Борис Талиновский - Эль Флако и Эль Наригон
Список невелик, но характерен. Открывает его, конечно же, Диего Марадона. Без объяснения, и так всё ясно. Затем идут: Тьерри Анри (Франция, «Арсенал» — появился в футболке с портретом Че Гевары на гала-представлении ФИФА в декабре 2005-го); Фабрицио Микколи (Италия, «Бенфика» — татуировка «Че» на ноге), Эрнесто Шевантон (Уругвай, «Монако» — татуировка «Че» на руке), Кристиане Лукарелли (Италия, «Ливорно» — коммунист, еще в юниорском возрасте демонстрировал надетую под футболку сборной U-21 майку с изображением Че Гевары; в 2005-м встречался с его дочерью Алейдой и обсуждал с ней возможность поездки «Ливорно» на Кубу), Фабио Селестини (Италия-Швейцария, «Хетафе» — татуировка «Че»), дальше записаны Дамиано Томмази из «Ромы», Лакост из ПСЖ и еще несколько менее известных игроков.
В начале списка, после Марадоны, но перед Хуаном Себастьяном Вероном значатся: Сесар Луис Менотти, поклонник Че.
Все перечисленные футболисты — люди молодые. Самый старший из них, Верон, родился в 1975-м, через восемь лет после гибели Че Гевары в Боливии (центр, собиравшийся проводить памятные мероприятия, зарегистрирован в боливийском городке Самаипата, расположенном неподалеку от Ла-Игеры, места расстрела Че). Трудно сказать, являются ли их татуировки и футболки данью то, угасающей, то вновь возрождающейся моде на «р-революцию» или это искренние убеждения, демонстративно подкрепленные «материальными» свидетельствами.
Менотти же — другое дело. Он был убежденным «леваком», примкнувшим сначала к коммунистам, затем к «левым перонистам». Он никогда не Отказывался от «левой» риторики и не скрывал своих политических взглядов. Он и на склоне лет не отказался от своих убеждений, только поменял отношение к их воплощению.
ДОСТАВИТЬ РАДОСТЬ ЧЕ ГЕВАРЕ
Менотти, как Эрнесто Гевара, по прозвищу Че, родился в Росарио. Сесар моложе своего кумира на десять лет. Его семья, как и семья его знаменитого земляка-революционера, была вполне обеспеченной, даже зажиточной. Да что там зажиточной — богатой!
Отец старался приучить сына к спорту, и юный Менотти играл в теннис и гольф, занимался плаванием в бассейне фешенебельного пригорода Росарио — Фишертоне и играл в баскетбол в клубе «Американского союза». Для баскетбола у него был вполне подходящий рост — 1 м 90 см. Поскольку Сесар всю жизнь отличался худобой, то погоняло «Эль Флако» он получил еще в школьной команде, и оно сопровождало его всю жизнь.
«Я попал в футбол через дыру в заборе, которую показал мне мой отец, потом мы просто навесили там калитку». За забором с тыльной стороны дома семейства Менотти находилось футбольное поле, на котором гоняли мяч дети из бедных окрестных семей.
«Мне кажется иногда, что если б не тот лаз в заборе, я никогда не связал бы свою жизнь с футболом. Я с удовольствием занимался спортом и мог бы стать гольфистом или теннисистом, но уж никак не футболистом. Футболисты были людьми из другого социального слоя, никоим образом не пересекавшимся с моей семьей. Они, футболисты, зарабатывали себе на жизнь футболом (профессионализм и лиговые соревнования начались в Аргентине в 1931 году), для них это был способ выжить и хоть как-то обеспечить себя и своих близких. Для меня это была прежде всего игра. Это позже, когда я уже учился в университете, уверовал в идеи социальной справедливости, у меня появились смутные, еще не оформившиеся мысли, как при помощи футбола можно улучшить мир. Наивно? Конечно. Романтично? Еще как! И потом, мне просто очень нравилось играть в футбол».
Стандартный путь аргентинского футболиста был тогда (и еще долго) таков: если ты родился и живешь в провинции, то должен сначала попасть в местный, зачастую единственный в городе клуб. Чтоб тебя заметили люди из Буэнос-Айреса, где было сосредоточено до 60–70 процентов футбольных клубов, выступающих в чемпионате страны, ты должен был обязательно пробиться в основу своей команды, которая иногда играет со столичной. И разбиться в лепешку, но показать себя в этих играх. Если повезло и тебя заметили, отличили и отобрали, это не значит, что заиграешь в столице. У столичных есть ведь и вторые и третьи команды, и там таких, как ты, полно…
Менотти в столицу не рвался. Он занимался в футбольном клубе «Росарио Сентрал», принадлежащем местной железной дороге, учился в университете и помогал местным коммунистам. Университет он не закончил: то ли футбол перевесил, то ли поперли за политику. С1958 года Сecap Луис Менотти сосредоточился на футболе.
У него точно был игроцкий талант. Сейчас его бы называли диспетчером или плеймейкером. Тогда же (по системе дубль W) он был правым инсайдом, ориентированным на атаку. Да и сам забивал немало. Он даже дважды подряд становился лучшим бомбардиром клуба: в 1962-м (14 мячей) и 1963-м (15).
.. С Эрнесто Геварой Менотти никогда в жизни не встречался. Че стал знаменитым за пределами своей родины. Позже Менотти узнал, что Че Гевара, несмотря на мучившую его с детских лет астму, был человеком спортивным — сам играл в футбол, регби и был страстным футбольным болельщиком. Уго Гамбини в своей книге о «команданте» писал: «Он регулярно читал спортивную прессу; большинство его друзей и знакомых, интересовавшихся футболом, болели за «Ривер Плейт» или «Бока Хуниорс». Когда же Че спрашивали о любимой команде, он отвечал: «Росарио Сентрал», ведь я «росариньо».
