Алексей Маслов - Тайные коды боевых искусств Японии
Японские воины были весьма практичны в своей экипировке. Сохранилось знаменитое наставление сёгуна Токугавы Иэясу своим воинам, предписывающее каждому пешему солдату иметь шлем особой конструкции: с одной стороны, он должен был хорошо защищать голову, а с другой – иметь особую рукоять, чтобы в нем было удобно готовить пищу. Классический пример японского практицизма!
Кэндо: «истинный удар из пустоты»
Ошибочно полагать, что все воины в равной степени сочетали в себе «любовь к мечу и кисти», как то предписывали многочисленные самурайские уложения. Изящными искусствами увлекались немногие, к тому же расцвет стихо-сложения, живописи, дзэнских искусств начался не раньше XVII века. Главным же занятием самураев всегда оставались тренировки бу-дзюцу, где большая часть времени отводилась отработке боя с мечом – кэн-дзюцу.
Содержать специальную школу кэн-дзюцу было престижно, не случайно многие состоятельные даймё приглашали к себе именитых фехтовальщиков в качестве инструкторов (кэнси) и назначали им неплохое ежегодное довольствие в 300–400 коку риса. Даймё стремились к тому, чтобы все их самураи, учившиеся кэн-дзюцу, имели достойное оружие, желательно несколько тренировочных мечей, новые, не помятые в сражениях доспехи, а все это стоило немалых денег. По тому, как содержалась школа кэн-дзюцу и кто преподавал в ней, можно было судить о состоятельности даймё.
Самые первые школы кэн-дзюцу стали открываться при синтоистских храмах, причем эта традиция сохранилась вплоть до XX века. Например, один из патриархов стиля Годзю-рю каратэ Ямагути Гогэн начал свой путь в боевых искусствах именно со школы кэндо при местном синтоистском храме.
Вероятно, первые регулярные школы кэн-дзюцу возникали в районах Эдо и Киото у синтоистских алтарей. Например, в районе Канто, пригороде Эдо, в синтоистских кумирнях сформировалась школа Канто-рю. Она подразделялась на несколько направлений, называвшихся по именам тех алтарей, рядом с которыми проходили тренировки. Так, у алтаря рода Касима сформировалась школа Касима-рю, откуда пошел знаменитый стиль боя с мечом рода Ягью.
Практически все известные фехтовальщики служили инструкторами кэн-дзюцу у богатых даймё или семе, реже – имели собственные школы. Правда, самостоятельность таких школ была относительной. Инструкторы готовили воинов для местных армий, следовательно, их труд оплачивал тот, кому эти воины были нужны, – всё тот же даймё.
Великие мастера кэн-дзюцу, которые не могли в силу склада своего характера находиться у кого-то в услужении, пускались в далекие странствия по Японии. Чаще всего их сопровождала огромная свита из слуг и учеников, которые жадно ловили каждое слово мастера, а, остановившись в какой-нибудь деревушке, тотчас приступали к тренировкам. Одной из самых больших свит, насчитывавшей свыше сотни человек, обладал знаменитый фехтовальщик Цукахара Бокудэн (XVI в.) – он еще не раз станет героем нашего повествования. Его люди, впрочем, равно как и он сам, нередко нанимались в армии местных даймё для выполнения конкретных заданий.
Лишь немногие отваживались пускаться в путь в одиночку – за такими воинами тянулась череда поединков, убийств, слагались легенды об их непобедимости. Но, как правило, странствия в одиночку заканчивались через пару месяцев гибелью самурая.
Пожалуй, история знает лишь одного человека, который, годами странствуя в одиночестве, так и не был никем побежден. Рассказывали, что ни один его поединок не продолжался больше трех взмахов мечом! Этим человеком был знаменитый Мусаси Миямото – о нем у нас отдельный разговор. Но Мусаси – лишь исключение, подтверждающее общее правило: одинокие воины быстро расставались с жизнью.
Школ кэн-дзюцу было великое множество, и хотя методы многие из них считались тайными, их история и техника нередко записывались. Так сохранились архивы знаменитых школ Итто-рю, Дзигэн-рю, Ягю синкагэ-рю и некоторых других, в том числе и в японской десятитомной серии «Нихон будо тайкэй». Интереснейший обзор методов кэн-дзюцу XVII века можно встретить в одной из книг Миямото Мусаси, название которой условно переводится как «Книга нравов» или «Книга поветрий». Она вошла в знаменитый компендиум «Книги пяти колец» («Горин-но сё», 1643 г.). Нередко название этого произведения переводят как «Книга ветра», что неверно. Иероглиф «кадзэ» – «ветер» – также означал «нравы», «поветрия», «традиции». Здесь речь идет о традициях ведения боя в школах кэн-дзюцу. Хотя Мусаси, человек весьма заносчивый, и обвиняет эти школы в утрате «истинного Пути», тем не менее отдает должное мастерству их приверженцев, а также их потенциальной опасности в бою. Следует заметить, что Мусаси не церемонился с представителями других направлений боя с мечом – кажется, они провинились уже тем, что отказывались признавать единоличное лидерство за школой самого Мусаси, называемой Ити-рю.
