Сергей Бершов - Да обойдут тебя лавины
Что касается моих собственных наград, рассматриваю их как оценку вклада в развитие альпинизма - в Харькове, на Украине, в СССР. В который раз вспомним: альпинизм - не олимпийский вид спорта. Нет у нас чемпионатов мира, других международных соревнований. Траверсом Канченджанги была решена проблема, которую до нас никто в мире не смог решить. Разве это не повод для поощрения? Для ветеранов награды - стимул к дальнейшей работе, для молодых - аванс, чтобы не только о своем восходительском совершенствовании думали, а и занимались развитием альпинизма. Но, конечно, титулы, ордена не могут, не должны быть самоцелью. Какие страсти кипели, когда встал вопрос, кому идти на траверс Канченджанги! Да, всем хотелось участвовать, войти в число счастливчиков, которым доверено осуществить главную задачу экспедиции. Но были и такие, кого волновало не столько участие в траверсе, сколько то, что последует за ним,- "раздача слонов".
А. П.- Но ведь орденами и медалями награждены все альпинисты, хотя в траверсе участвовали только десять человек.
С. Б.- Так было и после Эвереста, когда не только 11 восходителей получили награды, но и все участники экспедиции, и те, кто в Непал не ездил, но помогал общему успеху. А после Канченджанги нам предложили ранжировать всех участников - чей вклад больше, кто какие заслужил награды и блага. Тут мы, ветераны сборной, были единодушны. Траверс - результат работы всей команды, всей экспедиции, из этого и надо исходить. Но наше мнение в расчет принято не было. Оценка вклада каждого была разной. Кто и как принимал здесь решения, до сих пор для меня загадка. Как и то, почему в списках награжденных не оказалось фамилий нашего специалиста по питанию Владимира Воскобойникова и радиста, переводчика, спортивного журналиста Василия Сенаторова. Оба сделали для экспедиции очень много. Вася был единственным, кто сообщал на Большую землю о ходе восхождений, он отвечал за радиосвязь, многое сделал в плане налаживания международных контактов, что очень важно для будущих наших экспедиций. Интересно, что раньше о восхождениях он имел довольно смутное представление, но, побывав с нами на сборах, в экспедиции, стал заядлым болельщиком и активным пропагандистом альпинизма. Неужели конфликт Сенаторова с руководством журнала "Олимпийская панорама", в котором Василий работал,- достаточный повод, чтобы перечеркнуть все сделанное им для экспедиции?
Или Володя Воскобойников - кандидат наук, специалист высочайшей квалификации. Его работа и в первой, и во второй гималайских экспедициях, считаю, заслуживает самой высокой оценки. Разработка рационов, "выбивание" и "доставание" необходимых продуктов, что при нынешних дефицитах, сама понимаешь, колоссальных усилий требует. И как великолепно наладил Володя питание, как все вкусно было. И совсем не на Воскобойникова совести, что продуктов не хватило, а тех, кто отвечал за доставку грузов в базовый лагерь.
А. П.- Хорошо тебя понимаю, но вот о чем хочу спросить. Траверсом Канченджанги вы решили одну из проблем, стоявших перед мировым альпинизмом. А сколько еще предстоит решить... Спорт развивается, постоянно усложняется. Интересно проследить его в динамике. Чем отличается сегодняшний альпинизм от того, каким он был, когда ты начинал ходить в горы?
С. Б.- Уровнем. Сегодня он много выше во всем - в достижениях, в трудности маршрутов. Когда-то пределом сложности считалась стена Чатына на Кавказе - сегодня этим маршрутом никого не удивишь. Когда начинал заниматься альпинизмом, о прохождении южной стены пика Коммунизма говорили как о триумфе - ведь она считалась непроходимой. Сегодня непроходимых маршрутов нет, есть непройденные. А юго-западная стена Эвереста, зимние восхождения на пики Коммунизма и Победы!
За счет чего такой стремительный рост достижений? Я еще застал время, когда альпинизм рассматривали как занятие, не требующее интенсивных тренировок. Считалось, зимой можно расслабиться, спокойно заплывать жиром, чтоб было что терять летом, на многодневных восхождениях. После маршрутов, пройденных легендарными Львом Мышляевым и Виктором Ерохиным (они перевернули представление о недоступности сложнейших маршрутов, о времени их прохождения), к альпинизму стали относиться как к спорту, то есть делу, требующему интенсивных тренировок, специальной подготовки. Совершенно изменилось снаряжение...
А. П.- Интересно, уровень снаряжения стимулировал уровень сложности или наоборот?
