Мария Николаева - Практика хатха-йоги: Ученик без «тела»
Для тантрических учений характерен прежде всего ритуализм, и они включают в себя работу с мантрами и проведение пуджи, а значит, требуют сохранения символического мышления, что прямо относится к образным представлениям «змеи» Кундалини и чакр, присутствующих в любой тантрической системе, например, ваг-йоге. По официальной версии, Вагиш Шастри принялся обучать этой древней системе полвека назад, после того как спустился с Гималаев, где он изучил ее под руководством некоего «подлинного гуру». Но он во многом является создателем или же воссоздателем системы, где техники пробуждения внутренней силы Кундалини совмещаются с ускоренным изучением санскрита. Парадоксальное сочетание объясняется просто — через сохранение символического мышления: ваг-йога состоит в работе с мантрами, производимой на вибрационном уровне знания. Звук универсально воздействует на тонкие структуры в теле человека, способствуя созданию соответствующих смысловых структур в сознании. Кундалини же изначально является звуковой вибрацией, представленной в чакрах как матрика (сила Богини) в виде букв санскрита. Вагиш Шастри долгие годы занимал должность директора исследовательского института индологии в рамках санскритского университета, а ныне перешел к частному обучению иностранцев.
Подобный подход можно назвать практикумом по уже изложенной доктрине вибраций кашмирского шиваизма в истолковании Марка Дичковски, основанным на мантра-дикше — личной передаче нужной мантры. Составляющая основу медитационного поднятия Кундалини в системе ваг-йоги, мантра действенна только при получении ее путем шактипата (передачи силы) от истинного учителя. Звучание мантры существует на шести уровнях звука: 1) слышимого грубого, 2) слышимого тонкого, 3) неслышимого, 4) небесного, 5) сверхсознательного, 6) превыше сверхсознания. Медитационная работа с вибрацией состоит в утончении звучания мантры при проведении его через чакры от низших к высшим. Это длительный процесс, и для подготовки тела к нему используется хатха-йога в самом общем смысле: асаны помогают уравновесить нервную систему, а пранаямы — раскрыть тонкие энергетические каналы. Предельно очищенный и утонченный звук позволяет погрузить сознание в Шабда-Брахман, или божественное звучание, дарующее освобождение. Впрочем, данное состояние используется учителем также и для ускоренного изучения санскрита, который считается воплощением первичной вибрации в многообразии звуков. Йог способен сделать даже мирскую жизнь гармоничной, как следует наладив вибрационное мантрическое взаимодействие между духовным и телесным уровнями.
Примечательно, что, по своему понятию, Кундалини сама меняется в процессе практики в свою противоположность. В дремлющем состоянии она отождествляется с огнем времени, персонифицируя наслаждение как таковое, а в пробужденном и возвышенном до верхней чакры — освобождает от всех ограничений времени и оков наслаждения. Собственно, хатха-йога и выступает процессом «обращения природного порядка» на уровне микрокосма, то есть в пределах отдельно взятой индивидуальной системы тело-сознание, невзирая на продолжение общего развития мироздания. Путем выполнения асан, пранаям, мудр и бандх, разжигается внутренний огонь йоги, который поглощает огонь времени. Отсюда следует, что цель йога, как и любого практикующего тантрика, двояка — освобождение, включающее в себя наслаждение. Один из поздних последователей Абхинавагупты восхваляет Кундалини как Шакти — силу Шивы, которая налагает на человека оковы в его конечном существовании, но при распознавании ее безмерного могущества, дарует ему все сиддхи. Таким образом, сиддха — это тот, кто знает, как «обмануть смерть» посредством преобразования собственного тонкого тела (мезокосма) в алхимическую лабораторию, где осуществляется таинственное превращение сознания в телесность и телесности в осознанность.
Роль Матсьендранатха как восстановителя исходных тантрических учений Шивы, по Абхинавагупте, состояла в очищении тантризма от всех ранних «ужасных» практик и возведении алхимического символизма в описание абстрактных состояний сознания, который и представлял собой развитие философии хатха-йоги.
