Алекс Экслер - Винни-Пух и Пятак
– Горилки в хате у нас больше нет. Так?
– Так.
– Что делаем? – поинтересовался Мусий.
Рабинович ненадолго задумался:
– Может быть, идем в сарай и там гоним новую горилку?
– Мысль правильная, – обрадовался Мусий. – Но нерациональная. Горилку мы будем гнать долго, а что пить все это время? Поэтому делаем таким образом: берем бутыль, прокрадываемся через забор к соседу, у него в сарае меняем пустую бутыль на полную и тихонечко ползем обратно, чтобы нас никто не заметил.
– Позвольте! – возмутился Рабинович. – Как же так? Вся Ваша жизнь направлена на духовное развитие личности человека, а здесь – банальная кража. Да еще и с подлогом!
– Моисей, – мягко сказал Мусий Опанасович. – Вы просто еще не знаете всех наших культурных традиций. Как Вы думаете, что сделает сосед, когда у него кончится горилка?
– Не знаю, – замялся Рабинович. – Ну, пойдет в сарай и еще нагонит.
– А что он будет пить, когда будет гнать? – ласково посмотрев на него, спросил Мусий.
– Ну… Не знаю, – сдался Рабинович. – А что он будет делать?
– Подойдет к забору, – тихо сказал Мусий, – вырвет оттуда дрын, залезет ко мне в сарай и заменит полную бутыль на пустую. Теперь понимаете?
– Не совсем. Какой смысл в подобных действиях?
– Очень простой. Вернее, сложный. Круговорот горилки в природе осуществляется? Осуществляется. Натуральный обмен продукта происходит? Происходит. Ничья собственность при этом не страдает? Не страдает. А самое главное, – тут Мусий Опанасович помолчал, – мы с соседом участвуем в настоящем, мужском процессе охоты. В традиции, которая освящена поколениями! Своим появлением на свет в виде младенца мужского пола мы даем клятву – быть Охотником. А на что охотиться, спрашивается, в современном мире электроники, как не на горилку? Может быть, Вы предложите выслеживать и убивать факсовый аппарат?
– Ну, не знаю. А какой риск при подобной эмуляции охоты?
– Самый, что ни на есть, физический. Сосед, если нас заметит, пальнет из дробовика солью. А это, я Вас уверяю, очень даже больно.
– Как это? Прям так и пальнет?
– Уж Вы не сомневайтесь. И он знает, что когда полезет ко мне в сарай, получит аналогичную порцию.
– Хмм… Не спорю. Все довольно продумано, – сказал Рабинович. – Но как мы в реалиях нынешней Москвы сумеем провести охоту так, как полагается?
– Здесь, к сожалению, настоящих условий для охоты нет. Но мы будем делать вид, что все происходит именно таким образом, как у меня на родине. Надеюсь, Вас это не смущает? – спросил Мусий.
– Нет, разумеется, – ответил Рабинович. – Я целиком в Вашем распоряжении.
***
Мусий и Рабинович вышли на улицу, некоторое время постояли молча, наслаждаясь ночной Москвой. Наконец, Мусий сказал:
– Идем вон в ту сторону. Сразу за поворотом будет воображаемый забор. Ведем себя очень тихо, чтобы Мыкола не заметил.
Они двинулись к углу дома, завернули в переулок, где Рабинович поразился резкой перемене, которая произошла с обликом Мусия Опанасовича: добродушное и часто улыбающееся лицо превратилось в суровый абрис древнего воина, римлянина; оселедец свисал с головы, делая Мусия похожего на индейца; глаза его, наоборот, жили какой-то своей отдельной жизнью, которая представляла собой смесь хитрости и восторженного предвкушения опасности. Мусий подошел к воображаемой черте, присел, сделал вид, что хватает руками какой-то вертикальный предмет, и с показным усилием отвел этот предмет в сторону.
– Дрын отодвинул, – шепотом сообщил Мусий Рабиновичу.
Тот, в свою очередь, также взял руками воображаемый вертикальный предмет, резко дернул его на себя и сделал вид, что положил на плечо. Мусий на него удивленно посмотрел, но ничего не сказал и сделал знак двигаться дальше. Они прошли еще шагов десять и увидели обычную палатку с выпивкой. Мусий молча сунул в окошко пустую бутылку и деньги, продавец без всякого удивления все это взял, а через пару минут вернул наполненную бутылку. Было понятно, что или продавец всякого здесь повидал или это уже далеко не первый поход Мусия на охоту. Затем они вернулись обратно к воображаемому забору, Мусий сделал вид, что придвигает палку обратно, а Рабинович снял свой воображаемый предмет с плеча и тоже приставил его к забору. Мусий немного отдышался и сказал:
– Похоже, охота прошла нормально. У нас есть традиция: сразу после преодоления вражеского рубежа попробовать добытой горилки, чтобы понять – удалась охота или нет.
С этими словами он откупорил бутыль, сделал несколько мощных глотков и передал ее Рабиновичу.
