Брэнди Энглер - Мужчины на моей кушетке
Поначалу этот информационный «коктейль Молотова» грозил взорваться прямо в моей голове. После некоторых сеансов я ходила оглушенная откровениями, вскоре превращавшимися в вопросы и подозрения, которые я неизбежно примеривала к своим отношениям с Рами.
К счастью, со временем я осознала, что могу заставить свою практику с мужчинами работать на меня — и у меня начало складываться новое понимание любви. Мне пришлось пересмотреть многие представления, имевшиеся у меня — как и у других женщин — относительно мужчин, и обнаружить, что зачастую они были ох как далеки от истины. В том числе и такие: «Если он любит меня, он не станет мне изменять» и «Если я буду стройной (красивой, соблазнительной и т. п.) или стану играть по определенным правилам, он всегда будет хотеть меня».
Например, одна близкая подруга как-то сказала мне: «Не думаю, что мой бойфренд стал бы мне изменять. Кажется, он по-настоящему в меня влюблен. Чего он только ради меня не делает! Он моет мою машину, он готовит мне ужин. У него нет повышенной сексуальной озабоченности или склонности к секс-приключениям. Похоже, он просто счастлив быть со мной».
Ох, остается только надеяться, что она права! Но, как демонстрируют личным примером некоторые мои пациенты — герои этой книги, — влюбленность в женщину отнюдь не гарантирует сексуальной верности. А неверность не обязательно подразумевает, что любовь мужчины неискренна и он не воспринимает ее всерьез .
Вот еще одно из расхожих представлений: мужчинам нужен только секс — ну, может быть, кусок пиццы и банка пива после . А потом они снова хотят секса. Не сосчитать, сколько раз я слышала от подруг жалобы: «Ему нужен только секс!» Да, часто мужчины приходят в мой кабинет, говоря только о сексе. «Мне всегда мало», или «Я не могу заставить его встать», или «Я люблю оральный секс, а она не любит». Но в итоге все они неизменно сводят разговор к любви.
Истина, как я выяснила, состоит в том, что мужчинам действительно нужен секс, но не только секс. Выслушивая своих пациентов, я осознала, насколько прочной основой сексуального поведения является потребность в глубинной связи — потребность, о которой им часто бывает трудно сообщить женщинам, присутствующим в их жизни. Отсюда оставался лишь маленький шажок к тому, чтобы помогать моим пациентам, исследуя содержимое их сердец, вместо того чтобы предавать проклятию то, что наделали их пенисы.
* * *«Мужчины на моей кушетке» — не клинический отчет. И не книга по самопомощи. В ней нет никаких модных «списков», упражнений или аффирмаций. Она оставляет выбор на твое усмотрение — прочесть изложенные в ней истории, взять из них то, что тебе нужно, определиться с собственными мыслями.
Все мы слишком хорошо знаем, что готовых ответов в области любви не существует. Следовательно, эта книга — исследование. Моя цель — взять читателей с собой в путешествие in vivo[1], как училась и я сама.
Я надеюсь, что эта книга обеспечит новую точку зрения на динамику секса и отношений, альтернативную для читателей, особенно для читательниц. Потому что, когда я разговариваю со своими подругами на эти темы, разговор всегда сворачивает на желание знать, что в действительности хотят мужчины; понимать, почему они ведут себя именно так; и представлять, что мы можем с этим сделать.
Наконец, хотя все мужчины-персонажи этой книги — люди разные, между ними есть нечто общее: они не извращенцы и не девианты, они — обычные парни из самых разных уголков США и из разных социальных слоев, которые могли бы быть бойфрендами, мужьями, братьями или друзьями любой из нас.
Они — те мужчины, с которыми мы все знакомы, те мужчины, о которых хотят знать женщины.
Дэвид
Дэвид — молодая восходящая звезда на финансовом небосклоне. У него была подруга, профессиональная модель, и квартира в модном районе Манхэттена, Трибеке. Он вел себя с самоуверенной непринужденностью, аристократическим изяществом и шармом молодого человека, происходящего из благовоспитанного общества Новой Англии и рожденного быть джентльменом.
Высокий и поджарый, с крепким телом футболиста, одетый в дорогой костюм, он вошел в мой кабинет с повелительным видом человека, который знает, что хочет, и привык это получать. Его глаза быстро обследовали неярко освещенную комнату и задержались на висящих по стенам картинах с одобрением знатока, прежде чем небрежно сосредоточить на мне оценивающий взор.
— Ого, док! Да вы весьма привлекательны, — проронил он. — Думаю, мне придутся по вкусу беседы с вами.
