Лев Филатов - Наедине с футболом
Мы постоянно твердим: «опыт», «опыт», настаиваем на его полезности и необходимости. А что он такое, если опустить на зеленый газон это понятие? Никто не жалуется на малый опыт команд, регулярно участвующих во всесоюзном чемпионате; считается, что все они опытны. И верно, они в любой момент готовы без всяких разведок играть друг с другом, и нам нипочем не угадать, кто кого одолеет. Но вот одесский «Черноморец» летит в Рим, ереванский «Арарат» – в Лондон, донецкий «Шахтер» – в Турин, все они там проигрывают. Причем мало кто удивлен, и тут же звучит версия – «не хватило опыта». И она – не для отвода глаз, так оно и есть на самом деле.
Весной 1975 года киевское «Динамо» выиграло Кубок кубков. Финальный матч с венгерским «Ференцварошем» был у динамовцев 35-м за время их участия в континентальных турнирах, а тот, закончившийся полной победой, розыгрыш Кубка кубков – шестой их попыткой. Попросту говоря, международный опыт команды сводится к тому, чтобы среди всех команд, какие есть на белом свете, чувствовать себя так же непринужденно, как в чемпионате своей страны.
Сравнительно не так уж давно киевское «Динамо» воспринимали у нас как команду приятную, покладистую, играющую как бы в свое удовольствие и равнодушную к призам и медалям. Сейчас даже трудно поверить, что так могло быть. Потом она вдруг окрепла, дерзнула и отобрала в 1961 году золотые медали у беспечно благоденствовавшего великолепного «Торпедо». Не все сразу поняли, что это означает. А четыре года спустя киевское «Динамо» обернулось отрядом, закованным в броню, с опущенным забралом, не ведающим ни страха, ни сомнений. Динамовцы оттеснили всех тех, кто некогда не принимал их всерьез, и заняли все ключевые позиции. И к ним уже навсегда пришел опыт побед на стадионах страны.
Так же последовательно пробовали они в эти годы свои силы и в играх с зарубежными клубами. Но с переменным успехом. Многие недоумевали: как же так, дома непобедимы, а тут чуть противник познаменитее – «Гурник», «Фиорентина», «Реал-Мадрид», «Штутгарт» – и пиши пропало! А потом своим чередом явился и международный опыт.
В команде, издавна носящей одно и то же название, одетой в одной и той же расцветки футболки и трусы, люди меняются, в каждом сезоне кто-то приходит, кто-то уходит. Но сильная, классная команда тем и отличается от посредственной, что она не проходной двор, она не на сквозняке, в ней незримо остаются и живут все ее прошлые победы, ее задевают за живое былые поражения, оставшиеся без реванша, ей снятся призы, до которых она когда-то, пусть 20 лет назад, не дотянулась. У нее свой устав, свои представления о долге: для кого-то серебряные медали – триумф, а для нее они – грусть и печаль, ей о других местах, кроме первых, и думать тошно. И от игроков уходящих все это передается вновь пришедшим, благо одним махом весь состав в командах не принято обновлять.
Среди тех динамовцев, кто добыл Кубок кубков в мае 1975 года, не оказалось уже ни одного игравшего в октябре 1967 года в Киеве с «Селтиком» (правда, в команде в то время находились Мунтян и Рудаков). Однако понять и верно оценить окончательную победу, когда дело было доведено до конца, нельзя, не вспомнив матча, сыгранного за семь с половиной лет до этого, в котором, пусть вспышкой, мелькнули тот футбол и та борьба, которые только и ведут по столбовой призовой дороге.
9. СССР – Венгрия (сборные). 11 мая 1968 г
Еще до того, как состоялась жеребьевка четвертьфиналов чемпионата Европы, я был командирован в Венгрию и накануне отъезда повстречал Михаила Иосифовича Якушина, в то время старшего тренера нашей сборной.
– В Венгрию едете? Интересно… Чует мое сердце, что нам придется играть с венграми…
Предчувствие оказалось вещим. Тренеры вообще часто угадывают. Вполне возможно, что за долгие годы своей практики они проникают в тайны футбольной «теории вероятности», потому что больше, чем кто-либо, размышляют о таких вещах. Футбол, сам игра, приучает и их-«иг-рать» в отгадку.
Мне осталось неизвестно, как относился к этому варианту Якушин. Но потом, когда жеребьевка состоялась, я подумал, что его предчувствие вряд ли было арифметическим, скорее всего, венгерская команда мерещилась ему неспроста…
Первый матч в Будапеште наши проиграли 0:2. Венгры высокого мнения о своем футболе. И не без основания: их футбол аристократичен, голубой крови. Венгерская сборная бивала и англичан, и бразильцев, и немцев, да и вообще ей никто не страшен. Никто, кроме нашей сборной. А нашей она проигрывала чаще, чем любой другой. Венгерские футболисты и тренеры не скрывают, что эта серия поражений для них – наваждение, странность, причуда. Мне легко было представить, как упоительно прозвучала для венгров победа на «Непштадионе». Тут не просто два гола и два очка. Тут удовлетворенное самолюбие, избавление от навязчивой идеи о непреодолимости барьера. А для наших, наоборот, поражение должно было выглядеть обидным и несуразным в силу устойчивого представления о том, что с венграми играть не так уж трудно.
