Василий Панов - Рыцарь бедный
1 октября 1886 года Петербургское общество любителей шахматной игры официально открылось в квартире, о которой Чигорин рассказывал жене. Председателем общества единогласно был избран Чигорин, товарищем председателя – его свояк Дубравин.
21 октября тридцать два члена – основателя общества весело праздновали вторую годовщину фактического существования нового Чигоринского клуба. Как красочно описывалось в № 10–12 «Шахматного вестника»: «Один из членов поднял заздравный кубок за шахматную музу Каиссу, другой – за созвучное имя не менее важной „музы“ – кассы, потом были произнесены тосты за здравие Чигорина, Шифферса, Безкровного и многих других».
Началась повседневная деятельность общества. Неусыпные старания Михаила Ивановича приносили должные плоды, и пятилетие 1886–1890 годов было периодом процветания петербургского шахматного клуба.
Проводились квалификационные турниры, турниры-гандикапы, сеансы обычные и вслепую, консультационные партии, матчи, не говоря уже об обычной «легкой» игре на ставку. Два раза в месяц устраивались конкурсы по решению задач и этюдов.
Вот как описывает обычный шахматный вечер Г. А. Гельбак, бывший в то время секретарем общества:
«Около 8 часов вечера раздавались на парадном звонки за звонками, являлись любители – чистенькие, бритые, напомаженные, хорошо отоспавшиеся после обеда – все в крахмальном белье, с галстуками, булавками и брелоками. Большинство в рединготах покроя того времени, высоко застегивавшихся, длинных, многие – с бархатными воротниками. Сейчас же за доску; почти все играли „на интерес“, ставка – „франк“ (25 копеек) партия, редко – полтинник; если кто играл по рублю, то собирал усиленную „галерею“. А кто участвовал в турнирах, того усаживал сам Чигорин, наблюдая за порядком. Часов не было, кроме двух–трех экземпляров частного владения. Бланки для записи партий тоже не применялись. Однако турниры проводились с дисциплиной. После 12 часов ночи наполнялась столовая, где засиживались до 4 часов ночи. Формально разрешалось только до двух, но это была лишь „теория“. В два часа ночи сам Чигорин аккуратно гасил лампы в библиотеке, главном зале и бильярдной, ибо окна выходили на Мойку, и полиция обязана была следить, чтобы „шахматный клуб“ как называл нас околоточный надзиратель, время от времени заходивший в прихожую, – „обязательно“ закрывался в 2 часа ночи».
Чигорина того времени Гельбак описывает так: «Это был человек несколько ниже среднего роста, обладавший фигурой с намеком на коренастость и даже, можно сказать, на купеческий склад. Открытое лицо, лоб, обращающий внимание своей высотой, а под ним пара глаз, ровно и уверенно сверкающих. Глаза светятся умом и в то же время отражают сознание своего превосходства над окружающими, но без признаков презрительного отношения к тому, кто был меньше по таланту».
И такой человек, шахматист в расцвете сил и таланта, ютился в задней комнатушке клуба, как сторож, и выполнял сам свою организационно-техническую работу, рассматривая даже ее как свой общественный долг. Нельзя не признать, что Анастасия Дмитриевна была права: Чигорин умел постоять за себя на шахматной доске, но не в жизни!
В конце 1886 года чигоринское общество начало международное соревнование, которое еще больше прославило имя его основателя: матч по телеграфу Петербург – Лондон. Как мы уже знаем, столица Англии считалась тогда шахматным центром мира, и поэтому матч вызвал большой интерес повсюду.
Игрались две партии – одна белыми, другая черными, на ставку в 40 фунтов стерлингов (400 рублей). От Лондона вели игру маэстро Берд и четыре других ведущих английских шахматиста, от Петербурга выступал «комитет»: Чигорин, Шифферс, Безкровный, Полнер и Сабуров. Фактически же вел игру один Чигорин, так как на обдумывание хода давалось пять дней и далеко не всегда можно было собрать пятерку. У Шифферса было много своих дел. Крупный дипломат и «покровитель» общества, Сабуров играл слабо и был привлечен как влиятельный человек. Безкровный и Полнер явно уступали по силе Чигорину и Шифферсу.
Даже когда случайно удавалось собрать «комитет», то и тогда ходы, предлагавшиеся Чигориным, единогласно признавались сильнейшими. Михаил Иванович с энтузиазмом вел состязание, посвящая анализу позиций в обеих партиях все свободное время. К тому же Чигорин вообще был непревзойденным мастером анализа. Знаменитый Ласкер – сам замечательный аналитик – отмечал, что «когда в распоряжении Чигорина было достаточно времени для анализа, например в игре по переписке, он не имел равных».
