Дуги Бримсон - Убийцы футбола. Почему хулиганство и расизм уничтожают игру
Однако я далек, поверьте, от недооценки хулиганства как явления. Существует одна из ключевых причин, почему оно не только продолжает оставаться в тени, но и разрастается. Во многих отношениях это следующая логическая ступенька эволюционной лестницы, по которой хулиганство поднимается вверх.
Вспомним вот о чем. Семидесятые-восьмидесятые были просто невероятными временами для тех из нас, кому футбол импонировал своей чисто спортивной стороной и сплоченностью игроков. Фактически слова «футбол», «коллектив», «сообщество» всегда были подсознательными синонимами, подразумевающими возможность совместно путешествовать, доказывать свою силу и сплоченность при первом удобном случае, демонстрируя ее кому угодно. Так появились веселые компании, путешествующие за любимой командой и при малейшей возможности ищущие приключений себе на голову. Редкий месяц тогда проходил без скандала, массового кулачного боя или другого инцидента, тут же получавшего самое широкое освещение в национальной прессе. Сверх того, зарождение и дальнейший рост культуры «кэшлс» коснулись всех без исключения, как наступление некой моды, от которой не остались в стороне даже те, кто находился на дальней периферии мира болельщиков. Подиум не копируют, но что-то с него обязательно достанется даже самому крайнему. Вот так и появилась эта отдушина или возможность добавить к нашему субботнему опыту некое инобытие, пребывание в новом и доселе невиданном мире в совершенно иной роли, отличной от всего, что довелось ощущать прежде. Внезапно мы обзавелись своей формой, знаками различия, отделявшими нас от остального, реального и будничного мира. Появились лейблы определенных фирм, «своя» музыка и даже прически для тех, кто изображал своим видом «неукротимость трибун» или просто хотел казаться причастным. Но в начале восьмидесятых кэшлс и хулиганы стали во многом одним и тем же. Отпала необходимость драться, чтобы разыгрывать из себя крутых, — достаточно было заиметь фирменные шмотки и надменно посматривать по сторонам. Любому, кто помнит гвалт, сопровождающий выход со стадиона в незнакомом городе с толпой своих ребят, разодетых в пух и прах, всякому, кто такое испытал, знакомо это восхитительное, просто неописуемое чувство.
И все это я говорю даже несмотря на то, что на совести движения кэшлс лежит как минимум три доказанных убийства в начале тех же восьмидесятых. Действительно, куда бы ни поехали английские фанаты, за ними всюду тянулся кровавый след. Они разгуливали по Европе годами, стараясь не пропускать «экстремальных» матчей. При этом ни клубная администрация, ни местная или английская полиция ничего не могли поделать с этим разрастающимся явлением, с его неистовыми хулиганскими группировками, мобами и «фирмами», в ряде случаев «обслуживающими» один и тот же клуб. И в самом деле, большинство из них уже воображали себя чем-то вроде «неприкасаемых», которым дозволено все. Так оно и было вплоть до 1985-го, года, когда уже сказал свое веское слово сам футбол. И слово это было «хватит!».
Все решил случай. Терпение было исчерпано после побоища между фанатами «Миллуола» и «Л*т*на». Хотя это был, возможно, всего лишь один из тысячи инцидентов или один из десятка наиболее заметных в том сезоне, включая знаменитую атаку «Миллуола» на «Бристоль Сити». Весьма вероятно, что тогда же была организована лучшая из фанатских засад всех времен и народов.
События на стадионе «Кенилуорт Роуд»[112] развивались неподражаемо, в присутствии телекамер, распространивших материал о случившемся по всему миру. Вот он, путь к славе. Вот он, хулиганский пиар! Этот инцидент немедленно повлек за собой угрозу выведения сборной Англии из числа участников Евро-88, и Маргарет Тэтчер едва не хватил удар. Премьер-министр страны немедленно потребовала у спортивных чиновников раз и навсегда покончить с этими безобразиями, иначе она займется ими сама.
Но еще до событий в Лутоне английский футбольный мир был поражен двумя нешуточными трагедиями, напрямую связанными с футбольным хулиганством. В первом случае погиб молодой болельщик, а 96 полисменов получили серьезные ранения. Таковы были последствия «гастролей» фанатов «Лидса» в Бирмингеме. Всего восемнадцать дней спустя 39 итальянских болельщиков и один местный житель погибли на стадионе «Эйзель» в Брюсселе, когда саппортеры «Ливерпуля» прижали их к ветхой стене одной из трибун, быстро обрушившейся под натиском англичан.
