Максим Первозванский - Ты и я. Любовь и влюбленность. Христианский взгляд
Еще лет пятнадцать назад меня приводили в некоторое недоумение сцены из западных фильмов, изображающие бракосочетания. Я удивлялся: зачем ксендз или пастор заставляют венчающихся произносить длинное обещание хранить верность друг другу «в радости и в горести, в здравии и в болезни, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит нас»? В наших храмах все происходит гораздо проще:
Как известно, брачующимся у нас задают всего лишь два вопроса. Первый: «Имеешь ли ты произволение благое и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жены (или соответственно в мужья) этого человека, которого здесь перед собою видишь?» И второй: «Не обещался ли иной невесте (не обещалась ли иному жениху)?», то есть не имеешь ли каких-либо обязательств, не был ли уже обручен с кем-нибудь? Этими вопросами мы сейчас обычно и ограничиваемся. Однако я использую формулировку из сербского требника, которой в русском требнике нет, и всегда задаю третий вопрос: «Обещаешься ли сохранить себя в верности и любви супругу (супруге) даже до смерти, даже до гроба?» И человек отвечает: «Обещаюсь».
Мне этот вопрос представляется чрезвычайно важным, потому что сегодня в связи с массово распространившимся свободным сожительством безо всяких обязательств нивелировалось само понятие брака. Любопытный факт: по данным последней переписи населения, замужних женщин в стране оказалось на несколько миллионов больше, чем женатых мужчин. Как такое возможно? Дело в том, что многие женщины, сожительствующие с мужчинами и никак не зарегистрировавшие свои отношения, уверенно отвечают: «Я замужем». Мужчины же при этом зачастую считают себя совершенно свободными.
У людей все более размываются представления о том, что на самом деле означает быть мужем и женой. Поэтому и приходится напоминать им об обязательствах быть вместе «в радости и в горести, во здравии и в болезни, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит…».
Мне кажется, даже формулировку сербского требника неплохо было бы дополнить, потому что молодожены нередко не понимают, в каких случаях они действительно имеют право расстаться. К примеру, если былая красота жены со временем поблекла или дела у мужа вдруг пошли не так, как хотелось бы, может ли другой супруг считать себя свободным? Все это – не оправдание. Что бы ни случилось впредь, мы обещаем перед Богом и перед людьми любить человека, с которым вступаем в брак, и хранить ему верность. Только такой союз достоин считаться истинным браком.
* * *Иногда задают вопросы о возможности расторжения церковных браков. Но Церковь не расторгает браки, равно как и не заключает их. Другое дело, что при определенных условиях она может дать разрешение на венчание с другим человеком, если первый брак также был венчан. Такие решения принимаются не приходскими священниками, а каноническими комиссиями, существующими при епархиальных управлениях. Если венчанный брак по какой-то причине оказался разрушенным и по прошествии определенного времени человек намерен вступить в новый брак, ему следует подать прошение на имя правящего архиерея в каноническую комиссию. Там его подробнейшим образом расспросят о причинах расторжения первого брака.
В Основах социальной концепции, утвержденных Русской Православной Церковью на юбилейном Архиерейском соборе 2000 года, перечисляются обстоятельства, которые могут стать такими причинами. К их числу, к примеру, относится наркомания, но формулировки Основ отличаются расплывчатостью. Скажем, если кто-то время от времени покуривает травку или позволяет себе лишний раз выпить, скорее всего, каноническая комиссия не признает это достаточным основанием для того, чтобы оправдать расторжение брака. Другое дело, если человек регулярно доводит себя до состояния невменяемости, представляя реальную угрозу для жизни и здоровья супруга или ребенка, когда он теряет человеческий облик. В этой ситуации брак, по сути, уже оказался фактически разрушенным.
Почему Церковь не расторгает браки? Потому что брак или есть, или его нет. Если люди его разрушили, то Церковь при определенных условиях может лишь засвидетельствовать, что человек, желающий вступить в новый брак, приложил все усилия для сохранения первой семьи, он ответственно относился к ней, боролся до конца, но постоянные измены супруга, или его беспробудное пьянство, или неизлечимое психическое заболевание привели к тому, что все попытки оказались тщетными. Лишь обстоятельства такого рода могут быть признаны Церковью уважительной причиной развода.
