Александр Кикнадзе - Обожаемый интриган. За футболом по пяти материкам.
Я обогнул здание морского вокзала, миновал вышку фуникулера и, идя на звуки, увидел хорошо знакомый по плаваниям итальянский лайнер «Фредерико». Вдоль правого его борта тянулось полотнище «Караван «Жорнал до Бразил»?. Оказалось, что эта издающаяся в Рио-де-Жанейро ежедневная газета, увеличившая в дни чемпионата свой обычный (80 тысяч) тираж в несколько раз, и снарядила туристский «караван» (с одной стороны, реклама, с другой — бизнес), зафрахтовав приписанный к Неаполю лайнер. На одной из палуб шла генеральная, судя по всему, репетиция. Трубили трубы, гремели барабаны, трещали трещотки, но, перекрывая нестройный этот аккомпанемент, неслось по бухте заветное, ожидаемое, ликующее: «Бра-зил — чем-пион!». Я разглядел на борту молодую маму с грудным младенцем, старичка в пенсне, два или три десятка знаменосцев, размахивавших флагами в такт, и еще около сотни самых добросовестных в мире исполнителей. Их лица были одушевлены, их желания возвышенны, их преданность родной команде — демонстративной. И на маме, и на младенце, и на старичке, на всех, на всех были желтые майки. Желтый цвет стал главным цветом Барселоны до того самого дня, как…
Вечером бразильцы вынесут свои трубы и барабаны на бульвар Рамблас. Мы не заснем до поздней ночи. Когда же трехкратные чемпионы мира выиграют красиво, с чисто аристократической элегантностью первый матч «второго этапа»,
мистерия продлится до утра. После этого пассажиры теплохода «Фредерико» будут спать счастливым и безмятежным сном до самого обеда. Другие матчи их интересуют постольку поскольку. Вечер принадлежит им.
Мы же стараемся увидеть как можно больше.
Глава II
Что значит сверхщадящий режим
Раздумчиво лиричные глинковские «Воспоминания о летней ночи в Мадриде» не слишком хорошо вязались с нашими воспоминаниями — во времена великого композитора миру не был известен ни зажигательный футбол, ни его страдальцы, привержены и поклонники, которых называют в Бразилии «торсидорес», а в Италии — «тиффози». Поначалу итальянские футбольные паломники вели себя скромно. В самом деле, на что им было рассчитывать: попала «Скуадра адзурра» в одну подгруппу с чемпионами мира аргентинцами и бразильцами, а выходила из подгруппы в полуфинал лишь одна-единственная сборная. Разум человеческий и электронный выводил в чемпионы команды в такой последовательности: Бразилия, Аргентина, ФРГ, Испания… В пресс-центре, где перед началом второго этапа журналистов попросил и внести в специальную карточку свои прогнозы (победителю приз — двухнедельное путешествие по стране, давшей чемпиона), лишь два или три чудака-итальянца написали: «В финале встретятся команды Италии и ФРГ». Заполняя листки, они чуть прикрывали ладонями написанное, чтобы никто не заподозрил их в легкомыслии. И лишь один из известных мне журналистов с гордостью показал перед началом финала копию карточки, на которой действительно стояли команды Италии и ФРГ. Но, если мне не изменяет память, тот корреспондент был из Неаполя, а неаполитанцы, известно давно, любят иногда чуть прихвастнуть, иначе, мол, «мы не были бы неаполитанцами, а были бы «северянами», которые больше похожи на немцев, чем на итальянцев».
На матч Аргентина—Италия приехали часа за два до начала. Чтобы как-то скоротать время, я отправился в самый дальний конец галереи и, утонув в кресле, начал наслаждаться телевизионным репортажем с теннисного турнира в Уимблдоне. Минут через двадцать, однако, голос диктора заглушил рокот полицейских мотоциклов, начавших въезжать на площадку у неприметного, будто бы, потаенного хода. Раздались звуки сирен. И тут же появилась аргентинская команда. Игроки были серьезны, сосредоточены, не расточали ни улыбок, ни автографов, за которыми первыми потянулись мальчишки — ассистенты фоторепортеров. Коря себя за оплошность, с опозданием прибыли телерепортеры со своими камерами. Кто-то на ходу протянул тренеру Менотти, как эскимо на палочке, микрофон с просьбой сказать пару слов. Тот отрицательно качнул головой и, будто не замечая никого, двинулся вслед за командой к раздевалке.