За внешне вежливым изложением у Мусаси сквозит явная издевка. Он даже не удосужился назвать хотя бы одну из таких школ, считая, вероятно, излишним оставлять их в анналах истории, поскольку «истинный Путь в этих школах давно утрачен». Но Мусаси проявил себя жестким прагматиком, поэтому счел необходимым подробно рассказать о методах защиты и нападения своих противников. Итак, какие же методы боя с мечом существовали в то время в школах кэн-дзюцу? Многие самураи предпочитали пользоваться длинным, а, точнее, очень длинным мечом – тати. Школы сверхдлинного меча существовали в основном на северо-востоке Японии, а сам тати был удобен в схватке один на один. Сверхдлинный меч являлся отголоском эпохи воинов-одиночек, бесстрашных отшельников-ямабуси, и в течение многих веков считался единственным мечом, достойным самурая. На первый взгляд, такой меч действительно весьма выгоден в схватке – не случайно ходила поговорка: «Один вершок меча дает преимущество в руку». Скорость работы мечом у самураев была такова, что исход поединка решали действительно вершки. Уже не было возможности «играть» с катаной или танто, как это делали с прямым мечом в Китае. «Один удар мечом (и-ти)» – вот в чем заключался смысл поединка в XV–XVI веках. Тут, казалось бы, как нельзя лучше подходил длинный меч.
И все же у такой концепции нашлись противники. Среди них был и сам Мусаси Миямото, который по поводу поговорки о преимуществе длинного клинка заявил: «Это глупые слова человека, ничего не смыслящего в воинском искусстве. Это примитивное воинское искусство людей со слабым духом, ибо воин не должен зависеть от длины своего меча».
XVI век ознаменовался бесконечными сражениями и штурмами крепостей. А бой в узком пространстве, например, в коридоре замка, сводил преимущества длинного меча на нет. Групповые сражения, где лицом к лицу сходились одновременно сотни человек, также не позволяли использовать все преимущества длинного меча.
Конечно, для крупномасштабных сражений не было ничего лучше длинного копья. Но традиция оказалась сильнее требований реальности: самураи по-прежнему использовали в бою «священную катану». И как следствие – по всей Японии росли школы кэн-дзюцу, которых насчитывались сотни в каждой провинции.
Наибольшее количество школ кэн-дзюцу сформировалось в провинции Бунзээн, где проживало немало мастеров по изготовлению мечей. В начале XVII века в этой местности, в городке Огура, прославилась школа Цубамэ-гаёси – «Контратака ласточки», разработавшая хитроумные движения меча, которые запутывали противника. Однако патриарх этой школы Сасаки Кодзиро пал в поединке от руки Мусаси Миямото.
Мусаси Миямото относился к кэн-дзюцу не только как к набору методов ведения боя, но прежде всего как к системе духовных ценностей. Такой подход был обусловлен самой логикой развития японской культуры, все больше тяготевшей к дзэн-буддийскому идеалу пустотности и эстетизма. Именно в то время ритуал обычного чаепития, который пришел из Китая, перерастает в сложный мистический «Путь чая» (тя-но ю). Школы кэн-дзюцу разрабатывают сложные методики духовного воспитания внутри традиции боевых искусств. Этим прославилась, например, школа фехтовальщика Одагири Сэкикэя в Эдо. Своим основным тезисом она выдвинула «просветление сознания и прозрения Пустоты», что весьма схоже с мыслями Мусаси Миямото.
Постепенно боевая практика боя с мечом перерастает в мистический путь просветления. Возникает осознание того, что высшая ценность фехтования на мечах лежит далеко за пределами собственно поединка, а «Путь воина» становится равносилен «Пути просветления». В этой ситуации рождается новый термин для обозначения боя с мечом – кэндо (Путь меча), который пришел на смену кэн-дзюцу – «искусству меча». Впервые этот термин стал активно использоваться в начале XVIII века в элитарной школе Абататэ-рю.
Тренировки в школах кэн-дзюцу были максимально приближены к реальному бою. На начальных этапах самураи обучались бою с мечом и копьем не меньше семи – восьми часов в день. В ранний период становления самурайского корпуса воины тренировались на настоящих боевых мечах – катанах и танто, которые иногда затуплялись, дабы воины не нанесли друг другу тяжелых ран. Многие инструкторы при этом запрещали своим ученикам надевать любое защитное снаряжение, чтобы те не позволяли клинку даже прикасаться к их телу. К тому же они требовали от учеников хотя бы раз в день легко ранить своего противника. Несложно представить, сколь кровавы были эти тренировки!