Во время посещения на Кубе мемориала Че в 2005-м году Менотти в интервью газете «Гранма» сказал: «К сожалению, я не был знаком с ним и только из его мемуаров узнал, что он был страстным поклонником «Росарио Сентрал». Он упоминает в своей книге об одной из игр, указывает точную дату встречи и счет 2:0 в нашу пользу. Так вот, один из мячей в этом матче забил я. Я горжусь тем, что доставил радость великому герильеро»…
СТОЯЧИЙ УМНИЦА
Освальдо Байер, еще одна легенда аргентинской футбольной журналистики, характеризовал футболиста Менотти: «Я видел его, когда он играл за «Сентрал» — он никогда не бегал, ходил пешком. Но стоило мячу оказаться у него, как следовала либо точнейшая передача, либо гол. И вообще своеобразный был парень, отличался от остальных. Ба-альшой оригинал».
Убальдо Раттин, капитан Боки Хуниорс» и сборной Аргентины на ЧМ-66, «железный» Раттин, о Менотти, игроке «Боки», вспоминал: «Когда мы проигрывали по ходу встречи, я, бывало, кричал ему: «Эй, омбре, бегай, бегай». И он всегда отвечал: «Уже добегались, теперь не бегать надо, а играть в футбол!».
…Одна из книг Менотти о футболе называется «Заставить бегать мяч и соперника». Сравните с фразой Круиффа: «Самым быстрым на поле должен быть мяч»…
Вехой в жизни футболиста Менотти был переход на один сезон в бразильский «Сантос», где он играл рядом с Пеле. «Я считал, что уже немало знаю о футболе, я был уверен, что уже многое, если не всё, понимаю в футболе, и я точно знал, что умею неплохо играть в футбол, иначе бы меня не пригласили в «Сантос». Я пошел туда с удовольствием, ведь там играл Пеле (…) Играть вместе с Пеле — счастье, выпавшее на долю немногих. Год в одной команде рядом с Пеле в плане понимания игры можно засчитать за три, нет — за пять! Для меня, во всяком случае».
Менотти вернулся в Аргентину после ЧМ-70 — ему предложили тренировать «Ньюэлл Олд бойз», второй клуб Росарио, а через год молодого тренера позвали в «Уракан».
Клуб, который полностью перешел на профессиональные рельсы лишь в 1970-м году, в сезоне-1973 выиграл «Метрополитано», то бишь чемпионат страны. Счастливый тренер Менотти после шести заключительных побед подряд, в которых команда забила 22 мяча, говорил журналистам: «Дон Кихот однозначно был бы фаном «Уракана», ведь он всегда мечтал об идеальном футболе!»
…Когда я копаюсь в биографиях людей футбола, историях клубов и сборных, я снова и снова убеждаюсь, как много в жизни и футболе зависит от «железной воли случая, который ничего не делает просто так». Интересно, стал бы Сесар Луис Менотти тренером сборной Аргентины, если бы у руля АФА (Аргентинская федерация футбола) после ЧМ-74 оставался Фернандо Митьянс…
31 августа 1974 года после тренировки «Уракана» к Менотти подошел Давид Бракуто; президент «Уракана», недавно возглавивший «по совместительству» федерацию футбола (Бракуто был изгнан с этого поста сразу после военного переворота 1976-го) и как бы между делом, в разговоре (так вспоминал Менотти), спросил: «Сесар, нетли у тебя желания принять сборную страны, а?»
Менотти вспоминал: «Я как-то нервно заулыбался и решил, что ослышался; ведь ЧМ-78 должен был пройти на моей родине — это величайшая ответственность! И редчайшая возможность сделать команду своей мечты». После ЧМ-78 Менотти скажет: «Манерой игры своей сборной я демонстрирую, в каком обществе хотел бы жить!»
ФУТБОЛ КАК СЕАНС ГИПНОЗА
Аргентина была обижена международными титулами. С 1934 по 1958 год сборная страны по разным причинам не участвовала в мировых чемпионатах. Однако регулярно поставляла свои лучшие кадры в Европу. Достаточно вспомнить Ди Стефано, Сивори, Анхелильо. А довоенные «ориунди»! Они ведь в большинстве своем аргентинцы (первым аргентинцем-футболистом, переехавшим в Италию в 1925 году, был игрок сборной страны Хулио Либонати). Ни Уругвай, двукратный чемпион мира, ни Бразилия (трехкратный) вместе взятые не потеряли вплоть до середины семидесятых годов прошлого века столько игроков, сколько Аргентина! Энрике Макайя Маркес: «… Что ж тут удивительного? Мы всегда были самым крупным экспортером мяса в мире. А на экспорт идет лучшее мясо…» Аргентинцы всегда считали, что в самый лучший, самый красивый футбол играют на их берегу Ла-Платы. Они уверяют, что аргентинский футбол произошел от слияния двух манер игры — английской и венгерской, английской — понятно, так как игру в страну завезли англичане и долго диктовали свою моду. Венгерскую продемонстрировали футболисты будапештского «Ференцвароша» во время визита в Буэнос-Айрес в 1922 году. «Мы привели и ту, и другую в соответствие с нашим менталитетом, добавили темперамента и получили то, что называется аргентинским футболом — уникальным и неповторимым», — писал Освальдо Байер.
