Скотт Янг - Научись защищаться
Армстронг сделал отбивную из защиты Суриса, забив 5 шайб…
Билл снова натянул на себя одеяло.
«Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 5 шайб, – переиначил он.
«Спунский сделал отбивную из Армстронга, забив 7 шайб».
Он усмехнулся и подумал, что лучше бы заняться алгеброй.
Этот предмет давался Биллу с трудом. Когда они приехали в Канаду, он лучше других занимался на уроках французского, английского языков, латыни и истории. Он вылез из-под одеяла и босыми ногами зашлепал по холодному деревянному полу к своему столу… Скорее бы мама связала половичок… Взяв со стола учебник алгебры, он снова залез под одеяло.
Билл раскрыл учебник, но перед глазами маячило только одно:
Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 5 шайб.
Через полтора часа он уже спешил в школу. Со всех сторон туда стекались ученики. Небо было ясное, сильно похолодало, и редкие лучи солнца поблескивали на нетронутом снегу в палисадниках домов. Снег на тротуарах был хорошо утоптан и поскрипывал под ногами. Поправляя теплые наушники, он увидел впереди себя Де-Гручи.
– Эй, Отец! – окликнул он.
Вик остановился, поджидая Билла. Он похвалил его за хорошо сыгранную роль, но продолжить разговор им не удалось. Почти каждый встречный обращался к ним с приветствием и считал своим долгом сказать несколько слов о спектакле или хоккее. Билл увидел Сару, идущую им навстречу. Она была в короткой шубке, в сапожках и в теплом шерстяном платке.
– Вот идет Мать, – сказал Де-Гручи. – Тебе наверное неприятно было видеть, что твоя девушка связалась с таким старым козлом, как я…
Все вместе они зашагали к школе. В вестибюле Сара одарила юношей лучезарной улыбкой, и они расстались.
Де-Гручи обернулся к Биллу, желая что-то сказать, но тот опередил его:
– Послушай, это она тебе улыбнулась!
Вик растерялся от этого неожиданного заявления.
– Да ты…
– Тебе, тебе! – настаивал Билл. – Ты же сам видел, как она улыбнулась, увидев тебя! И ведь именно Сара завлекла тебя в драмкружок. Я не встану вам поперек пути…
Посмеиваясь, он оставил позади красного от смущения Де-Гручи, который бормотал: «Ну, ты даешь, черт возьми! Что это взбрело тебе в башку?!»
Этот день был неудачным для педагогов Северо-Западной школы. Они не сразу поняли почему. В 14-й аудитории, где занимался десятый класс, учительница литературы Этель Робинсон, стройная молодая женщина, которая всегда включала в свои уроки произведения молодых канадских писателей, попросила Скотти Макинтоша прочесть стихотворение Сьюзен Масгрейв. Скотти запинался на каждой строчке, и учительница удивленно глядела на него. Такого с ним никогда не бывало. Она хотела было поставить ему плохую отметку, но решила на этот раз пощадить его. Скотти был прилежным учеником.
– Хватит, Макинтош, садись, – сказала она. – Уоррен, пожалуйста, продолжи ты.
Нобби Уоррен сидел позади Скотти, держась ладонями за виски и думая о своем. Книга со стихами Сьюзен Масгрейв, лежавшая перед ним, даже не была раскрыта. Мисс Робинсон любила неожиданно вызвать к доске ученика, заметив, что мыслями он далеко. Уоррен покраснел, взглянул на Макинтоша, беспомощно оглядел одноклассников, открыл наугад книгу на стихотворении «Разбойник» и начал читать:
«Ветер ревел в темноте, сотрясая деревья,
Луна…»
В классе раздался громкий смех, и Нобби растерялся.
– Простите, – с несчастным видом сказал он. – Я не слушал…
Мисс Робинсон вдруг вспомнила о разговорах, которые велись в учительской. Так глупо с ее стороны забыть об этом! Ведь она сама участвовала в беседе о хоккее. Ей пришлось это сделать в порядке самозащиты, так как она ни чуточки не интересовалась хоккеем и в последний раз присутствовала на матче еще девочкой, но вчера она даже приобрела билет на сегодняшний матч!
– Продолжай, Уоррен, – сказала она. – Возможно, «разбойник» сегодня сойдет.
И Нобби Уоррен продолжал… В порядке наказания за невнимательность мисс Робинсон заставила его прочесть стихотворение до конца.
Другой класс занимался в биологической лаборатории. Рози, проходя мимо аквариума, в котором резвились головастики, не смог сдержаться. Сегодня он обязательно должен был выкинуть какой-нибудь номер, иначе он вот-вот взорвется от напряжения. Рози вынул из кармана самописку, брызнул чернилами в аквариум, и сел на свое место. Прошла минута или две, пока учитель мистер Гоуторн, полный мужчина с густыми, лохматыми бровями, заметил, что с головастиками что-то неладное. Они пытались выползти из синей тьмы, карабкаясь по стеклу, и соскальзывали обратно.
