Новелла Иванова - Как любят россияне
Мне очень хочется сказать молодым: не спешите, будет у вас счастье и любовь, только не разменивайтесь по мелочам и не бойтесь трудностей. Судьба обязательно даст вам шанс быть счастливыми!
Ирина Цисарь, г. Москва
Пятнадцать лет мы шли друг к другу
Мой муж сказал, надо написать про нас. Но я не решалась, личное есть личное. И кричать об этом во весь голос, да еще на всю страну? И молчать не хотелось тоже. Пусть история нашей любви, которую вы прочитаете, окажется для кого-то поучительной. Мы не решились когда-то сказать друг другу всей правды, и наше счастье слишком дорого нам досталось. Мы шли к нему пятнадцать лет. В этой истории изменены все имена и адрес…
...…Девушка вошла в вагон и остановилась, в растерянности оглянувшись на своих спутников: все места в электричке были заняты. Но вот кто-то подвинулся, кто-то пересел, и молодая женщина, спутница девушки, державшая на руках девчушку лет трех, разместилась на скамейке. Девушка и молодой человек остались стоять. Я смотрел только на нее, моментально забыв о компании, с которой ехал за город. Она была чудо как хороша: высокая, худенькая, короткая юбочка открывала стройные ноги, светлые волосы обрамляли строгое лицо.
В нашу сторону она даже не посмотрела. Может, все дело было в спутнике? Нет, теплых чувств она к нему, видимо, не испытывала, да и не подходил он ей: невидный какой-то, неказист, ниже ее на полголовы. Это вселяло надежду, и я решил как можно скорее с ней познакомиться. Попытался заговорить, она отвернулась.
А через несколько дней ко мне подошел Николай, мой приятель, и предложил выйти в заводской сквер: «Хочу познакомить тебя со своей сестрой. Она возле проходной ждет нас!»
Мы вышли. Навстречу с лавочки поднялась девушка. От неожиданности я даже остановился: это была она, моя незнакомка!
– Я ее знаю!
– Знаешь? Но она только четыре дня как приехала и скоро уедет к дедушке.
Но Инка не уехала: на ближайшие две недели не оказалось билетов на самолет – спасибо Аэрофлоту! Мы встречались каждый день. Это был праздник. Я ВЛЮБИЛСЯ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА. Очень быстро она подружилась с моей сестрой, которую тоже, кстати, звали Инной, и ей я откровенно сказал, что влюблен, а сестренка одобрила мой выбор. Я хотел познакомить Инну с родителями, но сделать этого я не успел: четвертого сентября она покидала наш город. В аэропорту мы почти не разговаривали. Инна неожиданно расплакалась, и я целовал ее мокрые от слез глаза. Она плакала, а я верил (и знал!), что не смогу без нее. Это – судьба…
Письма от нее приходили часто, почти через день. Я не отвечал, потому что серьезно заболел и, попав в больницу, нечаянно услышал свой приговор. Врач сказал маме, что я проживу недолго: у меня рак легких. Я решил, что Инне я такой не нужен, и эти доводы привел своему соседу по палате, когда тот спросил, почему я постоянно читаю письма, а сам не пишу ответы. Я показал ему ее фотографию и пытался его убедить в том, в чем прежде всего убеждал самого себя.
...Но Алексей Петрович (конечно, втайне от меня) написал Инне о моей болезни, не сообщая правды, и она, сдав сессию досрочно, приехала. В больницу ко мне она приходила ежедневно. Всей правды она не знала, поэтому мне приходилось всевозможно выкручиваться.
Закончились каникулы, и она уехала. Впереди у нее был последний семестр и госэкзамены. А я пролежал в больнице до весны. Ей не писал ни разу. После больницы я начал, что называется, прожигать жизнь, и вскоре одна моя подружка сообщила, что ждет ребенка. Пришлось жениться. Я понял, что Инну потерял. Свадьба была скромной, а потом родилась дочь. Еще через год мы разошлись, так как поняли оба, что совершили ошибку и что жить вместе и дальше не только глупо, но и прежде всего непорядочно.
...Я вспомнил Инну и, встретив как-то ее брата (он ушел с завода, и мы виделись редко), поинтересовался, как она живет: втайне надеялся, что она еще одна. Но услышал, что у нее все хорошо: есть муж, растет сын. Почему-то стало обидно, что она уже забыла меня, хотя ведь я этого сам добивался. Инна вышла замуж через месяц после рождения моей дочери.
Второй раз я женился через два года. И в загсе, и за праздничным столом, глядя на Веру, я представлял, что рядом со мной – Инна. Поэтому, наверное, и вид у меня был невеселый, ведь Инна, МОЯ ИННА, была женой другого человека! И снова я ошибся. Хотя слово «снова» здесь вряд ли уместно. Ошибся я гораздо раньше, когда не осмелился сказать Инне о своей болезни. Или врачи ошиблись, или болезнь сама собой отступила, и я остался жив. Но нормальные отношения с Верой не складывались. Она не хотела ребенка: от первого брака у нее была дочь, и только через четыре года у нас родился сын. Вера часто уезжала в командировки, а я оставался с детьми. Научился хорошо готовить, как-то ведь надо было выходить из положения. Семейная жизнь, повторяю, не складывалась, хотя внешне мы составляли неплохую пару. Постепенно мы отдалялись друг от друга, все больше становились чужими.
