Аркадий Галинский - Не сотвори себе кумира
И когда в 1971 году Севидов отправлялся в Киев, он очень хорошо знал, зачем едет туда. Слишком давно снилась ему возможность работы с игроками того уровня, которыми подолгу располагали Аркадьев, Якушин, Качалин, Маслов, Симонян, Бесков и которых он, Севидов, видел лишь в составах чужих команд.
Каким же образом поставлена у Севидова работа с командой?
— Вы, конечно, вправе мне не отвечать, — говорю я, встретившись с Севидовым летом 1971 года в Киеве, — но я интересовался, что тут думают о вас в футбольных и, так сказать, околофутбольных кругах. И слышал всюду одно и то же: слишком добрый он человек, мягкий, а футболистам, в особенности нашим, нужен человек-хлыст, добром с ними не сладишь.
— Что ж, действительно, — улыбается Севидов, — на футболистов я не кричу, но до сих пор мой характер и моя манера общения с людьми не мешали мне добиваться поставленных целей.
И это сущая правда. Ибо, анализируя творческий путь Севидова-тренера, видишь, что он вовсе не благодушный наставник, так сказать, игрушка в руках спортсменов, и его доброта вовсе не отсутствие твердости, а, напротив, признак безупречного воспитания и силы характера, которому ведомы иные пути к цели, чем грубый нажим и жесткость (то есть отсутствие [ гибкости).
Вот пример характера Севидова в действии. Центрфорвард «Динамо» Бышовец редко выступал в сезоне 1971 года, хотя врачи сочли его вполне выздоровевшим после травмы и сам он находил себя вполне готовым к игре. Да и Севидову готовый к полуторачасовой борьбе Бышовец нужен был позарез: Пузач выбивался из сил, играл с травмами, а третьего игрока на позицию блуждающего, но привычно связанного с полузащитой центрфорварда в «Динамо» не было. И все же готовый, по собственному разумению, к борьбе Бышовец чаще всего оставался на скамье запасных. Севидов ему сказал:
— Толя, надо тренироваться! Для настоящей игры ты не готов, мало двигаешься. Не потому, что не умеешь открываться, запутав чужую оборону, а потому, что у тебя не хватает сил делать это часто и разнообразно.
Для Бышовца, говорит Севидов мне, вопрос стоит очень остро: он привык тренироваться с прохладцей, полагаясь на вдохновение и талант, а с возрастом, увы, надо работать на тренировках все больше и больше. Все на футболе должно сочетаться: раз — обвел двоих-троих, раз — рванулся в открытую зону, раз — в одно касание откинул мяч партнеру, раз — пристопорил, задержал мяч, а потом длинным пасом перевел игру на другой фланг. Играть надо сложно и просто, просто и сложно...
Таково видение футбола у тренера Севидова. Если, конечно, такую игру есть кому осуществить. И таков его подход к игрокам — доброжелательный, но предельно требовательный.
Севидов считает также, что классная футбольная команда должна состоять из гармоничного сочетания игроков разных школ. В противном случае ей грозит опасность монотонной игры, вне зависимости от того, играет она быстро или медленно. Даже если город или республика располагают своей собственной школой футбольного мастерства и школа эта, казалось бы, обеспечивает нужды данного футбольного региона, в команду мастеров, которая на ней базируется, по мнению Севидова, следует вливать «свежую кровь». Севидовское понимание селекции предполагает необходимость присутствия в команде хотя бы одной пятой игроков других школ.
Это стратегия. Тактические же принципы игры, примененные в конкретных условиях киевского «Динамо» 1971 года, были таковы. Соперник отдает инициативу, «Динамо» атакует большими силами. Но не навалом, не надсадно, не монотонно, а мягко разыгрывая мяч по всей площади поля. И внезапные, как выпад, как укол, включения сверхскоростей. Соперник активно борется за середину поля? Тут тоже есть варианты. «Встречный бой». Либо — временами — сознательный проигрыш этой зоны и вручение судьбы игры защитникам. Ибо это, конечно, риск — умышленно задержать в центре поля большие силы, предоставив четырем защитникам и одному полузащитнику справиться с пятью-шестью соперниками. Но если им удается отыграть мяч вперед неожиданно и остро — в центре поля мгновенно вздымается и накатывается на чужие ворота мощная и широкая волна контратаки. Не одним-двумя нападающими — пятью-шестью. Такая контратака — намеренно оставленными впереди большими силами — еще одно грозное оружие чемпиона. Так в течение одного сезона славящийся своей добротой тренер-«деспот» Севидов превратил своих подопечных в команду гибкую, владеющую едва ли не всеми формами игры, в том числе и той, что требует порою отхода большинства игроков в защиту.