– Кто налил в аквариум чернила? – сердито спросил учитель.
И Рози, который посещал этот класс уже второй год и за это время не меньше десятка раз видел, как в аквариум лили чернила, но еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь признался в этом, медленно поднялся. Что угодно, только не сидеть на месте с натянутыми, как скрипичная струна, нервами.
– Я, – сказал он, и розовые щеки его побледнели. Мистер Гоуторн был так ошарашен этим признанием, в корне отличавшимся от его обычных бесплодных попыток узнать виновника, что его взяла оторопь; очнувшись, он тихо спросил:
– Зачем?
– Не знаю, – ответил Рози.
Мистер Гоуторн принялся вышагивать по классу, растерянно помахивая змеиным чучелом, которое он держал в руках. Он вспомнил, что этот мальчик из хоккейной команды школы. Ничего удивительного в его поступке, раз им овладела предматчевая истерия. Вот в чем причина. Но сегодня вечером все это закончится. Мистер Гоуторн вспомнил про билет на стадион, лежавший у него в кармане, – не следует волновать мальчика.
– Что ж, Дюплесси, – заключил он, – ты первый за двадцать три года моей преподавательской практики, кто признался в своем проступке. Я воспринимаю твое признание как проявление честности и прошу тебя не делать этого впредь. Обещаешь?
– Да, сэр, – ответил Рози.
– Тогда садись.
В 41-й аудитории Сара Гордон закончила письменную работу по алгебре и принялась лениво чертить какие-то фигурки в тетради. Изредка она бросала взгляды в сторону Билла, который то склонялся над тетрадью, то откидывался назад в задумчивости. Сара прекрасно понимала его состояние. Он напоминал ей брата. Всех юношей она всегда сравнивала с Питом. Ей были знакомы резкие перемены в настроении Пита. То он громко на весь дом распевал, принимая душ, то сидел за завтраком, не раскрывая рта… Интересно, правда ли, что рассказывал Пит о том, будто селекционер из Торонто заинтересовался Биллом?… Наконец раздался звонок на перемену, и она поспешила в Большую аудиторию, чтобы прорепетировать с Де-Гручи некоторые сцены, которые вчера прошли не совсем удачно.
На складе Билл не сразу обратил внимание на то, что нее заказы, которые поручалось ему подобрать, были небольшие, – два три блока сигарет, коробка сигар, баллончики с газом для заправки зажигалок, в то время как Герби таскал тяжелые ящики с кока-колой.
Отбирал и распределял заказы Альберт.
– Дайте мне большие заказы, – попросил Билл, думая, что Альберт по рассеянности распределяет работу неравномерно.
– Не дам, – ответил Альберт.
– Почему?
– А потому что тут командую я, вот почему, – отрезал Альберт.
Герби при этом рассмеялся.
– Хорошо бы это выглядело в газетах, что, мол, Билл Спунский играл ниже своих возможностей, потому что растянул сухожилие или перетрудился, таская тяжести на складе Джона Десмонда!
– Глупости! – воскликнул Билл. – Мне вовсе не трудно носить тяжелые ящики!
– Завтра ты будешь выполнять сложные заказы, а Герби легкие, – сказал Альберт. – Только не сегодня! – Он стукнул ладонью по столу. – Все! Хватит об этом. За работу!
Когда Билл и Герби направились к стеллажам, он крикнул вслед Биллу:
– Советую победить сегодня вечером, иначе я нагружу тебя большими заказами до конца зимы!
Разные мысли проносились в голове Билла. Северо-Западная школа… Победители городского чемпионата школьных команд старших классов… Чемпионы провинции… Это может быть завтра… Но будет ли?… Ему вспомнилось признание Пита, высказанное им однажды: «Конечно, я этого очень хочу, ведь это мой последний год в школе…» – и слова Де-Гручи: «Я тоже рад, что вернулся вовремя». И напутствие Реда перед самым первым матчем в этом сезоне: «Я думаю, что у вас есть шанс завоевать своей школе первое чемпионское звание». И словно холодный душ: Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 8 шайб.
Глава 19
Этот матч был непохож на другие. На стадионе перед игрой всегда царило нервное возбуждение, но не такое, как сегодня. Может быть, это была своеобразная «лихорадка решающей встречи»? Необычная тишина царила на трибунах. Необычным было и то, что среди зрителей было очень много взрослых. Трибуны были заполнены до отказа. За пять минут до начала игры свободными оставались лишь места в ложах, и те с каждой минутой заполнялись.
