Анна Шадрина - Не замужем. Секс, любовь и семья за пределами брака
В своем исследовании, которое из магистерской диссертации переросло в более широкий и длительный проект, я обращаюсь к опыту женщин условно «среднего класса». Этот выбор продиктован доступной мне выборкой. В 2005 году я начала опрашивать подруг и их знакомых, используя метод «снежного кома».
Главными критериями участия в опросе я выбрала проживание в мегаполисе, наличие высшего образования, успешную профессиональную историю. Большинство моих информанток строят академическую или корпоративную карьеру, многие работают в медиа или связаны с искусством, некоторые ведут частную предпринимательскую деятельность.
В поле моего зрения не попали представительницы крупного бизнеса и не ориентированные на карьерные достижения женщины, а также современницы, проживающие в малых городах и сельской местности.
Круг возможных респонденток я не ограничивала по признаку наличия или отсутствия у них детей и предшествующих романтических связей. Решающим фактором был опыт организации частной жизни вне романтического партнерства, длительностью не менее нескольких лет. Большинство моих собеседниц проживают одиночно. Часть информанток живут с детьми, некоторые делят жилье с родственниками или партнершами по аренде квартиры.
В целях защиты личной информации, приводя фрагменты из интервью, я использую только первую букву имени моих собеседниц. Помимо этого, я указываю их возраст на момент проведения интервью, род занятий, наличие детей и, в некоторых случаях, другие важные обстоятельства. Чтобы избежать возможных совпадений, место жительства героинь в книге не упоминается. Главным образом речь идет о крупных городах России и Беларуси.
Я включила в текст также одно интервью с информанткой, проживающей в Украине. Однако в силу ограниченности доступных мне ресурсов данная работа не предполагает отдельного обращения к украинским реалиям.
Выбор географии моего исследования объясняется условиями моей жизни. Я живу в Беларуси, но часто бываю в России. Мои профессиональные и личные контакты в основном сосредоточены в этих двух странах.
Кроме того, российские медиа продолжают занимать большую часть информационного поля в Беларуси, что дает возможность более широко представлять общность постсоветских процессов.
Сегодня в моем архиве около 50 интервью с женщинами-синглами 27–47 лет (на момент интервью). Условные возрастные рамки определены также кругом моего общения. Я намереваюсь говорить о горожанках более-менее одного со мной поколения, выросших и живущих в одних экономических и культурных условиях.
Также я не подразумеваю априори гетеросексуальный опыт. Во-первых, потому, что описываемая мной проблема шире взаимодействия женщин и мужчин на бытовом уровне. Во-вторых, семинар финского социолога Туулы Ювонен[18] о методологии преподавания сексуальности в высшей школе помог мне осознать безнадежность попыток четкого разделения по критерию «ориентации».
Я начала писать об «одиночках», полагая, что опрашиваемые мной женщины гетеросексуальны «по умолчанию». Но в процессе исследования обнаружилось, что не все мои информантки себя таковыми определяют. И тогда встал вопрос: нужно ли этот аспект уточнять, и если да, то каким образом?
Что вообще считать гетеросексуальностью? Полное отсутствие опыта в практиках, которые определяются иначе? Полное отсутствие негетеросексуальных фантазий? Или полное отсутствие сексуального отклика на представителей одного с собой пола? Как в доминирующей бинарной системе представлений о предпочтениях определять полное отсутствие заинтересованности в сексе? Для меня очевидных ответов на эти вопросы нет.
В первые годы работы над своим проектом я думала, что опыт негетеросексульных женщин является «отдельным случаем», поскольку идея партнерства здесь не может быть связана с биологическим воспроизводством без применения «специальных мер».
Но лекции американского квир-теоретика Джудит Халберстам[19] навели меня на мысль о том, что гетеросексуальность сама по себе не является гарантией доступа к репродуктивным возможностям, в частности если речь идет об отсутствии сексуального партнера.
Большинство людей сегодня занимаются нерепродуктивным сексом, не все могут или хотят быть родителями, не каждая гетеросексуальная пара имеет общие репродуктивные планы, сценарии заботы детях сегодня не обязательно привязаны к романтическим отношениям или связаны кровным родством.