Прошло тринадцать лет, и однажды раздался телефонный звонок, незнакомый мужской голос сообщил, что со мной хотят переговорить. Я взял телефонную трубку. «Здравствуйте, Сергей Алексеевич! Вы не хотели бы со мной встретиться?» Я закричал в трубку: «Инка, ты приехала? Где ты сейчас находишься? Я выезжаю немедленно. Запомни номер моей машины и цвет – горчичный».
У нее была командировка в Ленинград, и, оказавшись рядом с нашим городом, она заехала, чтобы увидеть меня.
...Мы проговорили всю ночь. Я целовал Инну. Это было, не скрою, но на что-то еще, большее, не решился. Как и тогда, в юности, я не смел ее обидеть. Для меня она такой и осталась – любимой, единственной. Я узнал, что с мужем она год назад развелась, осталась с сыном и дочкой.
Через день Инна покидала наш город. Я провожал ее. Она держалась хорошо, смеялась, шутила, что никого из поклонников не предупредила о своем приезде и придется добираться на автобусе. Этого я уже вынести не мог и взорвался: «Хватит говорить о поклонниках!» Инна удивилась вполне искренне: «Сережа, почему ты возмущаешься? У тебя жена, дети. Я для тебя – всего лишь увлечение молодости. Позволь мне самой распоряжаться своей судьбой». Зачем она так говорила, глупая? ВО МНЕ ЗАРОЖДАЛОСЬ НОВОЕ ЧУВСТВО К НЕЙ.
Вскоре я получил от Инны письмо, в котором она раскрывала душу. Она писала, что куча поклонников – не более чем блеф, что развязностью этой она от меня защищалась. В ту ночь я не сомкнул глаз: ворочался с боку на бок, вспоминал, анализировал, сопоставлял. И пришел к выводу, что ОНА – МОЯ СУДЬБА. С Верой давно не было уже никаких супружеских отношений, мы и спали давно в разных комнатах. Вероятно, мужчина у нее был, но меня это, честно говоря, не волновало. Мы оба думали о разводе. Я обо всем рассказал родителям, сказал, что женюсь сразу после развода на любимой женщине. «Я однолюб, – сказал я им, – и никуда от этого не деться». Они удивительно спокойно отнеслись к моему заявлению, а сестренка откровенно за меня порадовалась. И наконец настал день нашего бракосочетания. Я навсегда запомню его – целых пятнадцать лет судьба разъединяла нас. А теперь мы вместе! И мы – СЧАСТЛИВЫ!
Сергей и Инна
Его смерть ранила меня так, как и его жену
Мне было 18, когда я, горожанка, после окончания педучилища была направлена на работу. Я была уже замужем к тому времени и мечтала, что у нас обязательно будет сын, и мы назовем его Андрейка.
...А дальше грянула война. Он был старше меня на шесть лет и сразу же был призван. Я его провожала, потому что был он детдомовец. У него в документах я была записана как невеста, и там был мой адрес. До 42-го года мы переписывались. Но в начале 42-го года я получила извещение, что Павел мой пропал без вести. Я писала в часть, где он воевал, спрашивала у его друзей. Все безрезультатно.
Я чувствовала, что он жив, и рвалась на фронт. Когда стали набирать девушек-снайперов, я пошла туда. На курсах было 40 человек, но по окончании нас, шестерых, не взяли на фронт. Нас вызвали на беседу в обком комсомола и дали задание: отправиться в освобожденные районы Украины и работать инструкторами райкомов комсомола. В начале 44-го года я работала в Мелитополе, где познакомилась с молодым офицером, который был там на переформировании полка. Я вышла за него замуж и проводила на фронт снова. А меня перевели в Одессу, где я работала первым секретарем одного из райкомов города до конца войны. Сюда и приехал за мной муж. И началась моя кочевая жизнь – жизнь офицерской жены. Мы жили в Клайпеде, потом, уже в 46-м, в Риге. Я ждала ребенка. Воинская часть стояла в пригороде, и я приехала весной в женскую консультацию. Выйдя от врача, села на лавочку в парке, ожидая, когда за мной приедет муж. Мимо меня прошел красавец майор. Потом вдруг он вернулся и бегом ко мне с криком: «Женя! Это ты?» Я вначале не узнала его. Но это был он, Павел! Он обнимает, целует меня и потом замечает мой огромный живот, прикрытый габардиновым пальто. Я все ему рассказала. Как долго искала его, а потом вышла замуж. Он продолжал меня обнимать, целовать и твердил: «Я увезу тебя, ты моя! Я возьму тебя с малышом. Это будет наш ребенок!» Нет, я не могла так поступить. И я сказала Павлу: «Былого уже не вернуть!» И тогда он объяснил, что был на секретном задании, ему нельзя было о себе никому сообщать, и потому из части мне прислали извещение о том, что он якобы пропал без вести. Он справился со сложным заданием, получил орден, был повышен в звании и, вернувшись с Запада, получил новое назначение. Он должен был отбыть завтра же в Белорусский военный округ. Как он умолял меня поехать с ним! Он потом писал моим родителям, просил мой адрес, но они, не желая разрушить мою семью, молчали.
