Ричард Херринг - Говорящий член
Почему? А сами-то вы как думаете? Разве не в этом проблема любого мужчины? Не в том, что единственное место, где мы действительно пытаемся взяться за пенис — хотя, возможно, фраза подобрана не совсем удачно (вообще-то, я мог бы каламбурить так сплошь и рядом, но постараюсь всё же впредь этого не делать), — и единственный способ, которым мы готовы выражаться о своих членах, — это анонимно?
На стене туалета. В том самом месте, где проявляются самые разнообразные функции пениса — и где люди по ходу ещё и гадят.
Не пришло ли время воспеть наши поршни вне угрюмых и мрачных границ общественных уборных? Не пора ли выставить их на всеобщее обозрение — с гордостью и безо всякого стеснения? Неужто мы не в состоянии избавиться от жалкой стыдливости, пошлых смешков, грязной клеветы, позорного пятна (и смегмы, кстати, тоже) — и воздать должное той маленькой штучке, что, будучи в ударе, приносит нам всем столько радости и удовольствия?
Забавно, но я почти уверен, что большинство из вас предпочтёт держать эту книгу именно в туалете.
ЧЛЕНОЦИТАТА
Шутник из преисподней думает, что может позабавить нас тем, что нам вовсе не хотелось знать о его пенисе.
Момус.
Всё, что вам не хотелось знать о моём пенисе.
Введение
Итак, давайте с самого начала проясним одну вещь — раз и навсегда.
Я не зациклен на членах.
Да, я написал книгу под названием «Говорящий член», где главным действующим лицом является именно член: книгу, в которой обнаруживаются мои обширнейшие познания о члене, его истории, анатомии и других, связанных с членом вещах: и где уже с первых страниц мне удалось повторить мировой рекорд «книги с наибольшим количеством употреблений слова „член“». (Всё, а теперь и побить его! Я — мировой рекордсмен! Вот тебе, «Алгебра. Квадратный трёхчлен»!) Однако ещё раз повторюсь: я не зациклен на членах.
Писателям часто советуют «писать про то, что им лучше всего известно», но тут как раз совсем другой случай. Я не сидел и не раздумывал: «Черт, так хочется написать книжку. Вот только о чем? Ну, наверное, надо взять что-нибудь из личного опыта. Что ж, в таком случае никуда не денешься — придётся писать о членах. Больших мужских членах».
Потому что на членах я не зациклен.
Согласен, я сам рассказал ещё в прологе, что сидел в туалете и ждал того парня, который написал на стене «Пососи мой член». Но в том-то и дело, что это была всего лишь шутка! На самом деле ничего такого не было.
Честное слово. Я никогда не сосал ничьих членов — точно так же, как никогда не имел ни серьёзных намерений, ни желания этим заниматься. Даже сама мысль, будто я страдаю некоей мужчиноманией, навязчивой идеей стоячей палки или членоозабоченностью, — чистейшая хрень… В смысле, чушь.
Я НЕ ЗАЦИКЛЕН НА ЧЛЕНАХ.
Что ж. вы наверняка спросите: «Но как же получилось, что такой, как он сам о себе во всеуслышание заявляет, членонезацикленный человек написал целую книгу исключительно о членах (полная антитеза его интересам), притом, что его мужское начало и гетеросексуальность остаются вне всяких сомнений и большие, эрегированные члены не прельщают его никоим образом?»
А я вам отвечу: «Отличный вопрос! Я и сам не смог бы сформулировать лучше».
Моя, так сказать, «шишкоодиссея» началась в октябре 2001 года. Я тогда выступал в «Театре искусств», в лондонском Уэст-Энде, со своим моноспектаклем. Шоу называлось «Христос на велике». Сцену я делил с нашумевшими «Монологами вагины» (или «Болтливой дыркой», как выразилась приколистка Дженни Эклер, известная комедийная актриса). «Вагиналки» выступали первыми, а я каждый вечер дожидался своей очереди в гримёре, слушая спектакль по театральному «интеркому». Вы даже представить себе не можете, в какой восторг я приходил, когда 360-местный зрительный зал, надрываясь от хохота, в унисон скандировал слово из пяти букв, когда об этом просила Мириам Марголис. Для меня же это было особенным удовольствием: ведь я знал, что вот-вот займу их место, дабы выступить перед теми двадцатью, кто удосужится прийти посмотреть на меня и кто так же будет выкрикивать то же слово — правда, куда меньшим составом и крайне редко в унисон.
После спектакля я, как правило, топал прямиком в бар, где порой меня всё-таки дожидалось десять процентов моей аудитории. Практически каждый вечер один из них (или оба) покупал мне пиво, приправляя напиток вердиктом:
• Очень недурственное шоу. Жаль только, что народу маловато.