И тут еще необходимо сказать, что Севидов и его игроки — не копиисты. Это наша игра, отечественная, то есть не английская, не бразильская, не испанская, не итальянская.
Я уже писал о том, что Севидов начал перестройку игры киевского «Динамо» с реорганизации действий защиты. Одним из ее результатов было приглашение в сентябре в сборную СССР двух игроков этой линии — молодого Матвиенко и тридцатилетнего Соснихина, причем если Матвиенко в 1971 году уже побывал в сборной, то Соснихин получил приглашение после многолетнего перерыва. Не подумайте, однако, что я фетишизирую выбор тренеров сборной. Отнюдь нет. Но если в 1967—1968 годах, когда киевляне были чемпионами СССР, из числа их защитников в национальную команду никого не брали, а в 1971 году пригласили сразу двоих, то кое о чем этот факт все же говорит. Или возьмем того же Соснихина. В последние годы он славился главным образом неспортивным поведением, вспышками грубости. А в 1971 году его тонкая, спокойная, рассудительная игра буквально цементировала всю линию обороны. Но ведь футболисту тридцать лет, он на излете карьеры — каковы же причины подобной метаморфозы? Способной, кстати сказать, продлить период активных выступлений самого Соснихина.
Все три его партнера по линии — Матвиенко, Доценко, Решко — молодые игроки. И запасные Журавский и Белоус — тоже. Соснихин часто играл позади всех, по обстановке подстраховывая каждого, кто почему-либо выпускал с мячом своего подопечного. Он почувствовал ответственность за игру всей линии и ее контакты с вратарем Рудаковым. А в принципе у него ведь были и класс, и техника, и тактическое чутье. И коль скоро в нем наконец-то проснулся, возродился игрок той киевской школы, которая дала советскому футболу Лобановского, Каневского, Бибу, Базилевича и т.- д., а затем Мунтяна и Бышовца, то и незачем ему было уже «рубить», «косить», замахиваться на соперников кулаком. И вскоре игра у него пошла действительно тонкая и красивая, ибо в защите можно играть тонко и красиво, есть у этой линии такая эстетика. Изменились вскоре и полузащитники Медвидь и Трошкин, в прошлые годы то и дело впадавшие на площадке в истерию.
Вспоминается, что начиная с 1967 года многие команды стали ездить на матчи в Киев все с большей и большей опаской. Не оттого, что боялись проиграть (проигрыш киевлянам, да еще на их поле, не позор), а потому, что знали: целый ряд киевских игроков, в особенности Сабо, Серебряников, Левченко, Соснихин, Медвидь, играют дома особенно взвинченно, на каком-то надрыве, и это нередко передается части зрителей, нервирует судей. О том, что обстановка в Киеве переменилась, рассказывали еще в начале сезона 1971 года возвращавшиеся оттуда тренеры и футболисты. Да и некоторые судьи говорили о том же. Тогда я начал ездить в Киев на отдельные матчи. Садился неподалеку от ложи прессы, наблюдая и за ней. Разница была огромная. В 1967—1968 годах немалая часть обитателей здешней ложи прессы порою напоминала тех, на кого рассчитывал, картинно растягиваясь на траве, а затем со сжатыми кулаками подбегая к мнимому обидчику, Сабо. В эти минуты в ложе прессы кое-кто тоже возбужденно вскакивал с мест, размахивал руками, что-то кричал. Работать порой тут было совершенно невозможно. Теперь не то. Я был обрадован, когда в матче с московским «Динамо» стадион несколько раз воодушевленно приветствовал красивую игру Пильгуя, когда на трибунах сопроводили хлопками эффектный удар юного Кожемякина. В киевском болельщике, которого несколько лет будоражили эксцессами на поле и которому дали теперь возможность наблюдать от матча к матчу красивый футбол, многое меняется к лучшему.
4. ИЗДАЛЕКА И ВБЛИЗИ
О знаменитом центрфорварде «Спартака» и сборной СССР прошлых лет Симоняне, вернее об особенностях его игры, мы как-то разговорились с его близким другом и многолетним партнером. Должен сказать, что и собеседник мой в прошлом был игроком острокомбинационного склада, хитроумным тактиком, а к тому же признанным виртуозом футбольной техники. И поэтому его анализ игры Симоняна особенно интересовал меня.
— Эх, одного лишь себе простить не могу! — вдруг воскликнул он безо всякой связи с говоренным ранее.
— Чего простить не можете? — спросил я, дивясь столь неожиданной перебивке нашей спокойной, почти элегической беседы.