И вот неделю спустя в Лужниках при переполненных трибунах второй, ответный, матч.
На табло, как всегда, исходные нули. Никто им не верит, у всех в душе горит 0:2. Известно, что нашим для выхода в следующую стадию необходимо выиграть 3:0. Хоть и не раз побеждали наши венгров, но такого счета не бывало. А тут он заказан, как единственный выход, как спасение.
Перед началом по чаше Лужников то вальсировала умиротворяющая легкая музыка, то струился бархатный, вкрадчивый баритон диктора. Нет, в тот теплый вечер нас ничем нельзя было развлечь. Совпасть с настроением могла бы разве что сухая барабанная дробь, та, что раздается в цирке перед исполнением «смертельного» номера. 3:0! Как поверить в такой счет в матче с командой мирового класса?!
Хотя в ложе прессы со всех сторон раздавались безрадостные предсказания и ты кивал головой, соглашаясь, как подсказывал разум, все-таки где-то глубоко в душе теплился уголек надежды. Этот уголек тайный, он даже как бы не твой, он существует сам по себе, и если ничему не суждено будет сбыться, ты посмеешься над ним, растопчешь его сухой подошвой рассудочных аргументов. Но зато, если вдруг заповедная, робкая, немыслимая надежда восторжествует, ты выкатываешь этот уголек из темного угла на свет божий, начинаешь его раздувать, гордиться им, хвастаться и находишь сколько угодно неотразимых доводов себе в поддержку! Так уж водится, что в дни матчей чрезвычайного значения мы чуточку лукавим…
Правда, в одно соображение верилось. Венгры не созданы для сбережения счета, для глухой защиты. Они не итальянцы. Их футбол замешан на дрожжах атаки, в нее они свято верят, ею живут. Как-то они себя поведут, когда так заманчиво, вытерпев, отмучившись полтора часа, сохранить уже существующие 2:0?..
А нашим надо эти же самые полтора часа провести каким-то особым образом. Им задавать тон. Они это не могут не понимать. Сумеют ли?
Выход четырех форвардов (Численно, Банишевский, Бышовец, Еврюжихин) само собой подразумевался. Но это мало что значило. Чертежу ведь надобно ожить, прийти в движение, взять скорость, выразить настроение…
И матч рванулся… Ну так как? Да, все верно: темп и теми, жадный и неотступный. Упавший мигом вскакивает, при ауте на беговую дорожку – бегом, штрафные и угловые разыгрываются моментально, защитник не тянет, не раздумывает и стремглав с мячом кидается вперед. У такой игры свои издержки: неточности в передачах, срезки, неосторожные толчки. Но верность взятому темпу, готовность каждого футболиста к непрерывному движению с лихвой их перекрывают, вынуждают и соперников больше, чем им свойственно, ошибаться. Те хотели бы угомонить, успокоить игру, им ни к чему эта гонка, но они поневоле в нее втянуты и нервничают, чувствуя, что играют не по-своему, не как было задумано, что приходится приспосабливаться, а это уступка, и играет другой, а ты только поспеваешь за ним…
В середине тайма счет открыт. Банишевский, уйдя вправо от вратаря с мячом, сильно прострелил вдоль пустых ворот, и защитник Шоймоши, желая отбить мяч в сторону от бегущих ему в затылок наших игроков, неловким движением срезает его в сетку ворот. Гол, забитый своим, как раз и выразил неловкость, испытываемую венграми от нежелательного для них темпа, от неослабевающей гонки, в которую им пришлось включиться. 1:0. По законам больших матчей, где и одного гола бывает достаточно, ведущие в счете получают право несколько притормозить, чтобы соперника, жаждущего отыграться, выманить на себя, заставить его раскрыться и затем проводить хладнокровные, хорошо нацеленные контратаки против ослабленной защиты. Но у этой встречи были особые условия. Гол ничего не изменил, наши по-прежнему проигрывали и по-прежнему гнали и гнали мяч к чужим воротам.
Я давно замечал, что команда, непрерывно штурмующая, приостанавливается где-то около 15-й минуты второго тайма. Это что-то вроде критической точки. Если к ней команда придет ни с чем, то она, изверившись в себе, может в оставшиеся полчаса легко проиграть. Такая минута близилась, и казалось, еще немного, и все страшное для венгров останется позади.
