Татьяна Соломатина - Советы залетевшим
Совет третий: Как можно раньше именно к врачу! Причём совершенно не важно: хотите вы в будущем детей (просто сейчас ну никак!) или конкретно сейчас терпеть их не можете (хотя всё остальное есть). Или вы собрались делать аборт как раз потому, что этих самых детей у вас уже семеро (честно говоря, понятия не имею, чем вам восьмой при таком раскладе лишний?). В любом случае: «как можно раньше именно к врачу» — это не для детей, будущих, имеющихся или гипотетически нежелательных. «Как можно раньше именно к врачу» — это для вас.
Совет четвёртый, житейский: Не перечисляйте никогда и ни при ком, сколько абортов вы сделали. Аборт — не звезда на фюзеляже в ознаменование очередного подбитого фашиста. Аборт — это отвратительно. Да, я против запретов абортов. Но я отдаю себе отчёт в том, что такое аборт. И вы должны целиком и полностью в любой момент времени вашей жизни отдавать себе отчёт в том, что вы сделали. Вы лишили эмбрион и/или плод шанса стать человеком. И потому досужие разговоры на эту темы — явно лишние. Ой, только уже не возмущайтесь, ладно? Потому что я много чего навидалась и наслушалась. От несчастной девочки-подростка, которая в петлю полезла (слава богам — неудачно!) из-за того, что родители отвели её на аборт против её воли, а она считала, что «ребёнка убила». Это один полюс. Другой крайний север — это мести за столом пургу о том, что «я хожу на эти мини-аборты каждый месяц! Мне кашлять тяжелее, ей богу! Зачем я буду эти таблетки жрать? Да моя мама сорок абортов сделала — и ничего!» Никто не «убивал ребёнка», если сделал аборт в положенные законодательством сроки, но и темы для разговоров с подружками можно найти другие.
Совет пятый, отчасти психотерапевтический:
Предварю эпиграфом:
Бывают случаи, когда мы уподобляемся лошадям, мы, психологи, и впадаем в беспокойство: мы видим перед собой нашу собственную колеблющуюся тень. Психолог должен не обращать на себя внимания, чтобы вообще видеть.
Фридрих Ницше, «Сумерки идолов»
Собственно, совет пятый: Не идите со своими бедами, горестями и вытекающим из них проблемами к первому попавшемуся человеку, именующему себя «психологом».
Вам нужна помощь психолога, чтобы разобраться со своим душевным состоянием?.. Психолог — дело нужное. Но обязана вас предупредить: в нашей стране деятельность психологов не лицензирована(по крайней мере не была лицензирована на момент выхода этой книги, но вряд ли ситуация изменилась за столь короткое время). Никакой ответственности психологи за то, что они могут наворотить в вашей и без того мятущейся душе (иначе зачем бы вы пошли к психологу?) — они не несут. Русская психология безответственна и, увы, большей частью беспощадна. Не говоря уже о том, что в ряде случае откровенно глупа и вредна. Как же найти хорошего специалиста? Увы, не знаю. Не подскажу, простите. Могу только дать один очень верный маячок: психолог не преподносит вам собственные оценочные суждения, как истину и образец для подражания. Недавно моя приятельница, к слову — психолог, и неплохой психолог, — прислала мне ссылку на один из «психологических» сайтов, сопроводив эту ссылку гневным комментарием. Дело в том, что на данном сайте было прописано буквально следующее: «Аборт — это всегда смерть необратимая и непоправимая!» Жирно.
Капслоком. То есть буквально — камнем запущено в несчастную, решившую обратиться за психологической помощью к тусующимся на этом сайте «психологам». Чаще всего — «психологиням». То есть сперва — контрольный в голову. А ну, де, как пострадавшей ещё не совсем кранты? Надо, чтобы непременно кранты!..
На полках ничего на эту тему «не стояло», и, замноготочив предыдущее предложение, я пошла бороздить дебри Интернета. И вот что я вам хочу в очередной раз сказать, начитавшись всякой херни от разнообразных члениц никому неведомых ассоциаций: психологии, как реальной науки и, тем более, искусства, в нашей дорогой стране не существует. Несут космическую чушь в космических же масштабах.