Однако сильно не прав будет тот, кто станет винить в этом саму игру, кто скажет, что именно английскому футболу было суждено докатиться до человеческих жертв. И уж если на то пошло, все стало казаться еще хуже, когда по телевидению был показан документальный фильм «Хулиган»,[113] посвященный организованным группировкам футбольных хулиганов. Наиболее пристального взгляда телекамер удостоилась деятельность группировки «Inter City Firrn», «обслуживающей» клуб «Вест Хэм». В итоге объекты теленаблюдения обрели ореол славы самого дурного свойства. Но не это главное — фильм, разумеется, привлек к себе пристальное внимание полиции, которая плотно занялась данной «фирмой». Так, одно за другим, стали раскручиваться дела. Началась методичная борьба полиции с хулиганством на стадионе и вне него, появились специальные отделы и подразделения. Мало-помалу стражи закона стали вырабатывать тактику и стратегию, проводить, и даже с размахом, различные антихулиганские операции и прочие мероприятия. Шаг за шагом, медленно, но верно некоторые матчи обретали новые ракурсы: до начала игры, во время и после нее. Потому что все творившееся вокруг стадиона, и даже в самом городе, где происходил матч, имело прямое отношение к игре, представляя собой ее неотъемлемую часть. Город также становился своего рода стадионом, ареной борьбы за престиж — ведь и на его улицах творились бесчинства. Старые добрые времена ушли безвозвратно. Медленно, но неуклонно хулиганство покидало медвежью яму прежних дней (недаром один из первых стадионов, построенных в Лондоне, получил название «Den», что означает «берлога»).
Теперь оно было вынуждено иммигрировать, приспосабливаться к новым условиям. Со временем оно действительно сильно изменилось, став более скрытным, закамуфлированным, изолированным, сдержанным, перешедшим на конспиративный режим. Что могло означать только одно — влияние хулиганства на игру стало постепенно ослабевать.
К тому времени, когда футбол вступил в «пост-хилсборовскую» эру, почти перестали доноситься известия о насилии на стадионах и, как результат полицейского давления на мобы, беспорядки за пределами спортивных арен также стали редким явлением, что происходит и сегодня. И все же, несмотря на сократившееся число инцидентов, угроза никуда не исчезла, поскольку фанатская сцена, как и прежде, манит к себе азартных молодых людей, потенциальных ее участников. Слишком уж многим из них хочется проявить себя и остаться в памяти народной. Или хотя бы газетной. Можно спорить, конечно, что лучше, так как в обоих случаях есть шансы проваляться несколько дней в койке, приходя в себя после побоев, либо объяснять родителям и начальству появление синяка под глазом. Не говоря уже о дне, проведенном в суде. К счастью, таких сюжетов в последнее время стало значительно меньше.
Во многих отношениях это объясняет, отчего мы становимся очевидцами роста интереса к пресловутой «культуре хуле». Ведь, помимо прочего, в противоположность популярным, широко распространенным легендам, известно, что быть битым никому не хочется. В то же время интересно узнать, откуда добывается информация о том, что же такое настоящее, классическое футбольное хулиганство. Как выяснилось, пополняется она множеством способов из самых различных источников. И сейчас вы получите пример того, насколько сложен этот вопрос в целом.
Итак, первый и самый очевидный источник — вовсе не новобранцы, а, так сказать, «дембеля». Любой приверженец конкретного клуба знает, что совсем недавно возрос поток ветеранов фан-движения, возвращающихся на хулиганскую сцену. Былые авторитеты, прежде появлявшиеся только по особым случаям, теперь регулярно маячат перед игрой в пабах, служащих традиционным местом сбора поклонников той или иной команды.
Причины тому назывались самые разные: от кончины стиля «эйсид-хаус»[114] до неизбежности кризиса среднего возраста. То есть они вернулись, чтобы вновь испытать незабываемое чувство свободы и предматчевого азарта в мужской компании единомышленников. А заодно и немного поразвлечься.
При этом не имеет особого значения, что они открыли в себе, когда вновь устремились вслед за сборной Англии, или когда направлялись на какой-то особо важный для их клуба матч, или когда даже просто почитывали книжку, пропитанную ностальгическими вздохами о старых хулиганских временах. Главное в том, что они возвращались, причем целыми группами. В некотором смысле это звучит просто фантастически: ведь практически все вернувшиеся приносили с собой страсть и темперамент старого футбола, гордость за него, чувства, знакомые лишь тем, кто годами был готов бродяжничать на электричках по всему миру, ютиться в судовых трюмах и добираться автостопом. Однако эти дни запомнились им не поисками драки, а веселым и беспечным времяпрепровождением выходных суббот, они действительно знали тому цену. Неважно, как бы ни складывалась тогда ситуация, из будущего она выглядела идиллической. К тому же вспоминать всегда приятно.
