Франсуаза Дольто - На стороне подростка
Нельзя совершенно сбрасывать со счетов модели семьи, если никаких переходных моделей нет. Речь идет не о подменах, а о смене одних на другие, что позволит подростку обрести настоящую самостоятельность, обрести, пройдя через царапины и игры, через трудности и достижения, ожидавшие его в жизни в период от одиннадцати до четырнадцати лет. Его или ее.
Игра
Франсуаза Дольто: «Когда я была совсем юной, товарищи все время говорили: „Давай держать пари, давай держать пари!" — „Я не буду". — „Ты что, не веришь в то, что говоришь?" — „Нет, я сказала то, что думаю. Но мне не хочется держать пари". Мои товарищи беспрерывно бились об заклад. Девочки проявляли к игре меньше интереса, чем сейчас.
Нынче девочки идут к игральным автоматам вместе с мальчиками. В какой-то степени к игре их влекут мечтания. Партнер, соперник - это всего лишь машина. Игра перестала быть только мужским делом. Девушки занимаются игрой и делают ставки. Навязчивая идея игры у ребенка, воображение которого питается фразой: „Если бы я был миллионером", исчезла, уничтоженная практикой игры на деньги».
Мы попытались очертить вхождение в отрочество, первый «переход». Где же конец этого периода? Что представляет собой конец отрочества? Невропатологи фиксируют его на периоде окончательного формирования нервной системы: двадцать лет, возраст, когда завершается организация мозговых тканей. Общие физиологи называют этой границей окончательное окостенение в точках роста.
Последняя граница — окончательное окостенение ключиц — двадцать пять лет.
Для суда мера наказания определяется совершеннолетием, для воспитателя — концом обязательного школьного обучения — шестнадцатью годами. Но законодательная власть определяет восемнадцать лет как возраст гражданского совершеннолетия. Преждевременные сексуальные отношения, источники информации за пределами семьи, телевидение, улица, путешествия за границу, начало трудовой деятельности, индивидуальные средства передвижения (велосипеды) ставят под вопрос целесообразность этой возрастной границы. Может быть, надо отнести совершеннолетие к шестнадцати годам, пятнадцати, четырнадцати? Воспитатели возражают: юность незрела, безответственна, излишне опекаема. Другие, наоборот, настаивают на социальной значимости продленного обучения. Те мальчики и девочки, которые долго живут дома, поздно женятся, имеют опыт свободной любви. Множество социальных факторов свидетельствует в пользу эмансипации юношества. Но оседлый образ жизни юношей и девушек, которые долго живут в родительском доме, доводит их состояния подростков-переростков, что входит в противоречие с доводами сторонников раннего взросления. Эти две крайние позиции повергают родителей в растерянность. Какие ориентиры указать им, когда же наступает вероятное (реальное) окончание отрочества? И если нельзя фиксировать границы возрастного периода, каковы хотя бы его ориентиры?
Юный индивид выходит из отрочества, когда тревога за него его собственных родителей не производит на него тормозящего действия. То, что я говорю, не слишком приятно для родителей, но это та правда, которая поможет им ясно увидеть картину: их дети стали взрослыми, раз они способны освободиться от родительского влияния, думая про себя приблизительно следующее: «Родители есть родители, их не меняют, да я и не стремлюсь их поменять. Они не принимают меня таким, какой я есть, тем хуже для них, я от них ухожу». И уходят без всякого чувства вины. В этот момент резкого перелома большинство родителей склонны обвинять своих детей, поскольку те заставляют их страдать: ведь теперь они не смогут присматривать за ними, и тревога родителей растет: «Что с ними будет... ведь у них нет никакого опыта...» — и так далее и тому подобное.
Окончание отрочества может произойти намного раньше шестнадцати лет?
Нет, поскольку этого не позволяет общество. Да, если бы общество позволило подростку работать и зарабатывать себе на жизнь начиная с четырнадцати лет. На Западе подростки не находят законных решений, чтобы покинуть родителей и нести за себя ответственность, не оказавшись при этом в маргинальном, преступном кругу или не препоручив себя кому-то, кто с удовольствием возьмет на себя заботы о подростке, рискующем в этом случае стать жертвой извращений. Многие современные родители обеспокоены чрезвычайно сильными потребностями подростков в сексуальном и эмоциональном плане. В результате юноши и девушки вынуждены продаваться, продажность принимает все более видимые формы, как и уличная проституция, или носит двойственный характер: вас содержит некто, кто считает, что имеет на это право — на вас и на ваше тело. Эта новая форма зависимости происходит от того, что законы не позволяют молодому человеку самому зарабатывать на жизнь, даже частично, но зато жилье и тарелка супа обеспечены, наконец, можно не быть никому в тягость и одновременно найти работу или оплаченное обучение или попутешествовать за чужой счет. Я думаю, общество только выиграло бы, расширь оно возможности получения стипендий на поездки, стипендий на обучение... предоставив подростку широкий спектр «мелких заработков».