«Психолог» именует аборт «узаконенным убийством». Психолог! Человек, призванный облегчить участь и без того мятущейся души не слишком умных, не слишком счастливых женщин. Прессингуют запутавшихся девочек, которым бы сейчас стакан тёплого молока с печеньем и сказку на ночь. Везде понаразвешено изображение слезодавительного памятника полупрозрачным, прости господи, «жертвам аборта» — у редакторов сайтов и ресурсов тоже не сильно хорошо с тем, что в порядочных домах называют если не умом, то хотя бы соответствием ситуации. На кого рассчитан этот памятник? Тем кому пофиг — пофиг. Сделать больнее той, которой и без того больнее некуда? Да по мне любая бабища акушер-гинеколог, которых вы так не любите за их «как беременеть — знала!» и проч. — луч света в тёмном царстве непроходимых псевдопсихологических дур. Потому что в грудь «злой бабищи» акушера-гинеколога можно уткнуться и порыдать, и за руку во время отходняка подержаться и «злая бабища» скажет ласково: «Ах ты дурища! Ну не реви, не реви я тебе сказала! Немедленно прекрати! Всё будет хорошо! Молодая, здоровая.» А тут «пирдуха» какая-то. Праздник самопровозглашённых богинь в детском саду для альтернативно-одарённых девочек. Я психологинь имею в виду. Запомни, всяк мнящий себя психологом: ты не имеешь права навязывать свою культурологическую и мировоззренческую парадигму человеку, имевшему неосторожность обратиться к тебе за помощью! Ты не имеешь права его прессинговать. Самое страшное психологическое преступление — это выпячивание своего «я». Скальпель хорош в руках умелого хирурга. Во всех остальных — он неудобный ножичек, карандаши точить. Или орудие убийства. Словом можно точно так же убить и точно так же спасти, если вы забыли. Но вы почему-то предпочитаете своим корявым неумелым словом пополнять ополчение несчастных поломанных дур, вгоняя в них костылём своей профнепригодности огромное чувство вины. Им и без того не сладко. Они и без того в экзистенциальном шоке. «Психологи», словом «убийство» могут оперировать только следственные органы и только при наличии состава преступления. Скотный двор какой-то, где и без того снулых, опустошённых, несчастных коров стегают жестокими кнутами дорвавшиеся до крохотной власти а хотя бы и над коровами гламурные комиссарши-«психологши», только вчера выбравшиеся из обозных девок. Стегают сладострастно, с оттяжкой, до крови, до животного остервенелого мычания — и получают свой маленький грязненький оргазм властушки над душеньками. «Убийца!» — и падает в мутную жижу бесконечно страдающая коровушка. И наклоняется к ней комиссарша-«психологша», и ковыряя наманикюренным пальцем в свежей рваной ране, облепленной энтомофауной, иезуитски-ласково говорит ей: «гораздо легче удалить младенца из утробы, чем память из души.». Публичные девки без лицензии. Жрицы ненависти.
Дайте холодного лимонаду!
Спасибо, отпустило...
Да, он существует, послеабортный синдром. В медицинской, акушерско-гинекологической практике формулировка этого состояния куда точнее и корректнее — метаболический послеабортный синдром. И это не совсем то, что представляют себе на этот предмет обыватели или пресловутые своим непрофессионализмом «психологи».
Метаболический послеабортный синдром — метаболические нарушения и дисфункция репродуктивной системы, возникающие после прерывания беременности. Связан, в первую очередь, с негативным влиянием прерывания беременности на эндокринную функцию.
Да, аборт — это сильная травма. Травма физиологическая. И травма эмоциональная. Травма ментальная. И травма, если угодно, духовная. Разумеется, аборт выводит женщину за границы её нормального, привычного состояния. И тот, психологический послеабортный синдром, по сути — один из вариантов посттравматического стресса, — вызывающий чувства вины и потери, грусть, печаль, сожаление, самоосуждение и понижение самооценки — тоже имеет место быть. Особенно на фоне изменений эндокринного — вернее: нейроэндокринного статуса. Не у всех, что правда. Но мы не говорим здесь о тех, кому на аборт сходить, как чихнуть. Мы говорим о нормальных женщинах. Для нормальной женщины аборт — всегда стресс. И физический. И эмоциональный. И травма тела проходит достаточно быстро, если аборт выполнен практически здоровой женщине умелыми руками при адекватном анестезиологическом пособии. Травма же эмоциональная, психологическая — иногда растягивается на годы. Она не так фатальна, как перфорация матки и кровотечение, но душу мощно захаркивает, не поспоришь. И чуть не всю свою жизнь, нет-нет, да и подумает женщина, сделавшая аборт: а каким бы он был, мой нерождённый ребёнок? Высокий? Умный? Боже, ему было бы уже двадцать четыре года! Где бы он был сейчас? В Париже? Слал бы мне свои смешные «луки» с Эйфелевой башни. Или бы фотографировал закаты на какой-нибудь из марин красной Юты? Или — она? Пила бы сейчас со мной чай. И, возможно, у меня бы уже были внуки. Любая женщина, прошедшая через аборт, даже при условии самой чудесной последующей жизни — нет-нет, да и вспомнит, нет-нет, да и представит себе. Редко, но. Иногда вздохнёт, немного погрустив. Иногда порыдает спьяну очень близкой и о-о-очень давней подруге в жилетку. Но от этой печали способен избавить всего лишь один психолог — время. И — да! — быстрее уж хмельной вой в грудь старой подруги, нежели неумелые «психологи».
