Андрей Старостин - Флагман футбола
На вокзале в Праге какой-то толстяк, представитель рабочего кооператива, протянул мне руку здороваясь и дружески закричал, как старому знакомому:
– А-а! Директор!
Он с большим любопытством разглядывал меня, громогласно смеялся и все повторял:
– Директор!
Я спросил этого жизнерадостного болельщика, чему он так удивляется, у нас, мол, все футболисты работают или учатся.
Тогда он разыграл целую пантомиму под смех игроков, репортеров, фотокорреспондентов.
– В Праге директор – это вот что, – пояснял толстяк. Он развел руки в стороны, выпятил живот и сделал перед ним округлое движение руками, придав при этом физиономии каменное выражение. Все это означало, что директор должен быть важным, солидным, с брюшком, буржуа, одним словом! А тут худой, молодой, да еще и футболист! И он принялся размахивать ногами, изображая игру в футбол.
Я должен сделать авторское признание именно в этом месте. То было время счастливых для меня совпадений. Судьба мне улыбалась: я еще не перешагнул предупредительного порога футбольной зрелости, вступил в ряды КПСС. Все было ладно в семейном быту и дружеском окружении.
Через призму радостных восприятий и формировалось мое мировоззрение. Футбольная жизнь прямо соотносилась со всем окружающим миром.
4.
Поездка в Чехословакию, успешные там выступления боксеров, легкоатлетов и футболистов подняли престиж советского спорта на международной арене. К нам стали приглядываться, нас все чаще стали приглашать для участия в международных встречах.
Известный спортивный продюсер Бернар Леви, один из руководителей профессионального французского клуба «Рэсинг», вскоре после нашей встречи с чехословацкими профессионалами пригласил сильнейших футболистов столицы принять участие в традиционном новогоднем матче в Париже. Тогда сборная Москвы состояла из игроков «Динамо» и «Спартака».
…Жизнь страны шла своим чередом. События одно другого значительнее чередовались с необычайной быстротой. На фоне житейского калейдоскопа возникали масштабные картины, такие, как челюскинская эпопея, рекорды Петра Кривоноса, Алексея Стаханова, Никиты Изотова. Своими трудовыми подвигами они увлекали других на славные дела – патриотический призыв Хетагуровой не давал спокойно созерцать происходящее, звал принять активное участие в героических буднях Родины.
Жить стало лучше, жить стало веселее! – этот лозунг стал нормой ощущения бытия.
Инженеры человеческих душ – писатели были увлечены поиском героя современника. Этот поиск затянулся вроде бы и на театре и в кино. Образ по сие время остается недорисованным. Наверное, живое творческое дело трудно уложить в жесткие формы. Сегодня данный герой годится, а завтра он уже отстающий от века: жизнь убежала вперед.
Так и в футболе, турецкие встречи перестали стимулировать движение вперед. Необходимо было действовать дерзновенно. Выход на европейскую арену диктовался, как веление времени. Во всяком случае, мы так воспринимали поездку во Францию.
Долго судили и рядили, какую послать команду. Как в дипломатическом мире, так и в футбольном существует протокол, соответствующий уровню престижности. Руководство решило, что готовить сборную страны для встречи с клубом, хотя под вывеской «Рэсинга» скрывалась, по сути дела, сборная Европы, вряд ли правомерно. Достаточно скомплектовать команду на базе двух московских клубов, «Динамо» и «Спартака». Получалась очень сильная команда, вобравшая в свой состав одаренную молодежь столичного футбола, считавшегося признанным лидером на чемпионатах страны для городских и сборных республиканских команд.
В моросящий дождливый день 2 января 1936 года мы под предводительством капитана Александра Старостина выбежали на зеленый газон недавно отстроенного стадиона «Парк-де-Прэнс». Шестьдесят тысяч парижан заполнили трибуны. Мы умозрительно знали своих противников. Перед отъездом нас собрали в динамовском клубе и спортивный обозреватель Костя Оганесов прочитал лекцию о состоянии европейского футбола, охарактеризовав наиболее выдающихся игроков. Бернар Леви сильно, не считаясь с затратами, укрепил ряды «Рэсинга» Он пригласил знаменитого вратаря Хидена и стоппера Жордана, игроков сборной Австрии, немца Шмидта, югослава Живковича, англичанина Кеннеди, сенегальца Дианя – элитных футболистов своих стран. Но, главное, чего мы не учли перед встречей с «Рэсингом», так это то что опытный продюсер ангажировал для подготовки французской команды к новогоднему матчу самого прогрессивного тренера, англичанина Кэмптона. Англичане уже год как ввели в своих командах новую схему изначальной расстановки игроков, назвав ее тактической системой «дубль-ве». Мы видели ее в действии, взятой на вооружение «Славией», но чванливо не придали тактическому новшеству должного значения.
