Паоло Ди Канио - Ди Канио Паоло. Автобиография
Человек в костюме сидит за столом в офисе, звонит людям и продает им коммерческие продукты. Он выглядит респектабельно. Напротив, строитель проводит дни, используя свой ум, свои навыки, свои инструменты и голые руки, чтобы построить нечто ощутимое, действующее и зачастую прекрасное. Но для многих он просто парень в каске, который свистит в след женщинам.
Я никогда не думал так. Наверное, благодаря уважению, которое испытывал по отношению к отцовской работе и ручному труду вообще. В конце концов, быть футболистом, значит, тоже заниматься ручным трудом. Существует мнение, что рабочие не используют свой ум. Это далеко от правды. Рабочий ли ты, или футболист, качество твоей работы находится в прямой корреляции с твоим интеллектом и рабочей этикой.
Конечно, было нелегко растить четверых детей на строительскую зарплату. Как я упоминал, наша квартира была простяцкой и тесной. Входишь в дверь и сразу попадаешь в крошечную прихожую. Справа была родительская спальня, сразу за ней — маленькая кухня. Прямо перед ней была наша ванная, настолько маленькая, что даже не имела настоящей двери, только завесу, которая складывалась подобно аккордеону, когда открывали ее. Технический термин для нее — дверь, складывающаяся гармошкой, или двойная дверь. И я предполагал, что в то время это считалось своего рода модным инновационным дизайном.
И если вы шли влево от входной двери, вы попадали прямо в место, предназначенное быть приемной. В действительности, мы там проводили все наше время в квартире. Именно здесь я делил софу с Антонио, пока мне не исполнилось пять лет. Тогда, как Джулиано и Дино спали на двухярусной кровати. Также здесь семья ела, смотрела телевидение и фактически выполняла все домашние обязанности. Было ли тесно? Нет, серьезно. Пространство, особенно личное пространство — это относительное понятие. Кому–то достаточно комнаты, а другие не будут довольны и целым домом. В моем случае, у меня не было ничего, но это не имеет значения. Уединение было чем–то в уме, местом, чтобы предаться мыслям, не более. Если ты хотел удалиться от других и погрузиться в тишину, все, что тебе нужно было сделать, это игнорировать все вокруг и собрать свои мысли.
Но только не в нашем случае. Это было воплощением коммунального проживания, к которому была причастна не только моя семья. Мы жили на первом этаже пятиэтажного жилого дома. Здесь было по две квартиры на каждом этаже, и одна из сестер моей мамы жила напротив нас с ее двумя сыновьями, Эцио и Альваро. Я жил здесь семнадцать лет и почти не помню, чтобы их входная дверь была закрытой. Это было чем–то вроде расширением наших собственных аппартаментов. Мы могли гулять туда и обратно, когда пожелали. Что было у них, было нашим, и наоборот.
Мои кузены, Эцио и Альваро, были словно братьями мне. Я знал, что могу прийти в любое время к ним и найти, чем заняться. У них имелся записывающий плэйер, и мы могли проводить часы за прослушиванием пластинок. Когда нам это наскучивало, мы могли сидеть друг напротив друга и разговаривать, или выйти из комнаты, или смотреть телевизор. Действительно, это не имело значения. Главное, что ты не был никогда одинок и ты был всегда дома.
Наша жилищная ситуация немного улучшилась, когда мне было пять лет. Мой отец обнаружил пустое пространство за стеной в ванной. По сути, это был прямоугольник без окон, наверное, 10 на 12 футов, отделяющий нашу квартиру от соседней. Я никогда не понимал, зачем он было здесь. Это не казалось нужным в плане строительной конструкции и не занимало всего свободного пространства внутри четырех стен.
Мы вшестером теснились в двух комнатах, и идея разобрать стену и добавить еще одну комнату казалась нам очень привлекательной. Поскольку мой отец был строителем, он мог сделать это легко и дешево. Так, работая вечерами и по выходным, он стал потихоньку откалывать куски стены, и когда, наконец, пробил в ней брешь, то обнаружил грязную и темную комнатку, которая, тем не менее, представляла собой дополнительное жизненное пространство для нашей семьи. В свободное время отец привел эту комнату в порядок и вскоре они с моей матерью туда переселились. Дино и Джулиано перебрались жить в спальню родителей, а мы с Антонио остались в гостиной.
Действия моего отца, конечно, являлись незаконными (мы сделали все тихо, не говоря никому ни слова и, естественно, без какого–либо официального разрешения), но он даже не задумывался об этом, ведь никому от этого не было никакого вреда. Теперь у его четверых сыновей появилось достаточно пространства для нормальной жизни, а что могло быть важнее? В подобной ситуации помощи от правительства ждать не приходится, и инициативу нужно брать в свои руки.