Фото 21. Вагиш Шастри (предоставлено Йоги Матсьендранатхом)V. Крийя-йога — феномен Бабаджи
Из того, что ныне представляется доступным в виде приобщения к традиции сиддхов, на самой поверхности находится крийя-йога. По теории Маршалла Говиндана — переводчика «Тирумандирама» с тамильского на английский — основатель крийя-йоги Бабаджи есть не кто иной, как один из восемнадцати тамильских сиддхов. Сам Говиндан получил инициацию непосредственно от Бабаджи в тонком теле, и его утверждения не поддаются подтверждению или опровержению. Таким образом, идущая через него современная крийя-йога как традиция еще более спорна, нежели современная хатха-йога. При скептическом подходе, требующем преобладания достоверности над суждением, обращают на себя внимание две «мистические гипотезы»: во-первых, сама идея Говиндана об ученичестве Бабаджи у Боганатхара; во-вторых, все его астральные встречи в некоем гималайском ашраме с неизвестным «бабой», посвящающем в широко распространенные среди подвижников мудры и пранаямы. Очевидно, что несложно поставить под вопрос как древние истоки данной крийя-йоги, так и ее принципиальное отличие как отдельной традиции. Примечательно лишь то, что здесь тоже практически отсутствуют асаны при сохраненном акценте на качественное изменение физического тела.
Исходная традиция крийя-йоги, основанная Шри Лахири Махасаи полтора века назад, возводится к Махаватару Бабаджи, которого ее адепты считают сиддхом или натхом. Это пример системы, где все вышеприведенные традиции оказались в определенной мере смешаны на базе применения хатха-йогических техник, сведенных в разработанную последовательность. Несмотря на сравнительно недавнее происхождение, новая традиция успела разделиться на несколько линий преемственности, где передаются несколько отличающиеся варианты практики. На опыте личного общения с тремя учителями крийя-йоги и получения посвящения от двух из них, я привожу наиболее показательные моменты пограничных ситуаций — как лакун в промежутках между традициями, так и их наложения. Однако я могу делиться лишь внешней информацией, поскольку при посвящении требуется хранить полученные техники в глубочайшей тайне. Тем не менее, если традиция натхов только начинает воскресать из забвения, многие русские инструктора по хатха-йоге приняли посвящение в крийя-йогу, и она гораздо лучше известна в России. Все учителя, с которыми я встречалась лично, относятся к традиции Шри Лахири Махасаи.
Кхечари-мудра — основа системы
Кхечари-мудра, как и все мудры вообще, исконно принадлежит к традиции хатха-йоги, упоминается в древних и средневековых трактатах, и не является изобретением или принадлежностью крийя-йоги. Наоборот, включение Кхечари-мудры в крийя-йогу в качестве самой первой ступени, без прохождения которой нельзя продвигаться далее, делает данную систему во многом близкой к истокам хатха-йоги. Наибольшее внимание Кхечари-мудре уделяет Йогирадж Ракеш Пандей, известный читателю по демонстрации хатха-йогических сиддх. В принципе, для него все четыре ступени передачи представляют собой совершенствование Кхечари-мудры. Он родился в деревне неподалеку от Варанаси и провел детство в монастыре в обществе отца и садху, где глубоко впитал духовные устремления и заинтересовался йогой. В юности он вступил в контакт со Свами Нитьянандой Гири, учителем крийя-йоги в почти неизвестной линии передачи и основателем центра крийя-йоги в Хаоре под Калькуттой. Его учитель Свами Шуддхананда Гири в свою очередь обучался непосредственно у Шри Лахири Махасаи и тоже имел небольшой центр крийя-йоги в деревне Моури в Восточной Бенгалии. На протяжении четырех лет Ракеш Пандей практиковал техники крийя-йоги, осваивая по одной ступени данной системы за год, и в конце концов был уполномочен своим учителем давать передачи другим ученикам.
Несмотря на деревенское происхождение и духовные искания, Йогирадж Ракеш Пандей получил хорошее образование, а недавно защитил докторскую диссертацию по хатха-йоге, написанную на санскрите и снабженную фотографиями его личных практических достижений. Ему неоднократно был присвоен титул йог-шри, а кроме того он издал свою книгу по хатха-йоге на хинди. Дважды его приглашали преподавать йогу в Сингапуре, где провел каждый раз несколько месяцев, но предпочел вернуться в родную Индию. Впервые я встретилась с Ракеш Пандеем на конференции по йога-терапии, где он демонстрировал очистительные крийи, будучи в этом действительно непревзойденным мастером. Но тогда мы не познакомились лично, и я попала в его дом спустя целый год — всего за несколько часов до поезда в Непал. Уже в первые часы я была несказанно поражена сочетанием в нем обширных познаний и простоты жизни. Я приняла от него посвящение в крийя-йогу по возвращении, когда время общения было ничем не ограничено. В дальнейшем я получила передачу также от другого гуру, но наше общение с Ракешем Пандеем не прекратилось.
