Алекс Маннанов - Испанские войны. Дерби, фанаты, традиции
В Галисии между собой все время спорят Лa-Корунья и Виго, два портовых города. В XIV-XV вв. это была война за грузы: чтобы иметь больший, чем у соперников, грузооборот в портах, они шли на все. И со временем соперничество превратилось в настоящую ненависть, давшую нам дерби Гальего — матч между «Депортиво», представляющим Ла-Корунью, и «Сельтой», представляющей Виго.
В Севилье раньше находилось самое большое еврейское поселение в Европе. И хотя еврейский квартал был разгромлен жителями города еще несколько веков назад, команду до сих пор встречают на некоторых испанских стадионах криками: «Жиды! Жиды!» или «Убирайтесь, вы убили сына Божьего!»
И ничего ведь нельзя поделать. Потому что это — часть истории, а она для Испании священна.
Болелыцицкая культура в каждом автономном сообществе развивалась по-своему, но всегда — достаточно экспрессивно. В XX веке следует выделить три бума, которые пережили испанские фанаты.
Первый из них возник в 50-х годах, когда начались первые еврокубковые баталии. Болельщики сильнейших испанских команд ездили в другие страны за своими клубами, где видели, как развивается фанатское движение «за бугром». Новые «фишки» потом демонстрировались на собственных стадионах, и с ними могли ознакомиться саппортеры тех команд, которые в Европе не играли, но принимали участие в испанском национальном первенстве. Мадридский «Реал» в полуфинале первого Кубка европейских чемпионов в сезоне 1955-56 гг. встретился с итальянским «Миланом», и испанские саппортеры, как завороженные, наблюдали в столице за организованным отрядом болельщиков апеннинской команды. Это было ново, в диковинку, и мадридистас тоже захотели иметь своеобразную мини-армию фанатов, которых легко было бы узнать по ношению знамен клуба.
В первом розыгрыше Кубка ярмарок — предтечи Кубка УЕФА, турнира, в котором участвовали города, проводящие всевозможные ярмарки, — выступала «Барселона». Турнир шел три года — с 1955-го по 1958-й. Многие участники выставляли сборную своих городов, но «Барса» к тому времени уже разменяла полвека, была командой титулованной и не хотела никакой сборной города, в которой, ко всему прочему, нашлось бы место и для парочки футболистов классового врага — «Эспаньола». Полуфинал и финал каталонцы проводили против, соответственно, «Бирмингем Сити» и сборной Лондона. В выездном полуфинальном поединке каталонских болельщиков атаковали фанаты «Сити», поэтому 5 марта 1958 года сине-гранатовые саппортеры держались вместе во время поездки в Лондон (финал состоял из двух игр). Но в Лондоне все было тихо — там фанаты болели за свои отдельные клубы, а не за непонятную столичную сборную. Тем не менее в Бирмингеме каталонцы узнали, что такое «прыжок», не испугались и в повторной поездке в Англию были готовы противостоять атаке.
Это был хороший опыт.
Главное слово, которому испанцы научились в эпоху первых еврокубковых турниров,— «организация». Если ты организованно выдвигался на матч, то на тебя и твою бригаду обращали внимание; если ты находился в составе «подразделения», то тебя вряд ли могли тронуть; и никто не мог прыгнуть на болельщиков, если их было много. В принципе в 50-х и 60-х годах прошлого века в Испании стала зарождаться культура мобов, но весьма специфическая, объединявшая нескольких болельщиков лишь на время футбольных матчей. Кроме того, мини-мобы разделялись по территориальному признаку. Обычно лишь потому, что ездить на футбольные матчи в таком случае было удобнее. Например, пять-шесть человек из мадридского пригорода Хетафе выдвигались на «Сантьяго Бернабеу» вместе, вместе саппортили любимую команду и вместе же возвращались назад.
Болельщиков в стране стали называть «инчас» (собственно, «hincha» и расшифровывается как «болельщик»), термином, который был введен в Уругвае в начале XX века. Не было песен и трибунной кореографии (пока не было), но футбол пользовался в Испании громадной, бешеной, сногсшибательной популярностью, и трибуны всегда заполнялись — как болелыциками-одиночками, так и мини-мобами. Большим клубам приходилось специально строить новые стадионы, чтобы спортивные арёйЫ могли вместить всех желающих посмотреть футбольный матч. Мадридский «Реал» еще в 1947 году сменил пятнадцатитысячный «Чамартин» на огромный «Нуэво Эстадио Чамартин», в настоящее время известный как «Сантьяго Бернабеу». Десятью годами позже «Барселона» покинула «Лес Корте», вмещавший по тем временам грандиозные 60 тысяч человек, чтобы переехать на новенький и еще более вместительный «Камп Ноу».