– Знаете, Моисей, – начал говорить Мусий с какой-то внутренней болью. – Мне сначала показалось, что Вы очень быстро начинаете понимать наши традиции. Но скажите на милость, зачем Вы выдрали дрын у соседа и положили его на плечо? Зачем Вы испортили красивый, древний ритуал?
– Видите ли, Мусий, – сказал Рабинович. – Конечно, простите меня великодушно за то, что я не точно следовал всем этапам процесса охоты, но просто подумалось, что во дворе соседа на нас могут напасть злые домашние животные, поэтому я и прихватил этот кусок дерева для того, чтобы нам было чем отбиваться.
– Простите меня, Моисей, – сказал Мусий, и суровая мужская слеза проблеснула в его суровых глазах. – Опять я Вас недооценил. Лишний раз убеждаюсь, что сама судьба привела Вас в нашу фирму.
– А теперь, – Мусий резким движением опустил бутыль, – каждый Охотник должен спеть песню. Такова традиция.
Рабинович задумался. Из песен он помнил только «Когда был Ленин маленький с курчавой головой» и «Хава нагила». Ни одна из них решительно не подходила для данной патетической минуты.
– Послушайте, Мусий, – сказал Рабинович решительно. – К чему песни, когда у нас еще осталась горилка?
У Мусия вдруг снова увлажнились глаза.
– Рабинович! – сказал он проникновенно. – У Вас, случайно, в роду хохлов не было?
– Вряд ли, – ответил Рабинович. – Насколько я помню, одни евреи.
– Жаль, – сказал Мусий. – Ну, ничего. Конечно, после такого блестящего ответа я уже не могу спеть для Вас песню, поэтому мы еще по паре булек сделаем, после чего отправимся домой.
Они сделали несколько солидных глотков и вернулись в офис. Мусий тяжело сел за стол и сказал Рабиновичу:
– А теперь, Моисей, после хорошей охоты и последующего застолья мужчины должны насладиться женским обществом.
– Как скажете, Мусий Опанасович, – растерянно сказал Рабинович, гадая, какие еще испытания предстоят ему сегодня.
Мусий хлопнул в ладоши, и горница сразу наполнилась кучей народу. Какие-то люди нацепили Мусию и Рабиновичу непонятного вида фуражки на головы и сунули в руки по кульку со странными маленькими черными плодами, которые Мусий стал с неимоверной скоростью забрасывать в рот, раскалывать одними зубами и выплевывать черные шкурки прямо на пол. Рабинович попробовал делать то же самое, но только весь обсыпался сухими предметами и замер в ожидании нахлобучки от Мусия. Тот, впрочем, не обращал на него ни малейшего внимания, а напряженно вглядывался в другую дверь горницы, периодически выкрикивая на непонятном языке: «О, це ж, гарны дывчины!». Внезапно дверь распахнулась, оттуда с диким взвизгиванием выбежал целый табун молоденьких девушек, которые начали с бешеной скоростью кружиться вокруг себя, открывая восхищенному взору Рабиновича белые нижние юбки. От всего этого кружения и от выпитой горилки у него совсем поплыла голова, и он сам не заметил, как заснул.
Очнулся Рабинович в той же горнице, где было прибрано и никого, кроме Мусия, не было. Тот сидел за столом, с очень серьезным видом читая какой-то документ. Заметив, что Рабинович проснулся, Мусий сказал ему сурово:
– Итак, Моисей, мы приступаем к работе. Все необходимые традиции соблюдены. Все писаные и неписаные законы выполнены. Поскольку ты теперь – полноправный член нашей фирмы, я должен раскрыть все секреты и объяснить, в чем будет заключаться твоя работа.
Внутренним чутьем Рабинович понял, что сейчас начнется самое интересное. В смысле – самое неприятное.
– Как ты думаешь, – тяжело начал Мусий Опанасович, – чем именно занимается наша фирма?
– Ну, не знаю, – замялся Рабинович. – Поставляет в Москву горилку?
– Нет.
– Черевички?
– Ни боже мой.
– Рушники?
– Мелко берешь, – ответил Мусий, немного помолчал и сказал торжественно:
– Фирма «Мусий Опанасович Парасько и сыновья» вот уже 150 лет поставляет в Москву САЛО!
– Не может быть! – похолодел Рабинович. – Свиное сало?
– А какое еще? – загремел на весь дом Мусий. – Лошадиное, что ли? Настоящее! Свиное! Первоклассное САЛО! И твоя работа здесь состоит в том, что ты это САЛО будешь ПРОБОВАТЬ! Потому что я не могу доверить это ответственное дело никому, кроме человека, который тонко понимает и чувствует наши традиции!
С этими словами Мусий три раза хлопнул в ладоши, в горницу вошли два молодых парубка, которые несли на подносе огромный шмат сала. Поднос поставили перед Рабиновичем, а Мусий грозно сказал: «Ешь, паря! Пробуй эту амброзию небесную!».