Я вспыхнула. Мне слегка польстил комплимент красивого мужчины, к тому же одного из моих первых клиентов, но его замечание вогнало меня в краску. За время учебы меня хорошо подготовили к тому, что придется иметь дело с проекциями[2] пациентов, и я хотела сосредоточиться на проникновении под его лощеную маску. Первая же его реплика дала мне понять, что ему приходится скрывать некоторый дискомфорт оттого, что он оказался в уязвимом положении пациента, вынужденного беседовать на темы секса не просто с женщиной, но и со своей ровесницей.
Я одарила его теплой, но профессиональной улыбкой.
— Рада, что вы комфортно ощущаете себя в обществе привлекательных женщин, — сказала я, отражая назад его собственное слово, и указала на диван: — Пожалуйста, располагайтесь.
Дэвид утонул в подушках и провел ладонью по гладкой темной коже. Его колени были широко расставлены, руки раскинуты, взгляд изучал мои ноги и тело. Когда он посмотрел мне в лицо, я ответила ему прямым взглядом в упор. Явно намечалась шахматная партия. Дэвид начал с завуалированного наступления, и стоявшая передо мной задача — пробить его защиту — заинтриговала меня.
Несмотря на все провокации, мне Дэвид не показался таким уж притягательным. Взгляд его глаз был каким-то тусклым и вялым и выдавал отсутствие истинной харизмы. Его шарм казался заученным, а словно сошедшее с журнальной обложки лицо производило впечатление почти отталкивающее из-за своей близости к совершенству. Да, прекрасная внешность способна привлечь внимание женщины, но в конечном счете именно ей хочется быть красавицей.
Дэвид устроился поудобнее, и я спросила, о чем он хочет поговорить. Я почти ожидала еще одного «укола флирта». Но он двинулся в ином направлении.
— Не знаю, способен ли я любить, — тихо проговорил он. — Думаю, я вообще не очень хорошо понимаю, что такое любовь. И правда, что такое любовь на самом деле? Вы можете мне помочь?
Вопросы Дэвида показались мне честными и искренними, и смотрел он на меня с надеждой. Я помолчала — ему удалось застигнуть меня врасплох, — и тут до меня дошло, что готового ответа на этот простой, но одновременно трудный вопрос у меня нет. Что такое любовь?
Иногда мне кажется, что пациенты считают психолога хранителем всех тайных выходов из экзистенциальных тупиков жизни: что случается, когда мы умираем; существуют ли на самом деле родственные души; есть ли на свете Бог? Но это не так. Мы изучаем человеческое поведение, используем «метод тыка», слушаем, размышляем и пытаемся подвести своих пациентов к таким выводам, которые помогут лично им. Объяснение смысла жизни — или как в данном случае любви — лучше оставить на долю духовных учителей, биологов и философов, которые с удовольствием предложат свои теории и аксиомы.
Поэтому я решила отреагировать на его вопрос не ответом, а вопросом. Я просто попросила Дэвида подробнее рассказать о том, почему он так заинтересован в том, чтобы открыть для себя любовь.
— У меня совершенно роскошная подруга, — объяснил он. — Она высокая блондинка, модель с идеальной фигурой и твердым как камень брюшным прессом. Но я ей изменяю — сам не знаю почему. И не могу остановиться. Она работает по вечерам, а я иду прошвырнуться по барам с друзьями, и мы с ходу начинаем коллекционировать телефоны.
Будучи молодой женщиной и психотерапевтом-неофитом, я ощутила острую и выводящую из равновесия инстинктивную реакцию, рывком возникшую у меня в животе и поднявшуюся к груди.
Передо мной сидело, прося у меня помощи, живое воплощение худшего из страхов любой женщины: гордый собой донжуан и умелый соблазнитель, ненасытно предающийся распутству с полным безразличием к своим «официальным» отношениям. Я немедленно вскипела негодованием и была вынуждена прятать его за хорошо отрепетированной терапевтической личиной — неосуждающим нейтралитетом.
— Коллекционировать?
— Да. Это непростая игра, — ответил Дэвид, снова обретая свой нахальный шарм. — И у меня репутация лучшего игрока. Сначала я обследую бар в поисках самой сексуальной цыпочки и завожу с ней светский разговор. Стараюсь сделать какой-нибудь особый комплимент относительно ее внешности, сохраняя невозмутимый вид. Я умею быть напористым — и при этом не демонстрировать лишнего энтузиазма. Мне нужно показать, что я по-настоящему заинтересовался ею, поэтому я задаю вопросы о ней, не слишком много распространяясь о себе, лишь иногда вскользь упоминаю свой финансовый статус. Я позволяю ей говорить о себе, прислушиваясь к тому, что ей нужно от мужчины, и делаю вид, что именно это я и могу ей предложить.
