KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Домоводство, Дом и семья » Семейная психология » Анат Гарари - Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой

Анат Гарари - Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анат Гарари, "Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– На прошлой неделе, – напоминает Нири, – мы пытались дать как можно более широкое определение понятию бабушка. И пришли к заключению, что роль бабушки напрямую зависит от семьи, ее традиций и отношений, которые связывают всех ее членов.

Она переводит взгляд с одной женщины на другую, пока не задерживается на Маргалит.

– На прошлой встрече, – говорит та, повернувшись к Нири с серьезным выражением лица, – вы затронули тему, которая не давала мне покоя всю неделю. В конце занятия вы сказали, что мы «зацепились» за предложенный вами термин «замена мамы», будто бы бабушка является «заменой». И это слово, «замена», засело у меня в мозгу, не отпускало меня ни на миг: замена, замещение, поменять пеленку, заменить материнское молоко, заменить маму, занять ее место. И главное, что я чувствую сегодня…

Маргалит замолкает, стараясь вдохнуть поглубже.

В этот момент открывается дверь, и в комнату влетает Рут. Проходя к своему месту возле Анны, она успевает попросить прощения за опоздание и поздороваться со всеми. Разместившись на стуле, она достает из сумки бутылочку минеральной воды и пьет из нее большими жадными глотками.

Маргалит с улыбкой следит за ней, но нервно постукивающая по полу нога выдает ее нетерпение. После того как Рут вытягивает ноги, громко вздыхает и делает знак рукой, приглашая возобновить беседу, Маргалит продолжает:

– Я вам уже рассказывала, что моя мама умерла два года тому назад. Это произошло внезапно – за две недели ее не стало – и я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Все смешалось одно за другим: ее похороны, свадьба дочки, роды дочки; до меня ли тут?!

В комнате напряженная тишина.

– Свадьба дочки была первым семейным торжеством после смерти мамы, и это было страшно тяжело; просто – страшно. А теперь еще и роды.

Она говорит через силу, еле слышно, но по всему видно, что ей необходимо высказаться.

– Я вам уже говорила, что была с Михаль на родах. Точно так же моя мама была со мной, и я никогда этого не забуду. Роды Михаль были для меня тяжелым испытанием; мне самой было очень тяжело, и вдобавок мне не с кем было поделиться. Мне так не хватало моей мамы! Вне всякого сомнения, если бы мама была жива, я бы немедленно ей позвонила. А так, мы даже никому не сообщили, что Михаль в больнице. Мне было очень больно; самый близкий мне человек, моя лучшая подруга, и – не со мной. То есть у меня есть сестры, золовки и невестки, мы все очень дружим, но… но мне не хватало настоящей близости.

Она опять замолкает, тяжело вздыхая и глотая слезы. Все слушают ее с огромным вниманием, боясь вспугнуть неосторожным движением или звуком.

Справившись с предательски дрожащим голосом, Маргалит продолжает свой рассказ.

– Столько лет я представляла себе, как я кричу ей: «Мама! Ты бабушка!.. А-а, мама! Я бабушка!» Когда Михаль была беременна, ко мне возвращался один и тот же сон, и я просыпалась в слезах оттого, что упустила эту возможность, эту особую возможность быть с мамой в такой важный для меня момент.

Маргалит больше не пытается удержать слезы и утирает глаза заготовленной заранее салфеткой. Нири обводит взглядом женщин – у некоторых из них в глазах стоят слезы – и обращается к Маргалит:

– Каким вам вспоминается период ее беременности? Я имею в виду, кроме того, что вы нам рассказали.

– Мне было тяжело. Я даже не могу объяснить… Когда моя сестра была беременна, я все время гладила ее по животу, а тут мне было не по себе. Когда я сама была беременна, я тоже все время клала руки на живот, а в этот раз… Нет, конечно, я была рада, что там, внутри, зарождается новая жизнь, но я не могла до нее дотронуться. Я массировала ей спину, потому что чувствовала, что должна это делать, что от меня, наверное, этого ждут, но мне было очень тяжело себя пересилить. В самом начале, когда они – она с мужем – пришли чтобы сообщить нам, я ни о чем не подозревала. Они пришли к нам домой и сказали: «Мама и папа, мы хотим с вами поговорить». Я почувствовала, как у меня сжимается сердце; я сразу поняла, что это – то самое. И я выскочила из комнаты и стала звать мужа, а затем вернулась в комнату уже с ним и даже не стала дожидаться, пока она скажет, а сразу бросилась ее обнимать и целовать. Я была будто в угаре: я помню, что подняла ее, приподняла над полом и начала прыгать. И муж тоже был очень растроган. Я была так взволнована, что не могла понять, о чем они говорят. Они попросили никому пока не рассказывать, и, естественно, мы обещали, и это тоже было очень тяжело. Я была переполнена эмоциями, а поделиться было не с кем; и я опять почувствовала, как мне не хватает мамы. Я спросила у Михаль, могу ли я рассказать своему папе, и, получив разрешение, рассказала. А затем, не удержавшись, поехала на кладбище и там рассказала маме.