А потом прибыли итальянцы. Они выглядели весело! Их тренер Беарзот был похож на человека, которому предстоит пережить приятное событие. «Ручки в брючки», независимая походка, лучезарная улыбка, а при этом… при этом, даю честное слово, тренер насвистывал какую-то фривольную мелодию. Он не исполнял роль. Он был в эту минуту самим собой. Хотя, проиграй сегодня его команда, ему уже никогда не пришлось бы выводить ее на чемпионат. Итальянское терпение имеет свои, не такие дальние, как в других климатических поясах, пределы, до этих рубежей оставалась тонюсенькая полоска надежды — тренеру поражения не простили бы. А он… он насвистывал песенку, всем своим видом показывая окружающим, какое распрекрасное у него сегодня настроение.
Подумал я, грешным делом, делает хорошую мину при дурной игре. Первые три матча в подгруппе итальянцы завершили вничью. Со страниц римских, миланских, генуэзских, сицилийских и прочих и прочих газет раздавались упреки в адрес тренера и игроков — с такой-де игрой нечего рассчитывать на милость судьбы, почему взяли в команду этого, а не того, что будет делать «этот» в поединках с Кемпесом, Марадоной и Ардилесом?
И футболисты, и тренер терпели-терпели до поры до времени, а потом им все это надоело, и заключили они договор — бойкотировать прессу: ни одного интервью, ни одного высказывания, ни одной встречи с представителями отечественной журналистики. Вот почему стоят с опущенными микрофонами радиокомментаторы, вот почему не вынимают ручек из карманов подоспевшие к входу итальянские корреспонденты, знают — бесполезно. В чем в чем, а в отсутствии характера Беарзота и его воспитанников не упрекнешь.
Одному из известнейших наших футболистов А.П. Старостину принадлежит выражение, ставшее крылатым: «порядок бьет класс».
Но оказалось вдруг, что есть на свете нечто, способное побить и класс, и порядок, и наиболее точно выражается оно словом «страсть». Любо-дорого (и завидно, к тому же!) было смотреть, с какой страстью проводила ответственнейший матч команда Беарзота. Буд то с небес снизошло вдохновение. Задавал тон, показывал пример, звал за собой игрок с шестым номером I на футболке — Джентиле. Это имя звучит на итальянском символом доброты и достоинства. Джентиле был по-рыцарски суров и непреклонен. И полон достоинства, ему была поручена самая главная роль — не дать сыграть Марадоне, только при этом условии могла на что-то рассчитывать «Скуадра адзурра». Происходило то, что на тренерском языке носит название «размен». «Не сыграю сам, но не дам сыграть и тебе» — согласитесь, не самое привлекательное кредо. Но не дать сыграть такому первоклассному форварду, как Марадона, не просто, для этого самому надо быть игроком экстра-класса. И Джентиле показал именно такой класс. Потом в других матчах заблистает звезда других итальянских мастеров-созидателей, в этом же героем был самоотверженный оппонент, опровергатель, разрушитель, показавший, как надо выполнять четкую, недвусмысленную тренерскую установку. Марадона, безукоризненно проведший предыдущий матч, присутствовал на поделишь номинально. Он делал отчаянные попытки переиграть, перехитрить, перебегать своего соперника — не удавалось. Привычные связи и наигранные комбинации чемпионов мира нарушились, команда атаковала без системы, полагаясь на случай и удачу. Я был бы далек от истины, если бы написал, что во всех эпизодах борьбы Джентиле вел ее в строгом согласии с законами. Ноя не разделяю категоричности обозревателя-соотечественника, написавшего, что грубость была чуть ли не единственным оружием игрока под номером шесть: Джентиле, который был приставлен к Марадоне, без зазрения совести сбивал с ног соперника, как только чувствовал, что аргентинец может обойти его. Фактически Марадоне просто не давали играть».
С тем, что Марадоне не давали играть, спорить не пристало: факт подмечен точно. Но не найти для характеристики Джентиле других слов — это значит не заметить того, чего так недостает нашим футболистам — умения страстной и техничной игрой претворить в жизнь тактический замысел тренера.
Куда более точным и справедливым представляется высказывание вице-президента международной федерации футбола В.И. Колоскова, назначенного комиссаром двух ответственных игр: Италия—Аргентина и Аргентина—Бразилия:
— Нарушения Джентиле носили, можно сказать, игровой характер — они происходили в борьбе за мяч, не были злостными. Во всяком случае, так определил я.
Когда же итальянцы убедились, что «с Марадоной все в порядке, а за Джентиле можно быть спокойными», они отрядили в атакующие дивизионы дополнительные силы. И показали как азартно и неудержимо могут пробивать путь к чужим воротам. За девять минут Тарделли и Кабрини дважды поразили их после искрометно разыгранных комбинаций.
