс. Машина 1996 года была плодом вдохновения и полного отсутствия здравого смысла.
Как Михаэль водил эту машину, я не знаю и никогда не узнаю. Это меня впечатляло. Я сам боялся повернуть руль: невозможно было предугадать, как болид себя поведет – повернет сразу же, через полсекунды или секунду. Михаэль боролся с машиной на каждом миллиметре трассы. Я же не мог так себя насиловать. Он выиграл три гонки, что является одним из величайших достижений за всю историю гоночного спорта. На ней он четыре раза оказывался на поуле, и я просто стоял, открыв рот, и наблюдал за его достижениями. В том году Михаэль реально зарабатывал свои деньги.
Я ненавижу аэродинамическую чувствительность машин с подвижными аэродинамическими элементами. Та, первая Ferrari была чувствительна к любым перегрузкам. Думаю, именно тогда в полной мере проявился гений Михаэля, потому что он мог водить такую машину, а я нет. Но с годами, по мере того как болид становился лучше и лучше, я почти сравнялся с результатами Шумахера. Я не то чтобы стал больше работать, просто машина мне подходила».
В болиде Ferrari 1996 года Шумахер был бессилен и не способен бросить вызов Деймону Хиллу на Williams и его новому партнеру по команде Жаку Вильневу. Немец приложил поистине нечеловеческие усилия и выиграл гонки в Барселоне, Спа и Монце. По его совету Тодт связался с Россом Брауном и Рори Берном и убедил их перейти из Benetton в Ferrari. Берн планировал уйти на пенсию и организовать в Таиланде центр скуба-дайвинга, но его разубедили. Двум конструкторам не разрешалось уйти из Benetton до конца сезона, поэтому они не могли ни участвовать в разработке болида 1997 года, ни перестраивать систему в Маранелло.