При этом вне зависимости от сексуального самоопределения мы все живем в мире, где доминируют идеи исключительной важности организации частной жизни вокруг любовного союза и сакральности родительского опыта.
Целью моих изысканий было выяснить, что «одиночки» думают о своей «одиночности», как они организуют свою жизнь за пределами брака. Поэтому в первую очередь меня интересует, как культурный идеал «счастливой пары» соотносится с реальным многообразием жизненных укладов. Вопрос о сексуальной ориентации моих героинь я оставляю за скобками, как несущественный в данном контексте.
В рамках этой книги я лишь подхожу к теме, которая должна стать предметом дальнейшей общественной дискуссии: «одиночность» на склоне лет.
Уже сегодня очевидна необходимость поиска ответов на вопрос, как постсоветские государства намерены взаимодействовать с растущим числом «одиночек» среди пожилых людей, чтобы, изучая опыт старения за пределами традиционной семьи в разных странах, создать условия, которые помогут предотвратить социальную изоляцию и нужду.
В одиночное плаваниеПосле защиты магистерской я не потеряла интереса к теме; общаясь с другими женщинами, я видела, что вопросы частного выбора в условиях глобального социального сдвига волнуют не только меня.
В конце 2010 года я поняла, что пришло время поделиться накопленной за время исследования информацией. Я создала сообщество «Новые одиночки» в «Живом журнале»[20], где начала публиковать свои размышления, ссылки на русскоязычные статьи и переводы западных публикаций о новых жизненных стратегиях.
Заинтересованность моих современниц в диалоге, которую я встретила в онлайн-сообществе, вдохновила меня на создание цикла просветительских семинаров[21] о брачном и репродуктивном выборе. С 2012 года я провожу свои семинары в Минске и Москве.
На этих встречах я рассказываю об истории института семьи, брака, сексуальности и любви, о том, как и почему идеи, связанные с организацией частной жизни, меняются с течением времени, предлагаю некоторые упражнения для исследования авторской позиции в самоопределении.
Эта книга стала результатом почти семилетнего труда, как в «поле», так и за письменным столом. Я объединила в ней то, что мне самой хотелось узнать о том, как социальные процессы определяют наши судьбы.
Я считаю это исследование коллективным трудом. Женщины, с которыми я обсуждала обозначенные темы, все эти годы помогали мне находить полезную информацию и новые ракурсы в изучении предмета.
В процессе работы над первой монографией стало понятно, что собранных материалов хватит по крайней мере еще на две. Я продолжаю изучать трансформацию практик и риторик в области приватной жизни, собирать частные истории и документировать свои находки.
Глава 1
От чего зависит форма «первичной ячейки»?
Директор Совета по проблемам современной семьи в Evergreen State College (Олимпия, штат Вашингтон) Стефани Кунц в своей книге «История брака: как победила любовь» отмечает, что в последние несколько десятилетий этот общественный институт изменился значительнее, чем за предшествующие пять тысяч лет[22].
Сегодня во всем мире люди позже вступают в брак, общество терпимо смотрит на разные формы сожительства и воспитание детей, беременность перестает быть обязательной причиной регистрации отношений, растет число домохозяйств, состоящих из одного человека.
В наши дни центром брачного союза являются идеи романтической любви и интимной, в широком понимании, близости. Неудовлетворенность эмоциональным климатом является главным поводом расторжения современного партнерского союза. Проходит любовь, распадается и пара.
Исследователи еще в XIX веке предупреждали о том, что основанные на иррациональном чувстве романтической любви союзы станут более хрупкими по сравнению с прежней формой семьи, в центре которой находился прагматический интерес.
Предостережения оказались ненапрасными. Трансформации в частной сфере многими переживаются драматично, однако остановить или не замечать их невозможно.
Вместе с тем необоснованно говорить о смерти института семьи. С появлением возможности экспериментировать с формами организации жизни люди стали более внимательно и осознанно подходить к созданию «ячеек общества», считает профессор Кунц.
