Эдуард Стрельцов - Вижу поле...
Но за Водягина мне было обидно, хотя никто его у нас не обижал. Влияния его на события никак не ощущалось в команде. Как будто это и не был Водягин из прославленного ЦДКА.
Я тогда уже чувствовал какое-то внутреннее родство с такими вот людьми.
Все ведь они — и Демин, и Григорий Иванович, и даже Всеволод Михайлович — были людьми простыми, бесхитростными. Не могли они никого подавлять. К игрокам и Федотов, и Бобров, будучи тренерами, относились всегда по-человечески, но не все такое отношение понимают — многим нужна палка.
Они умели переживать. Они были фанатики футбола. Они для футбола были созданы. И как же обидно, что места, достойного их опыта и таланта, им не находилось.
Боброву, конечно, и в тренерском деле немало удалось, но в хоккее в основном — хоккей его всегда выручал. Да и люди нашлись, которые сумели в трудные минуты поддержать Всеволода Михайловича.
А Григория Ивановича от обид никто предохранить не смог — помню, как получил он в Тбилиси телеграмму, где сообщали, что он освобожден от должности второго тренера. Не забуду, какое лицо у него было тогда.
Сейчас уже ни Федотова, ни Демина, ни Боброва нет в живых. Я люблю их по-прежнему и чту их память…
Мне повезло с моими тренерами не только потому, что они сохранили во мне игрока такого, каким я хотел быть, доверяя собственной интуиции, никак мою индивидуальность не подавляли (даже Бесков ведь не предлагал мне никакой перестройки в уже найденной игре, считал, что уж лучше отчислить меня такого, какой я есть, чем заставлять меняться).
Вдруг подумал: но ведь Иванов, наверное, тоже так рассуждал — какой смысл Эдику перестраиваться в тридцать три года? Пусть уж лучше заканчивает…
Что же получается? Я говорил, что считал свой уход из футбола преждевременным, а теперь вдруг пробую встать на точку зрения Иванова — и вроде бы согласен со своей отставкой, которой (не скрываю) очень был огорчен…
Нет, я и сейчас, вспоминая ту последнюю свою осень в футболе, снова огорчаюсь, сержусь на тренера Иванова.
Только, может быть, не на тренера я сержусь, а на Кузьму — человека, с которым мы дружили, с которым нам так хорошо игралось вместе?
В нынешнем своем положении, тем более на страницах книги, а не в частном разговоре, я обязан просто как будущий тренер, как человек с достаточным спортивным и жизненным опытом еще раз прямо спросить себя: как бы ты поступил со Стрельцовым на месте Иванова?
Я обещал быть совершенно искренним, начиная книгу. И не буду кривить душой — скажу: нет, я бы от услуг Стрельцова не отказывался. И не из уважения к прошлым заслугам, а для пользы дела.
Однако с полной уверенностью такое я мог говорить, когда еще всерьез не примерялся к тренерской роли. Я почему и согласился после некоторых колебаний на главу, где выгляжу «униженным и оскорбленным» и вслух высказываю свои обиды, хотя и не до конца уверен, что большинство читателей встанет на мою сторону.
Теперь, задумываясь о том, что предстоит мне после окончания учебы в школе тренеров, я понимаю, что если не перешагну я через личные обиды, мне не в тренеры действующего футбола дорога, а в пенсионеры от футбола, которых сочувственно выслушивают, но всерьез не принимают.
Да, возможно, на месте Иванова я бы сохранял «до упора» в основном составе Стрельцова. Но где гарантия, что в роли тренера я бы рассмотрел, угадал и выдвинул Стрельцова, не будь он похож на меня?
Мы с Ивановым отлично знаем друг друга, но футбол не из одних нас состоит.
Может быть, главная ошибка тренера, вышедшего из классных игроков, что он каждого хочет видеть похожим на себя. И когда не видит, сразу сникает — не знает, что с другими делать.
Со мною, в бытность мою детским тренером, случалась хандра, когда я просто, подобно тренерам, мною осуждаемым, бросал мяч, а сам устранялся, погружался в свое плохое настроение.
В работе с детьми очень ненадолго, но может выручить сам по себе футбольный мяч. В команде же взрослых, как это на первый взгляд ни странно, мяч уже ни на мгновение не заменяет общения человека с человеком. Общение такое очень во многом зависит от тренера.
Про мяч, будучи зрелыми игроками, мы и так не забудем. Но в общении и друг с другом, и с тренером нередко заходим в тупик.
Люди моего поколения к спортивной (можно сказать теперь смело — футбольной) науке относятся, конечно, не с таким полным доверием, как те, что пришли нам на смену.
