Дебра Оливье - О чем молчат француженки
Совершенно не удивительно, что нашим идеалом стали француженки. Они казались нам чувственными и независимыми, они бросали вызов идеалу стандартной красоты, к которому стремились окружающие нас сверстницы. Француженки не были записными красавицами, но обладали даром превращать свои странности, даже неказистые внешние данные, в чувственность и сексуальность. И самое главное – они умели скуку превращать в вид современного искусства. Чувственность француженок была скрыта налетом меланхолии. Они опирались на руки своих мужчин, одетых в странные шляпы и в еще более странные ботинки. На эти пары было приятно смотреть, и взгляд отдыхал от вездесущей натянутой улыбки наигранного счастья, которые мы видели вокруг. Загадочность и меланхолия француженок казалась нам гораздо более привлекательной, чем 365 дней солнечного счастья в году.
Вероник Вьенн выросла во Франции и во взрослом возрасте переехала жить в Штаты. Она упорно работала нам созданием внешнего вида «незамутненного счастья», она тренировала перед зеркалом улыбку и выражение «Мисс самодовольство». Ей принадлежат следующие слова: «Эта страна накладывает обязательство выглядеть счастливой, от чего я ощущаю себя совершенно несчастной». Вьенн сделала очень прозорливое наблюдение о том, что американское счастье является заменой французского joie de vivre[87].
«Это форма радости, вызванная миром и жизнью в целом, а не внутренними или внешними обстоятельствами. Тогда как счастье (в американском контексте) – это форма внутреннего удовлетворения, joie de vivre никак не связана с внутренним состоянием. Это радость признания красоты окружающего мира, природы или других людей».
Joie de vivre имеет много проявлений. По словам Вьенн, joie de vivre – это «легкость и экзистенциальное отношение к жизни, которое вполне совместимо с задумчивостью и меланхолией. Французы не считают, что меланхолия и счастье взаимоисключающие вещи. Печаль и радость могут прекрасно уживаться друг с другом». (Это напоминает мне сцену из фильма Жан-Люка Годара «На последнем дыхании», где Патрисия, роль которой исполняет американская актриса Джин Сиберг (Jean Seberg), заявляет: «Я не знаю, свободна ли я, потому что грущу, или я грущу, потому что свободна».
Таким образом, когда француженка выходит замуж (если таковое вообще случается), она настроена гораздо более реалистично, чем американка. Француженка не рассчитывает на счастливую жизнь до гроба, потому что сформировалась не под влиянием образа принцессы (самого страшного женского идеала).
Никто не собирается оспаривать, что компания Disney является одной из самых динамично развивающихся компаний мира. А один из главных продуктов компании – образ принцессы. В Америке идеал принцессы, по версии компании Disney, относится к основополагающим образам и факторам, влияющим на процесс воспитания девочек. Пегги Оренштайн написала в New York Times статью под названием «Что плохого в Золушке?» о том, что под волнами розовых рюшек может быть спрятано страшное чудовище. «Нет научных данных, доказывающих, что игра в принцессу наносит ущерб самосознанию девочек, – пишет она. – Однако некоторые исследования доказывают, что у молодых женщин, которые придерживаются традиционно женских взглядов на жизнь (необходимость избегать конфликтных ситуаций, выглядеть «миленько» и вести себя прилично и подобающе), вероятность впасть в депрессию больше». Далее Оренштайн пишет о том, что идеал принцессы «понимается девушками, как обязательство быть идеальной… получать только пятерки, стать старостой класса, редактором школьной стенгазеты, капитаном команды по плаванию, и кроме этого, всем нравиться, быть очень худой и правильно одеваться».
