Никита Симонян - Футбол – только ли игра?
Обо мне нередко писали как о корректном игроке. В одной книге довелось прочесть: корректность моя якобы настолько действовала на соперников, что в последние годы игровой карьеры никто не решался ударить меня или нагрубить. Развею миф: может, на кого-то и действовала, но далеко не на всех. Били меня, как и остальных моих товарищей. Немало игр пропустил из-за травм. Немало страдал и терпел. Разбирала злость – сдерживался. Падал – вставал, играл дальше, не отвечая. Лишь однажды себе изменил.
Это случилось в Сочи, в весенний подготовительный период. «Спартак» играл с вильнюсской командой. Матч был товарищеским. Но к заложенному в этом слове понятию настрой наших соперников отношения не имел. При каждом приеме мяча я получал такие удары, что искры из глаз летели. И в очередной стычке сорвался, ответил своему обидчику, ударил его без мяча, повернулся и ушел с поля.
Может, судья не заметил бы моего удара и не удалил меня, но я счел, что сам обязан это сделать: я не прав, распустил нервы.
Настроение было муторным, и на следующий день поехал на базу к вильнюсцам. Нашел игрока, с которым схлестнулся, извинился.
По правде говоря, после визита был несколько обескуражен. Полагал, что в ответ на свое извинение услышу: «Забудем, я сам виноват, я тебя спровоцировал…» – или что-то другое в подобном духе. Не услышал. И все-таки о поступке не жалел: снял со своей души камень.
Некоторые удивлялись: ты южанин – южный темперамент, уязвимое самолюбие, как же ты сдерживаешься? Ведь тебя цепляют нарочно, со злым умыслом, как не ответить на обиду?
Некоторые говорили: если бы ты был игроком пожестче, то добился бы большего. В этом иногда звучал упрек. Прислушиваясь к замечаниям, я и сам чувствовал, что мне не хватает жесткости, даже допустимой правилами. Стань я жестче, цена мне была бы выше. Но здесь, наверное, проявлялся характер, воспитание. Мать с детства внушала: всякий чужой поступок надо понять, не озлобляться в ответ на зло, быть выше этого. Всегда знал: против меня выходит игрок, который получает от футбола столько же радости, сколько и я. Футбол – его призвание. Если нанесу ему травму, лишу возможности играть. Не знаю, приходило ли такое в голову тем, кто бил меня?
Чтобы стать другим, мне пришлось бы заново родиться. Вот и Серега Сальников, легко переигрывал соперников, но не всегда мог «переиграть» себя. То непосредственность его вела, то вспыльчивость.
А в той игре с московским «Локомотивом» он своему обидчику Рогову так и не «врезал», как обещал. На десятой минуте игры – смех и слезы – этот жесткий защитник двинул ему локтем в бок и сломал то же ребро.
Мы наносили удар за ударом, мяч не выходил из пределов штрафной площадки – то штанга, то отбил Маслаченко… Жарко было! И вдруг вижу, в углу вратарской площадки стоят Сальников с Мозером и дискутируют. «Ваня, – говорит Сергей, – ты должен был этот мяч пропустить, отдать мне». – «Да что вы, Сергей Сергеевич, у меня у самого момент был дохлый, я сам должен был бить». – «Ваня, но это же, пойми, не по-игроцки. Ты пропускаешь этот мяч, а я как на коньках въезжаю и кладу его словно в бильярдную лузу…»
Я подбежал к ним: «Вы что, будете митинговать или играть?» Сережа невозмутим: «Никита, ты же знаешь, у меня ребро сломано, я играть не могу». Вот так: не мог играть, но и не мог выключиться из игры.
При разборе матчей Сергей нередко искал причины поражения там, где не искали их другие. Разбираем проигрыш, анализируем ошибки, и я, уже будучи тренером, спрашиваю его, как он думает, отчего мы проиграли. Он мне совершенно серьезно отвечает: «Знаешь, старик, мы все были немножечко простужены». Я рассмеялся: «Тебя же как умного игрока спрашивают…» А Серега взвился: «Не хочешь принимать моего мнения, не спрашивай». Рассказал однажды об этом Якушину, он гомерически расхохотался: «Как, как? Немножечко простужены? Ну, оригинал!»
Без неординарных характеров жизнь была бы скучна. А ординарных личностей в «Спартаке» моей молодости, пожалуй, и не было.