Когда я был совсем маленький, меня называли «Палокка», что на диалекте означает «Толстяк». Возможно, вы удивитесь, но в детстве я имел проблемы с лишним весом. Я был очень толстым, и, говоря это, я не имею в виду детский жирок. Я был не просто пухленьким, я находился на грани ожирения. Это являлось следствием нарушения работы организма, и очень беспокоило моих родителей. Мои ноги были настолько толстыми, что когда я смотрю на свои старые фотографии, я не могу разглядеть на них свои колени. В то же время, избыточный вес оказывал дополнительную нагрузку на ноги, которые и так были кривыми. Такие ноги, как у меня в детстве, называют икс–образными (коленки расположены ближе друг к другу, чем обычно) в противоположность о-образным (коленки расположены дальше друг от друга, чем обычно). Мне приходилось носить ортопедические ботинки, чтобы выпрямить ноги, и все равно врачи сомневались, что я когда–либо смогу ходить нормально.
Мне прописали усиленные занятия плаванием. Я проводил в бассейне многие часы, плавая туда и обратно, туда и обратно. Сначала я это ненавидел. Хочу напомнить, что мне тогда было шесть или семь лет. Однако через некоторое время я стал получать от этого удовольствие, особенно когда мне приходилось напрягаться все сильнее и сильнее. Наверное, именно тогда я полюбил тренировки. Мне нравилось ставить перед собой цели и достигать их, постоянно подгоняя себя вперед. В раннем возрасте я понял, что я максималист. Если в чем–то я не был лучшим, я заставлял себя возвращаться в начало и проходить все заново раз за разом, пока не делал это лучше всех. Конечно, идеала достичь невозможно, но это и не нужно. Главное — это движение, постоянное движение к совершенству.
Итак, время, проведенное в бассейне, вскоре начало приносить свои плоды. Через шесть месяцев мое тело стало более упругим, лишний жир исчез. Врачи разрешили мне снять те ужасные ортопедические ботинки. Сейчас я смотрю на себя, такого стройного, подтянутого и мускулистого, и не могу поверить, что когда–то был маленьким толстым мальчишкой.
Мне повезло. Никто не смеялся надо мной (а если и смеялся, то я этого не помню). Возможно, это потому, что к восьми годам я уже сбросил вес, а дети не становятся жестокими, пока им не исполняется десять. А, может быть, причиной был Антонио, наводивший страх на любого, кто хотел надо мной поиздеваться.
Так или иначе, оглядываясь назад, я понимаю, что рисковал остаться толстым до конца жизни. Все бы тогда было иначе. Я бы не стал профессиональным футболистом, не познакомился бы с Беттой и у меня бы, наверное, не было сейчас двух прекрасных дочерей. Я смотрю на многих детей, страдающих от лишнего веса, детей, имеющих как физические, так и психологические проблемы, и мне хочется сказать им, что все можно изменить. Нужно лишь сделать над собой усилие и стать другим. У меня это получилось, и у них тоже может получиться.
В девять лет я был счастливым, веселым мальчиком. И моя мама решила обратиться к специалистам, чтобы у меня нашли какой–нибудь талант. Наверное, так делает любая мать в Италии, ведь каждая мать искренне верит, что ее ребенок — самый умный и красивый на свете.
Помните Зорро — знаменитого героя в маске, с саблей в руке скакавшего на лихом коне по Мексике, помогая угнетенным и покоряя женские сердца? Так вот, итальянское телевидение решило снять несколько новых серий фильма о приключениях Зорро, в которых рассказывалось о его раннем детстве. По всему Риму расклеили объявления, где мальчики от восьми до десяти лет приглашались принять участие в пробах на роль юного героя. Это стало главной темой разговоров местного люда. Мама отвела меня в телестудию. Я не знал, что меня ждет, но мне было ужасно интересно оказаться в новой, незнакомой обстановке.
Таких, как я, набралось около тысячи. К плечу каждого был приколот номер, будто мы были коровами на ярмарке. Некоторые дети заметно нервничали, кое–кто плакал, а кто–то сидел с каменным лицом, как у манекена, крепко держась за руки своей мамаши. Нас всех как следует вымыли, подстригли и одели в праздничные костюмы. На мне была новая одежда, против чего я особо не возражал. Мне нравились новехонькие рубашки и брюки. Уже тогда я любил одеваться по моде.