Француженки во время своего роста и воспитания, так или иначе, имеют своих «принцесс», в характере которых присутствуют сходные с американскими черты и жизненные идеалы, но почему-то француженки во взрослом возрасте не торопятся становиться такими принцессами. Не будем забывать, что у французов в собственной истории страны хватало разных принцесс и злых королев. Кроме того, у французов была революция, они пережили тихое очарование буржуазии и больше ею уже не очарованы, а голова Марии-Антуанетты оказалась в корзине. Французам не прививается идеал принцессы, они со своими реальными и мифическими принцессами давно разобрались. Они понимали, что вся помпа, свадьбы и гламур жизни леди Дианы не в состоянии сделать ее счастливой и избавить от одиночества и тоски. Французы полагают, что абсолютного счастья без доли трагедии не бывает. Помню, как моя французская приятельница Мари-Луиз впервые увидела американские свадебные объявления на страницах New York Times. Она критически, приподняв в виде знака апострофа одну бровь, просмотрела все фотографии анонсов и сухо сказала: «Во Франции подобные сообщения делаются только по поводу свадеб особ королевской крови или в случае, когда женятся дочь мясника и сын мэра маленькой деревушки, в которой все знакомы друг с другом. Получается, что Америка – захолустная европейская провинция».
Когда француженка выходит замуж (если таковое вообще случается), она настроена гораздо более реалистично, чем американка. Француженка не рассчитывает на счастливую жизнь до гроба, потому что сформировалась не под влиянием образа принцессы (самого пагубного женского идеала).
Может быть, и так, хотя это не делает свадебные анонсы менее интересными.
Одна из четырех героинь сериала «Секс в большом городе» Кэрри Брэдшоу совершенно справедливо назвала свадебные анонсы в газетах «спортивными страницами гетеросексуальной женщины».
Американские женщины читают эти анонсы с любопытством и некоторой завистью (вот такой бы могла сложиться моя собственная жизнь, если бы я выросла в правильной социальной среде и стала совершенно другим человеком, чем я сейчас). А можно читать эти объявления (несмотря на светящиеся лица людей на фотографиях) с предвкушением того, как и когда эти пары начнут распадаться, словно радиоактивный уран. За каждым счастливым и идеальным лицом неизбежно скрывается агония развода.
Во Франции вступление в брак никак не связано с миром бесконечного счастья. Люди вступают в брак в зрелом возрасте и с пониманием всех вытекающих сложностей и противоречий, напряжений, компромиссов и невысказанных и неутоленных желаний. В брак вступают с максимальной осторожностью (если это вообще происходит), даже с некой боязнью. Все участники понимают, что брак – это не деловой контракт, а контракт эмоциональный, и в качестве такового он построен на сюрпризах. Только те, кто стремятся достичь идеала, поднимают планку ожиданий на недосягаемую для нормального человека высоту. Такое поведение американцев отмечает уже известный нам журналист де Сале:
«Американка живет в ничем не подтвержденной и ничем не обоснованной иллюзии о том, что где-то в мире бродит мужчина, который в состоянии ее понять и оценить. Американка не хочет, чтобы ее понимали просто так, без каких-либо целей. Она ожидает, что понимающий человек поможет ей решить некоторые сложности личного характера, которые стоят на ее пути достижения счастья и реализации как личности. Американка не осознает, что непонимания и трения являются не только обычной, но и вполне сносной частью существования».
Это напоминает мне слова моей подруги Сильвии: «Никто во Франции не ожидает стать идеалом или встретить такового/ую на своем жизненном пути. Французы просто реалистично смотрят на все происходящее. Нам матери с юных лет говорили, что в жизни нет ничего идеального, что человек по своей природе не подарок, а все отношения между людьми – сплошной компромисс. Мамы учат своих дочерей тому, что не стоит верить глазам своим.
Если предложение кажется исключительно заманчивым, это, скорее всего, обман. Сильвии вторит Мишель Фитусси́: «Если вы покажите французу идеальную пару, тот моментально начнет искать «линию разрыва». Он тут же скажет, что муж – голубой, или у жены есть любовник, или, скорее всего, у каждого из супругов есть по любовнику. Мы исходим из того, что пары должны иметь свои разногласия и противоречия». Далее Фитусси́ говорит о том, что «зачастую француженка может себе позволить при людях посмеяться над своим мужем (или муж может себе позволить подобное поведение в отношении своей жены). Главное, чтобы в этом не было злобы и ссора не зашла слишком далеко. В противном случае «пострадавший» может закатить потом бурную сцену. Однако в таком поведении есть свои плюсы – это помогает выпускать пар.
Ссоры – естественная часть человеческих отношений, и любые разногласия способны закалить семью.
Поэтому француженки ссор не боятся.