* * *В древности венчали на литургии. Не случайно перед таинством венчания звучит тот же самый возглас: «Благословенно Царство Отца и Сына и Свя таго Духа, ныне и присно и во веки веков», который мы слышим перед началом литургии, да и общая чаша вина, предлагаемая новобрачным, прежде была Чашей Святых Даров.
В наше время в таинстве венчания используется освященное вино, но когда-то именно в этот момент венчающиеся вместе подходили к причастию. Именно поэтому крайне желательно, чтобы накануне молодожены исповедовались, а в самый день венчания – причащались.
Иногда приходится слышать противоположную точку зрения, согласно которой в день венчания причащаться ни в коем случае нельзя. Объясняют это, в частности, тем, что таинство причастия якобы несовместимо с первой брачной ночью. По-моему, такой взгляд на вещи ошибочен.
Безусловно, каноны Православной Церкви предписывают предварительное однодневное воздержание, но нигде не написано, что оно необходимо и после него. Это уже – излишнее рвение, идущее, между прочим, от сформировавшегося в XVIII–XIX веках обычая причащаться всего лишь раз в год. Таким образом подчеркивается исключительный, уникальный характер дня причастия, когда человек целую неделю готовится, а потом еще неделю особым образом соблюдает себя. Но если уж мы говорим о возрождении практики частого причащения, то для человека, соблюдающего все многодневные посты и, кроме того, постящегося по средам и пятницам, никакого дополнительного поста после причастия Церковный Устав не предписывает. А поскольку «брак честен и ложе нескверно», то требование соблюдать супружеское воздержание после причастия представляется мне частным мнением конкретных духовников.
Я не хочу вступать с ними в полемику. Духовные советы, предлагаемые тем или иным людям даже в схожих ситуациях, могут значительно различаться. Но, как мне кажется, не существует никаких оснований для того, чтобы превращать это частное мнение в общецерковную практику.
Ныне в таинстве венчания совмещены два последования – обручение и собственно венчание, когда-то осуществлявшиеся по отдельности. Сначала совершалось обручение, и лишь потом, по прошествии некоторого времени, люди венчались. Однако, вопреки расхожему мнению, период между обручением и венчанием ни в коей мере не следует рассматривать в качестве времени, отпускавшегося на проверку крепости чувств и серьезности намерений! Внимательно вчитавшись в церковные каноны, мы увидим, что на обручающихся возлагались точно такие же обязательства, как и на тех, кто уже вступил в брак. Обручение так же нерасторжимо, и его нарушение приравнивается Церковью к блуду.
Таким образом, дело явно не в испытании. Если люди по каким-то причинам не могут пока вступить в брак, но готовы преданно любить друг друга, заботиться друг о друге и хранить верность «в здравии и в болезни, в богатстве и в бедности», они вполне могут это сделать. Если кто-то откладывает свадьбу, например, вплоть до окончания учебы или до возвращения со срочной армейской службы, но сомнений в том, что свадьба состоится, не возникает, хочется укрепить их любовь и веру обрядом обручения, который превращается в публичное объявление окончательных и бесповоротных намерений.
Юноша и девушка надевают обручальные кольца, и окружающие понимают, что молодые люди более не свободны, – они уже обручены, то есть обещаны кому-то. Именно к этой ситуации относятся вопросы, задаваемые священником перед совершением таинства венчания: «Не обещался ли иной невесте?», «Не обещалась ли иному жениху?».
Иногда спрашивают о том, какова роль шаферов в венчании, что символизируют они в самом чинопоследовании? На мой взгляд, сегодня за этой традицией уже ровным счетом ничего не стоит и их присутствие обязательным условием не является. Дело в том, что роль шаферов – исключительно техническая: им надлежит держать венцы над головами вступающих в брак, но часто и этого вполне можно не делать, поскольку традиция держать венцы во многом обусловлена тем, что невесты в старину носили высокие головные уборы, поверх которых венец не наденешь. Как вы понимаете, женская мода с тех пор претерпела значительные изменения… Кстати, существовавшее до относительно недавних пор правило, согласно которому для регистрации брака в ЗАГСе требовалось присутствие двух свидетелей, было механически заимствовано гражданским законодательством из церковной практики.