На что я обычно отвечал:
• Ну что уж тут поделаешь? 11 сентября вообще очень плохо сказалось на кассовых сборах.
Мои собеседники замечали, что, мол, это странно, поскольку на «Монологи вагины» народ валит тысячами.
Я тут же поправлял их — возможно, несколько резковато:
• Какие тысячи? Ровно триста шестьдесят. В театре всего триста шестьдесят мест. Само собой, народ повалит валом, если вставить в название слово «вагина». Я и сам собрал бы полный зал, назови я своё шоу, скажем, «Вагина на велике» или «Сиськи на ходулях». Но я этого никогда не сделаю. Потому что во мне ещё осталась кое-какая эстетическая чистота.
Мне обычно хотелось, чтобы они поскорее отвязались, но многие никак не могли уловить моих тонких намёков и продолжали нести всякий вздор:
• Послушайте! А что если вам создать мужскую версию «Монологов вагины»? И назвать её, скажем, «Монологи пениса» или «Членовы байки»?!
Я разражался хохотом — чуть громче и неприличнее, чем следовало, — после чего с сарказмом бросал своим оппонентам:
• Надо же! Мне и в голову такое не приходило! А ведь действительно, какая удивительно свежая, оригинальная мысль! Ах, если б я только мог быть таким же умным и изобретательным, как вы!
А затем, на всякий случай — если до них так и не дошло, что это сарказм, — добавлял:
• Это сарказм.
И все недопонимания обычно тут же прояснялись.
• Могли бы прямо в лицо назвать меня кретином, — продолжал я. — Разумеется, я думал об этом. И подумал в ту же секунду, когда впервые услышал о «Монологах вагины». Но тут же отказался от этой мысли, посчитав её самым жалким, банальным и избитым клише из всех, что только можно себе вообразить. Мужчинам не нужны шоу о пенисах. Мужчины не хотят никаких шоу о пенисах. Любой мужской ответ «Монологам вагины» стал бы всего лишь плагиатом, проявлением женоненавистничества и глупейшим «мачизмом». Так что ничего не выйдет? Я ни за что не возьмусь за эту затею. Понятно вам, придурки?! А теперь валите отсюда, и чтоб я никогда вас здесь больше не видел. Меня от вас тошнит.
А на прощание ещё и кричал им вслед:
— Спасибо за пиво! И не забудьте рассказать друзьям о моем шоу!
Как ни странно, все они почему-то забывали.
Так продолжалось три недели. Мой подогретый пивом сарказм оттолкнул от меня последних, кому я ещё нравился, и я стал задумываться: а не совершаю ли я ошибку? Должен признаться, что, несмотря на всю свою эстетическую чистоту, я стал понемногу размышлять о том, каково это — выступать перед многолюдной аудиторией и не терять зрителей сотнями каждый вечер. Я представлял, какое это приятное чувство: вместо того чтобы орать на людей, пытающихся дать мне совет, говорить им что-нибудь вроде: «О, да вы просто ангелы! Спасибо огромное, что пришли посмотреть моё шоу! Не забудьте рассказать друзьям», — и на этот раз они бы точно не забыли. А заработанные деньги можно потратить на всевозможные предметы роскоши.
Однако гораздо важнее было осознание того, что «Вагина» с успехом идёт уже лет шесть или семь, и, несмотря на очевидную необходимость создания подобного шоу о члене, несмотря на грандиозный коммерческий потенциал такого предприятия, никто до сих пор этого не сделал.
Спрашивается — почему?
И тут меня осенило. Наверное, всё дело в том, что «Монологи вагины» — это гимн женственности, восхваление женского начала. Однако вряд ли найдётся человек, который с пеной у рта примется доказывать, что и пенис достоин такого же восхваления. Самое лучшее, что можно сказать о пенисе, — это то, что он забавный. Именно поэтому, пока в «Театре искусств» женщины с благоговейным ликованием воспевали свои вагины, на сцене неподалёку какие-то австралийцы давали шоу под названием «Фокусы пениса», где скручивали свои гениталии в баранку. Чувствуете разницу?
Разумеется, пенис есть нечто большее, чем штука, из которой можно сварганить весьма сомнительную и неприятную на вид пародию на Эйфелеву башню. Но даже если и так, то мне всё равно стоило немалого труда найти возможности для его реабилитации. Если пенис не изображают в виде комичного привеска, то непременно расценивают как опасное оружие. Будучи мужчиной, я уже настолько привык к концепции «все мужики — потенциальные насильники», что у меня и в мыслях не было оспаривать её. Как и стандартное утверждение, будто в тех редких случаях, когда женщина таки соглашается на секс, мужчина как пить дать оказывается себялюбивым эгоистом и неумелым любовником.