С. Б.- Усложнялся альпинизм, совершенствовалось снаряжение. Появление различных закладок - "фрэндов" (это эксцентрические закладки, размер их можно регулировать в зависимости от величины щели на скальной поверхности, очень надежные, отсюда и название - "фрэнд", что значит "друг") позволило проходить маршруты предельной сложности. А кроме того, в отличие от крючьев, закладки экологически "чисты" - не разрушают скалы. Обеспечивают надежную страховку, высокую скорость. Совершенно другими пользуемся веревками. Помню время, когда применялись рыболовные, выдерживающие (и то не всегда) один рывок. Сейчас работаем с веревками, которые способны, перенести до 10 рывков.
А в чем мы ходили на первые восхождения? Брезентовые штормовки, тяжеловесные, с железками на подошвах ботинки. Не говоря уже об эстетике, как же во всем этом было неудобно, какими мы были неуклюжими! Сейчас у нас легкие и прочные костюмы из гортекса (материала, который не промокает и в то же время "дышит"), пластиковые ботинки (и всегда сухие ноги). Легкие, прочные кошки, которые не привязываются к обуви, а прищелкиваются одним движением (значит, меньше опасность обморожений) - в них можно проходить ледовые участки любой крутизны и сложности. Все это, конечно, дорого, но без этого в горах нечего делать.
С новым снаряжением связано применение в высоких горах альпийской тактики восхождений - а это уже своего рода революция в альпинизме. Если гималайская тактика исходит из того, что сначала устанавливаются промежуточные лагеря, навешиваются перила - почти до вершины альпинисты поднимаются по закрепленной веревке, то альпийская строится на том, что команда сразу выходит на восхождение, проходит маршрут быстро, нередко за один день, хотя раньше на это требовались недели. Естественно, груз, который несет (на себе!) альпинист, должен быть минимальным. Значит, нужны легкие палатки, веревки, высококалорийные сублимированные продукты. "Железо" - закладки, крючья для различного рельефа, ледорубы, ледобуры, молотки - из специальных сплавов, тоже очень легкие и надежные. Все это влияет на качество и скорость прохождения маршрутов, которые с каждым годом все сложнее. Прошло время, когда показателем уровня трудности восхождения были лесенки, площадки, количество забитых шлямбурных крючьев. Сегодня, если и берем наверх шлямбуры, то роль их скорее психологическая - ты знаешь, что в случае безвыходных положений, каких-то экстремальных ситуаций сможешь ими воспользоваться. Но ни на Эвересте, ни тем более на Канченджанге шлямбурные крючья не применялись. Думаю, в будущем так же станем рассматривать и кислород. Его запас пригодится, если потребуется срочно спасать пострадавшего.
А. П.- Мы уже говорили о том, как помогали в подготовке экспедиции на Канченджангу исследования комплексной научной группы. Каким тебе представляется влияние науки на развитие альпинизма?
С. Б.- Сейчас, честно говоря, от науки мы мало зависим. Но если хотим идти вперед, метод проб и ошибок, набивания "шишек", очевидно, не самый лучший. Помощь исследователей необходима для выбора объективных критериев отбора альпинистов, претендующих на участие в сложнейших восхождениях, индивидуальных методик подготовки и тренировки. А новое снаряжение, новые материалы, из которых оно будет изготавливаться, - здесь тоже слово за учеными. Психология альпинизма - вообще, на мой взгляд, область, где "не ступала нога" исследователей. За счет чего человек идет к вершине, когда физические силы уже исчерпаны? Каким образом? Какие резервы включает организм? Сейчас, когда и на равнине возникают экстремальные ситуации, требующие мобилизации всех сил, эти вопросы видятся мне далеко не праздными. Ответы на них тоже призвана дать наука.
Альпинизм многое перенимает от других видов спорта. Если говорить о его будущем, знаешь, чего больше всего боюсь? Как бы не предложила нам наука наборы таблеток, с помощью которых легко и спокойно можно будет находиться на высоте. Ведь в других видах "фармакологические" рекорды - это повседневная реальность. Где гарантия, что завтра и восходители не прибегнут к такого рода стимуляторам? В лабораториях идет борьба за создание "неуловимых" допингов. Страшно подумать, чем это может обернуться для альпинизма. Ведь на высоте, где помощи ждать неоткуда, на фоне гипоксии - кислородного голодания - поведение восходителя, наглотавшегося таблеток, может быть абсолютно непредсказуемым. Какими последствиями это чревато?