Интересно, что новые стадионы грандов строились недалеко от старых арен, то есть и в Мадриде, и в Барселоне была определенная территория, которая ассоциировалась только с местными футбольными клубами. Позже пиренейские гранды полностью выкупили землю вокруг своих арен и строили новые сооружения, воздвигая таким образом сьютат депортива — спортивные городки. В настоящее время столичный район Чамартин воспринимается как своеобразная футбольная территория мадридского «Реала», так же как и в Барселоне район Лес Корте, позиционируется как исключительное и священное место «Барсы».
Консолидации футбольных фанатов способствовало и развитие общей инфраструктуры, касающейся размещения болельщиков на стадионах. На финалы Кубка Испании клубам выделяли по одинаковому количеству билетов для распространения среди своих саипортеров, и инчас разных клубов рассаживались по разным секторам. В чемпионате Испании подобного распределения долгое время не было, но в конце концов его тоже ввели. Поклонники разных клубов теперь сидели на разных трибунах, что исключало между ними прямой контакт, могущий привести к конфликтным ситуациям.
Второй болелыцицкий бум в Испании наступил в середине 70-х годов и был связан с итогами контркультурной революции, начавшейся в 1968 году «Красным маем» во Франции, а затем охватившей весь континент. Контркультурная революция дала множество новых течений и отдельных молодежных субкультур, и старушка Европа ужаснулась, увидев чудовищного монстра, которого произвела на свет. Улицы заполняли моды, лэды, скинхеды, казуалы, хиппи — носители новой волны, привыкшие к перманентному андеграунду, они теперь стали главными героями дня.
Кроме того, в 1975 году в стране скончался каудильо Франсиско Франко, и ветер свободы почувствовала не только молодежь, вовсю пожинавшая итоги контркультурной революции, но и взрослое поколение испанцев. Король страны Хуан Карлос I де Бурбон принял закон «О политической реформе», который положил конец франкизму. Начали деятельность учредительные кортесы, состоящие из Конгресса депутатов и сената. Кортесы занимались новой конституцией, которая обеспечила бы права и свободы каждому гражданину. Она была принята в 1978 году, провозглашала Испанию социальным, демократическим, правовым государством с политическим строем в форме парламентской монархии; официально утверждала границы автономных сообществ и наделяла их достаточно широким спектром прав.
Еще до принятия конституции 1978 было ясно, что страна вступает в новый этап своего развития, шагает новой дорогой. Испания была одурманена перспективами, которые разворачивались перед ней после смерти Франко. Хуан Карлос I де Бурбон и кортесы налаживали связи во внешней политике, так как во время правления фашиствующего каудильо пиренейская страна считалась персоной нон-грата среди некоторых государств, в основном представляющих социалистический блок.
Свобода, ментальное опьянение, новые движения — все это хлынуло на улицы и стадионы. В 70-х годах по всей стране проходила новая волна футбольного саппорта, иногда принимавшая самые изощренные и невиданные формы. Болельщики изгалялись друг перед другом как могли. Раньше им ничего нельзя было на стадионе, теперь — можно все. Диктор «Камп Ноу» говорил на каталанском — к полному восторгу собравшейся публики; скинхеды приходили на «Сантьяго Бернабеу», пугая респектабельную публику столичного стадиона; недалеко от города Пальма, главного на Балеарских островах, образовалась коммуна хиппи (она существует и до сих пор, только поменяла дислокацию, перебравшись на Эвису, известную в странах СНГ под своим неверным наименованием «Ибица»), все время посещавшая местный эстадио; в автономных сообществах начинался подъем регионального самосознания.
В Европе английские, немецкие и голландские траблмейкеры открывали для себя культуру «хуллз», делая посещение стадионов опасным занятием как для болелыциков-одиночек, так и для неподготовленных к силовому противодействию мобов. В самой Испании обходилось без насилия, исключая локальные столкновения между мобами двух различных клубов, но эти столкновения происходили все чаще и чаще.
Когда прошло шесть лет с тех пор, как представитель атеистического экзистенциализма Жан-Поль Сартр шагнул в Сорбонну к бунтующим французским студентам, мадридский «Атлетико» вышел в финал Кубка европейских чемпионов и в Брюсселе, на стадионе «Эйзель» (эта арена в 1985 году станет кладбищем для 39 человек после атаки фанатов «Ливерпуля» на саппорт «Ювентуса» и обрушившегося кирпичного барьера в результате панического беютва итальянских тифози), встречался с «Баварией», переживающей свою золотую эпоху. Перед игрой испанцы познали крепость немецких кулаков, но и сами были не робкого десятка — так вот, не имея еще своей фирмы, фанаты «матрасников» прошли боевое крещение.