В чем разница между игрой обычной, очной, в турнирах или матчах и игрой по переписке или по телеграфу? На первый взгляд очень незначительная: просто на обдумывание ходов даются не минуты и часы, а дни или недели.
Это неправильно! Существует и глубокая, принципиальная разница.
Игру по переписке (или по телеграфу) можно охарактеризовать как шахматы в химически чистом виде.
Отпадают все спортивные элементы в виде наличия живого противника против вас, нередко даже несимпатичного или раздражающего, нет неумолимого тиканья контрольных часов у локтя, мозг разгружен и занят только и исключительно шахматным содержанием развертывающейся борьбы. Отпадают все нервирующие привходящие обстоятельства, и борется только талант!
К тому же вы можете анализировать создавшееся положение с такой глубиной и подробностями, какие немыслимы в обычной партии с часами, где у вас на обдумывание хода считанные минуты и за спиной глухо рычит скованный пока зверь – цейтнот, который вот-вот освободится и прыгнет!
В игре по переписке побеждает тот, у кого наряду с теоретическими знаниями и практическим опытом сочетается широта стратегического замысла и безукоризненность тактической реализации его. Игра по переписке – это искусство игры, плюс эрудиция теоретика, плюс вдохновение новатора, минус все остальное, что создает трудности в обычной партии.
Не случайно, что в наше время наряду со Всемирной шахматной федерацией существует и обособленная Международная федерация игры в шахматы по переписке (ИКЧФ), созывающая свои ежегодные конгрессы, устраивающая индивидуальные и командные первенства мира и иные соревнования по переписке, имеющая своих гроссмейстеров и международных мастеров.
Чигорин в игре по переписке чувствовал себя как рыба в воде, как дельфин шахматного океана. В такой игре не могли сказаться ни его возраст, ни усталость, ни нервозность, ни спортивная непрактичность. Для него не было никаких препятствий, кроме фигур противника, а их он своими красивыми и точными замыслами неизменно приводил к капитуляции.
Хорошо была поставлена в чигоринском клубе информация о матче Петербург – Лондон. В помещении клуба были вывешены в рамке под стеклом подробные условия матча, а рядом красовались две огромные демонстрационные доски, точно отражавшие положение в обеих партиях на текущий день. На особых бланках, прикрепленных возле досок, записывались полученные и отправленные ходы с обозначением времени их отсылки и получения ответов. Вся картина игры, таким образом, была перед глазами зрителя. Чувствовалась забота о болельщиках, говоря по-современному, рачительного хозяина шахматного общества и вдохновителя соревнования – М. И. Чигорина.
По свидетельству современников, матчем горячо интересовались не только петербуржцы, приезжавшие узнать очередные ходы даже в мороз из отдаленных районов столицы, но и любители многих других крупных городов. Нередко приезжали болельщики из Москвы, Киева, Харькова, Нижнего Новгорода, чтобы лично услышать от Михаила Ивановича, как обстоят дела и каковы шансы на успех. В клуб на имя Чигорина приходили письма с запросами о течении матча, с пожеланиями успеха и всяческими советами. Внимательно следили за ходом борьбы также шахматисты Европы и Америки.
Матч продолжался с 8 ноября 1886 года по 1 октября 1887 года.
Чигорин играл великолепно. Когда обе партии были доведены им до выигрышных позиций, лондонский «комитет пяти» перестал присылать ходы и даже не отвечал на запросы Петербурга. Надо знать национальные традиции англичан, чтобы понять, до какого разочарования они дошли, если отказались по-спортивному корректно закончить международное соревнование!
Чигорину пришлось призвать на помощь арбитра матча маэстро Колиша. Тот снесся с Лондоном и сообщил Петербургу, что англичане вторую партию матча сдают, а первую считают ничейной и, таким образом, признают матч проигранным.
Михаил Иванович предложил англичанам все же доиграть первую партию матча, давая им ничью вперед, но они даже при таком заманчивом предложении отказались продолжать борьбу.
Чигорин не был удовлетворен заявлением англичан. Он напечатал во французском шахматном журнале детальный анализ финального положения первой партии матча, в котором убедительно показал, что позиция является не ничейной, а выигрышной для Петербурга. Англичане ничего не смогли возразить против блестящего чигоринского анализа.