Она продолжает говорить, не обращая внимания на текущие по щекам слезы.

– Я переживала очень трудные дни и ничего не могла с собой поделать: то меня распирало от радости, то вдруг накатывала тоска, и я ходила подавленная и никого не хотела видеть. Ну а затем сами роды, мне было не так тяжело физически, как морально. Не знаю точно, сколько часов я провела там. Я выходила в коридор, смотрела телевизор, потом возвращалась. В принципе, я не спала сутки, я прибежала туда прямо с работы. Все было таким… Я очень волновалась, как будет и что будет. Все время мне не давали покоя мысли, что я должна делать и как себя вести после того, как Михаль родит. Как я приду домой и что надо купить – эти мысли сводили меня с ума. И еще я думала, что, если бы мама была здесь, она бы точно знала, что делать, и все было бы готово. А я как будто одеревенела и даже не знала, с чего начать. У нас принято, что дочка прямо из больницы на несколько дней переезжает к маме, и я никогда не забуду, какую шикарную комнату устроила мне моя мама. Я чувствовала себя настоящей принцессой. Я тоже очень старалась, хотела, чтобы все было как тогда. Но так, как тогда, не получилось, нет, совсем не получилось. Так что на первый взгляд я все делаю, как надо и что надо, но на самом деле там, внутри, я все еще в глубоком трауре.

Маргалит вынимает из сумки чистую бумажную салфетку и поднимает голову, больше не стесняясь ни красных заплаканных глаз, ни припухшего от слез носа.

– Вы хотите рассказать нам о своей маме? – спрашивает Нири, выждав паузу и давая Маргалит возможность успокоиться.

Маргалит отвечает ей грустной улыбкой.

– Моя мама была молодой бабушкой, намного моложе меня – в сорок лет она уже стала бабушкой. И она была классной бабушкой, просто необыкновенной. Моя бабушка брала нас на пляж, а моя мама брала внуков в Луна-Парк. Для моих детей до сих пор Луна-Парк – это место, куда они всегда ходили с бабушкой; так же как для меня бабушка – это море. Я помню, как мы были с ней в воде, особенно помню волны. У меня в памяти остались всякие мелочи, многих из которых я стараюсь придерживаться. К примеру, я готовлю ту же пищу, а иногда делаю те же замечания. Я вдруг слышу себя, повторяющую фразы, которые говорила моя мама, например, я говорю детям: «Вот вы на меня сердитесь, когда я вам подсказываю, а ведь я хочу, как лучше!» Я тоже часто сердилась на маму, а сегодня я вижу это совершенно иначе. Я сама повторяю те же слова, которые любила повторять она, и очень по ней скучаю. Очень. Это как рана, которая никогда до конца не закроется. Я никогда не выходила из ее дома без полных сумок. И я помню, что и моя мама всегда возвращалась от моей бабушки с сумками, набитыми едой. Я помню мамины фирменные блюда, ее необыкновенный яблочный пирог. Вечно она что-то приносила, делила, раздавала. Так что и сегодня, слава богу, моя дочка не выйдет от меня с пустыми руками – этого просто не может быть. Она была у меня в эти выходные, и я дала им полную сумку овощей. Мой зять, конечно, говорит: «Не надо, дома есть овощи, я все купил». А я ему отвечаю: «Ничего, бери; если мама дает, надо брать!» Так всегда говорила моя мама, и так говорила моя бабушка. Но даже притом что я их копирую и стараюсь все делать, как они, я все равно не могу с ними сравниться. Я не чувствую себя настоящей бабушкой, – добавляет она окрепшим звонким голосом.

– Что значит, вы не чувствуете, что вы бабушка? Раз у вас есть внук, значит, вы бабушка! – назидательно говорит Клодин.

– Правильно, я – бабушка, – отвечает ей Маргалит, – но внутри я еще с этим не свыклась. То, что я веду себя подобно моей бабушке или подобно маме, когда она была бабушкой, – это только снаружи, а внутри у меня пустота. Когда у меня родился внук, все говорили: «Ну вот, теперь у тебя новая должность»…

Маргалит запинается и смотрит на Нири. В глазах у нее опять стоят слезы.

– А вы все еще не там, – произносит Нири успокаивающим тоном.

– Я еще не там, – шепчет Маргалит, теребя кромку блузки. – Совсем не там. И я совсем не спешу к дочке и не особенно скучаю по внуку. Нет, я, конечно, навещаю его, но я еще не… И я думаю, что это потому, что я еще по-прежнему в трауре, я все еще никак не могу оправиться. Я чувствую, что я так и не пришла в себя. Я вообще-то по натуре – живчик, но не сейчас. Я, да, все время занята, но я чувствую, будто меня постоянно что-то тормозит. Я все еще – не «настоящая» я; и это потому, что внутри у меня пустота. Может, когда внук назовет меня бабушкой, может, тогда, но пока – совершенно ничего.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*