Таким образом, переход к взрослому состоянию осмысливается сегодня более конкретно — рамками экономической независимости?
Рамками экономической независимости, созидательного потенциала и уровнем знаний, которые позволят молодому человеку адаптироваться, включиться в одну из социальных групп. Не получать или не брать деньги у родителей — не решение проблемы, даже если их получают от какого-то другого взрослого. Это еще хуже, потому что возникает ощущение гораздо большей зависимости от этого человека, чем от родителей. Все, что дают вам родители, вы отдадите своим детям. Чувство же защищенности и материальная поддержка, которую подросток может получать от постороннего человека, вызывает куда большее чувство вины. Потому что полученное не возвращается, оно не переходит потомству. Попасть в руки такого защитника или защитницы означает для их протеже навсегда лишиться свободы, даже после смерти своих благодетелей их протеже не обретут свободы. Зависимые отношения развиваются, как говорится, во всю мочь, без всякого сексуального влечения. Речь идет об умных, великодушных людях, оказывающих влияние на юное существо.
Я думаю, общество только выиграло бы, предоставив подростку широкий спектр «мелких заработков».
Я вспоминаю одну чрезвычайно одаренную молоденькую девушку, давшую зарок своей учительнице, которую она уважала и почитала как высшую волю, что не будет заниматься ничем другим, кроме преподавания в младших классах. Она будет только учительницей начальной школы, кем была та самая дама! Родители отказали девушке в возможности жить вместе с ними после того, как ей исполнилось шестнадцать лет, поскольку она не зарабатывала. И вот директриса школы, впрочем совершенно бескорыстно, перехватила эстафету, даже не отдавая себе отчета в том, что она подавляет эту молодую девушку, не давая ей возможности выбрать какое-либо другое будущее, кроме того, которое она для нее определила. Эта девушка в шестнадцать лет могла бы заняться каким-нибудь физическим трудом, но она была умна и хотела получить степень бакалавра; директриса разрешила ей получить диплом, но не хотела, чтобы та училась в высшей школе. «Ты только потеряешь время, если пойдешь туда, оставайся на первой ступени», — говорила она. Эта девушка была действительно плоха, когда я с ней познакомилась. В обществе своей опекунши она выглядела девочкой, не достигшей половой зрелости. Только с помощью психоаналитика она смогла выйти из этой роли вечной девочки-школьницы, которая мешала ей жить полной жизнью и реализовать то, для чего она была предназначена, — для обучения в высшей школе. Впоследствии она очень преуспела.
Этот пример хорошо показывает, как возникает самое большое доверие к кому-то, кто помогает вам материально, не являясь при этом членом вашей семьи. Семья, родители вызывают недоверие, и это закон, и это хорошо; в сущности, поддержку надо чувствовать в родительской гордости за вас, потому что вы делаете то, что делать должны; если же они вас не понимают, вы можете перестать их любить. И тогда вы бросаетесь любить кого-то, кто вас понимает, и можно оказаться блокированным со всех сторон, если этот «понимающий» человек принадлежит к старшему поколению. Молодой человек испытывает потребность в любви своих сверстников, в том, чтобы взрослеть среди них, ему совсем не хочется зависеть от кого-то, кто относится к поколению старших и становится на данный момент образцом для подражания. Если такой «протекторат» длится долго, он может действовать разрушающе на молодого человека. На короткое время кажется, что этот человек помогает юному существу реализовать себя, на самом деле он подавляет его, ибо юноша или девушка думают, что должны быть признательны, потому что именно они были найдены и выбраны, в действительности же все это великодушие свалилось на них только благодаря личному выбору взрослого человека, который с данным подростком носится. Это еще надо осознать обществу, где подросток не может законным способом зарабатывать деньги, для того чтобы сказать «нет» родителям и «да» своему будущему, «„да" мне самому и тому, что со мной будет». В Соединенных Штатах молодым людям легче самоутвердиться: они могут зарабатывать деньги начиная со школьных лет — то же относится к азартным играм и к участию в финансировании собственного обучения, — но во Франции это невозможно. Амежду тем с одиннадцати до тринадцати лет очень важно не быть полностью зависимым от родителей экономически, иначе не обрести возможности развиваться самому.