Вспоминается матч с «Торпедо» в мае пятьдесят шестого года. За автозаводцев тогда выступали Валентин Иванов, Эдуард Стрельцов. (Команда в то время обещала стать выдающейся. Так потом и случилось.) Эдик Стрельцов был в тот день в ударе, из нашего бедного Анатолия Масленкина, центрального защитника, вил веревки. Мы проиграли 0:2. В Тарасовке, на разборе игры, Николай Петрович сказал Анатолию: «Можно ли было так играть против Стрельцова?! Ведь ты ему предоставил полную свободу и в приеме мяча, и в маневренности. И он, конечно, настолько разошелся, что ты его удержать не мог. Посмотри, как Хренов (центральный защитник „Торпедо“. – Н. С. ) играл против Симоняна. Он его брал в момент приема мяча и не давал хода». – «Николай Петрович, ну, что вы сравниваете? – обиделся Масленкин. – Против Симоняна и я бы сыграл!» Раздался дружный хохот. Анатолий нередко веселил всех своей непосредственностью, и обижаться на него было невозможно. Отсмеявшись, я напомнил Масленкину, как благодаря ему попал в основной состав сборной.
Это произошло годом раньше. Сезон сложился для меня неудачно – получил травму, почти не играл. Только к осени почувствовал, что уже могу выступать, просил, чтобы меня поставили в дубль.
В это время в Москву приехала сборная команда Франции, в составе которой были известные игроки – Раймон Копа, Жан Венсан, Робер Жонке… И нашей сборной предстоял матч с ними. Готовились тогда в Тарасовке, на нашей базе, для тренировки должны были сыграть с дублирующим составом «Спартака». Ко мне подошел Гавриил Дмитриевич Качалин и сказал:
– Никита, у меня к тебе просьба: сыграй, пожалуйста, в манере Копа, потому что Масленкину придется играть против него. С отходом назад из глубины поля начинай развивать атаку.
Я ответил, что нет вопросов, как надо, так и сыграю, и вовсю старался быть похожим на Копа. А когда закончилась игра, Гавриил Дмитриевич заявил мне: «Останешься на сборах, будешь играть с французами». Я попробовал объяснить, что только начал выступать за дубль после травмы, но…
Товарищеская встреча сборных СССР и Франции происходила на «Динамо», стадион был полон. Первый удар по мячу сделал известный, всеми любимый отважный Фанфан – французский актер Жерар Филипп. Сыграли мы тогда вничью: 2:2, и один гол забил я.
Анатолий Масленкин был универсальным футболистом, с хорошим игровым вкусом, с позиционным чутьем. В игре иногда необходимы подсказка, окрик. «Сало!», «Масло!» – в пылу все фамилии сокращались сами собой: «Пас!», «Отдай!», «Бей!» А наш Анатолий, увы, не обладал стопроцентным слухом. В жизни это ему почти не мешало, но в игре сильно осложняло дело: докричаться до него было практически невозможно.
Придя в «Спартак», Толя нисколько не оробел, именитости его ничуть не смущали. Уже на первой тренировке называл всех на «ты» и по именам. Все спартаковские принципы принял безоговорочно. Был уверен в себе и мог играть на любой позиции. Вообще надо сказать, что «Спартак» пятидесятых годов превосходил другие команды в техническом отношении, тактическом, в игровом мышлении. Никто из спартаковцев не ограничивался лишь рамками заданной роли, демонстрировал широкий диапазон действий. Так играли Нетто, Сальников, Огоньков…
Михаил Огоньков. Левый фланг обороны. Высокая скорость, жесткость в единоборстве, в отборе мяча. Хорош был в подыгрыше. Не случайно Гавриил Дмитриевич Качалин фактически из дублирующего состава включил его в первую сборную страны.
Футбольной карьере помешала та самая история, когда вместе со Стрельцовым и Татушиным он проштрафился, был дисквалифицирован, потерял несколько лет. Вернувшись в большой футбол, после неудачного столкновения с соперником получил тяжелейшую травму и вынужден был повесить бутсы навсегда. По сей день считают, что в нашем футболе он лучший крайний защитник всех времен.
Вообще спартаковскую оборону держали настоящие бойцы. Никогда не щадил себя Николай Тищенко, наш правый фланг. Честный, принципиальный, отличался редким упрямством, не уступал ни сопернику, ни товарищу. Переспорить его было очень трудно. Будучи по характеру основательным, солидным, отношений на ходу не выяснял, надо объясниться – остановится среди поля… Ту же основательность мы видели и в его игре. Однажды, выступая за ветеранов, ни за что не хотел уступить молодому нападающему, стремился переиграть. Сердце не выдержало. Упал на поле.
И у Сережи Сальникова такой же трагический финал. Ветераны «Спартака» выступали против молодежной команды. Николай Тимофеевич Дементьев, руководивший игрой, сказал Сергею: «Ты не рвись, смотри, как по самочувствию». Сергей не выдержал, хотелось играть. Вышел на поле за двенадцать минут до окончания матча. Вернувшись в раздевалку, радостно возбужденный, спросил у сидящего рядом Амбарцумяна: «Славик, ты видел, какой я пас отдал?!» – начал расшнуровывать бутсы… И все!