Правда, в футболе поколения обычно не такое уж значительное время разделяет. Но у нас ведь каждый сезон-год важен. Бывают же такие плотные, насыщенные сезоны, когда узнаешь и понимаешь больше, чем за несколько лет.
Тренеры, про которых я рассказывал здесь, конечно же, очень большими знаниями располагали. И что, по-моему, самое главное: знания их были отмечены особой индивидуальностью. Я не против научных терминов, иногда и сам могу ими козырнуть. Я против того, чтобы ими отгораживаться. Это получается, извините, по-детски. А оборачивается иногда жестокостью по отношению к людям… Я не преувеличиваю, честно. Не обидеть хочу — разобраться. Мне самому тренером быть предстоит, Как игрок-то я уже все испытал, все позади, не о себе же пекусь.
Наши старые тренеры иногда выглядели как дети, но в результате оказывались по-взрослому мудрыми. А сейчас, бывает, видишь: такая вроде серьезность, научный подход, словечка в простоте не скажут, но мудрости никакой и нет. В тонкости никто и не вник.
Иной специалист и не верит в научный подход к нашему делу, но скрывает. И, наоборот, на словах ратует за науку, и только. А по мне пусть лучше не верит, пусть на собственных ошибках и синяках убедится, что дело наше футбольное надо изучать. Пусть придет к самым простым истинам с опозданием, но сам.
Ничего не надо брать готовым, да и нельзя взять, как показывает практика. Правда, в том-то, наверное, и практика, что не готовое берется.
Мне труднее оценивать Иванова-тренера еще и потому, что при тех тренерах, о которых здесь говорил, команду с Торпедо» я знал изнутри.
Сейчас же я этого сказать не могу, хотя за командой слежу очень внимательно, все равно говорю про торпедовцев «наши» и действительно так считаю.
Мне многое не нравится в игре сегодняшнего «Торпедо», многое мне кажется безнадежно утраченным, но никого не обвиняю — хочу, как не раз уж в этой книге оговаривался, разобраться.
Странно, конечно, звучит, что и в своем отношении к «Торпедо» я хочу разобраться.
Но так уж получилось, что я тот и одновременно не тот, и «Торпедо» в свою очередь то и не то.
Решусь, однако, сказать, что я все-таки в большей, как мне кажется, степени тот, чем сегодняшнее «Торпедо». Но одному человеку, тем более не играющему за основной состав мастеров, легче не меняться, чем команде, где уже не раз состав менялся.
В «Торпедо», правда, постоянный, если с другими клубами сравнить, тренер — Иванов — уходил, но вернулся ведь, что еще труднее.
Иванов — лучший, на мой взгляд, из возможных тренеров для «Торпедо». Он — величина в футболе, величина, ничуть своего значения не потерявшая. Причем величина, ставшая величиной именно в «Торпедо», не где-нибудь. В «Торпедо» самых лучших торпедовских времен.
Не буду преувеличивать — Кузьма не стал таким тренером, каким был игроком. Можно сказать, конечно, еще не стал — у него еще все впереди. Но утверждать, что он обязательно станет таким тренером, тоже не буду. Станет — буду рад. Очень это, однако, не просто. Не знаю почему, но почти никто из классных игроков не стал такого же уровня тренером. Ну, кто стал? Якушин, Бесков. Все… Лобановский? Но Кузьма как игрок, по-моему, гораздо выше Лобановского. И ему, я думаю, труднее.
Труднее ему, конечно, не только поэтому. То время, когда он всех в команде хотел видеть такими, как он сам, давно прошло. Кузьма быстро понял, что так не бывает. Немногие так быстро это понимают. А он понял за несколько сезонов.
Труднее, чем Лобановскому, Кузьме прежде всего потому, что выбор игроков у него гораздо меньше, как и у всех, пожалуй, московских тренеров.
Я не про возможности приглашать в Москву игроков из других городов говорю — приглашают многих, очень многих. Кто же откажется?
Но где игроки, чуткие к стилю московских команд, готовые воспринять традиции знаменитых клубов? Многие ли хотят играть, например, именно в «Торпедо»?
А с другой стороны, почему им к нам тянуться? Что они, хорошие торпедовские игры часто видели за последние сезоны или уж очень хороших игроков застали?
Нарушилась у нас преемственность — и стиль разрушился. Пропала элегантная, как говорили все, торпедовская игра.
Ну, хорошо — а «Спартак»? Бесков — человек не спартаковский. И вообще тренер со своими установками, со своим упрямством.
И «Спартак» при Бескове не похож на прежний «Спартак». Все нынешние игроки в нем — другие, другого толка, чем были в «Спартаке» того поколения, с которым мы играли.