Мы показали французским зрителям высокое техническое мастерство во всем блеске виртуозного владения мячом. По стадиону прокатывался восторженный одобрительный гул и раздавался клич: «Бу-буль!.. Бу-буль!.. Бис!..» – в адрес Сергея Ильина. Наш левый крайний форвард был внешне похож на популярного французского киноперсонажа. Зрители это сразу приметили, и, когда он закладывал свой слалом по левому флангу, экспансивные парижане громко приветствовали его и требовали повторения бубулевских экспромтов.
Мы проиграли матч с «Рэсингом». Поражение пришло, как склонны мы нередко утверждать, случайно: один не успел, другой поскользнулся. Правильнее же считать, что поскользнулся не какой-то игрок, а оступился наш футбол. Мы приехали в старомодном тактическом мундире, на нашей игре лежала печать некой архаичности. Мы играли, образно говоря, с распахнутыми воротами: два бека в линию, широко друг от друга, а центральный полузащитник разрывался на части далеко впереди, помогая своим форвардам. Самое уязвимое место – центр перед штрафной площадкой – оставалось незащищенным. Именно с него и были забиты нам два гола. Мы ответили лишь одним да массой неиспользованных «мертвых» моментов.
В нашей раздевалке после игры с «Рэсингом» царило гробовое молчание. А пресса, наоборот, была очень многословной. Газеты отмечали, что игра советской команды произвела отличное впечатление. Похвалы после поражения – слабое утешение и червоточину не снимают и спокойно спать не дают. Но все же для объективности на отдельные высказывания сошлюсь:
«Москва обладает великолепным нападением. Мне иногда казалось, что передо мной австрийская «Вундер-тим», «чудо-команда», несколько лет тому назад считавшаяся непобедимой, так как она обладала тем самым качеством, которого не хватало сегодня нашим противникам – умением бить по воротам. По мнению Жордана, центра полузащиты «Рэсинга», это лишило москвичей заслуженной ничьей».
«Эксцельсиор».
«То, чему мы были свидетелями, просто невероятно. Русские нападали с первых минут и до конца матча. Они форменным образом штурмовали французские ворота. Между тем они проиграли. Французы же, все время защищавшиеся, ограничивавшиеся всего лишь несколькими прорывами, победили».
«Прагер Тагеблатт» (Прага)
Помню, мы были очень удивлены, что нас встречает на вокзале много народу. Любителей спорта не могло не огорчить наше поражение, но, как оказалось, все посчитали, что престижа советского футбола мы не уронили.
У встречавших было много вопросов к приехавшим футболистам, ответы на которые они хотели получить из первых уст. Уже было известно о какой-то новой системе игры, родившейся в Англии, о новом амплуа в команде – «полицейского». Никто не понимал, на что «напоролась» наша так хорошо игравшая команда, на каком «тактическом просчете» она потерпела поражение.
Игра с «Рэсингом» заставила задуматься о положении дел в нашем футболе и послужила толчком к реорганизации первенства страны для сборных городов и республик. С весны 1936 года стали разыгрываться чемпионаты страны для сильнейших клубных команд.
Дадим здесь слово Г. Д. Качалину. Вот что он сказал на юбилейном матче «Динамо» – «Спартак»:
«Мысль о всесоюзном чемпионате подспудно зрела уже давно. Команд становилось все больше и больше. Однако в чемпионатах страны принимали участие только сборные коллективы 4 – 5 городов и республик. Этого было явно недостаточно, поскольку футболисты далеко не всех клубов могли стать членами сборной команды.
Поэтому, когда было принято решение о всесоюзном чемпионате среди клубных команд, общее настроение было таково: «Наконец-то произошло то, что должно было произойти давным-давно».
В основу проведения чемпионата был положен новый принцип – лучшие семь команд – класса «А» боролись за звание чемпиона страны, семь команд класса «Б» за первое место в своей категории и за право перейти в высший класс. В чемпионате тридцать шестого года за звание чемпиона боролись четыре московских, две ленинградских и киевская команды. Это стимулировало развитие футбола в стране.
