Хаим Гинотт - Родитель – ребенок: мир отношений
Помня о том, что с детьми прекрасно работает правило «чем меньше – тем больше», мать Дианы не допустила того, чтобы дочь инфицировала все семейство вирусом своего плохого настроения.
...Итак, 12-летняя Диана – вегетарианка. В один прекрасный день, едва присев к столу, Диана проявила нетерпение: «Ну, и где же ужин? Я умираю от голода!»
МАТЬ: Гм, ты, должно быть, очень голодна!
ДИАНА: Что там у тебя? Баклажаны? Нет, мне не хочется баклажанов.
МАТЬ: Ты чем-то расстроена.
ДИАНА: Как мало сыра!
МАТЬ: Тебе больше по вкусу, когда баклажаны запечены с большим количеством сыра.
ДИАНА: Ах, сойдет и так. Но обычно это блюдо у тебя получается лучше.
Вместо того чтобы ответить недовольством на недовольство Дианы: «Ты знаешь, что я готовлю для тебя отдельно. Тебе следовало бы это ценить, по меньшей мере!» – мать предпочла отразить дочери ее чувства и не стала ей возражать.
Политика в отношении лжи: научитесь не поощрять вранье
Родители просто вне себя, когда дети лгут. И в особенности когда ложь очевидна, а лжец беззастенчив. Можно буквально дойти до белого каления, если ребенок упорно настаивает на том, что он не прикасался к шоколаду, несмотря на улики и на рубашке, и на лице.
Спровоцированная ложь
Родителям не следует задавать вопросы, провоцирующие ребенка на ложь во спасение. Детей возмущают учиненные родителями допросы, в особенности когда они подозревают, что ответы «дознавателям» уже известны. Дети ненавидят вопросы-ловушки, которые вынуждают выбирать между очевидной ложью и позором признания.
...Семилетний Квентин поломал подаренный отцом новый грузовик. Он испугался и спрятал отвалившиеся части в подвале. Когда отец обнаружил останки игрушки, он учинил ребенку допрос с пристрастием, который вызвал бурю.
ОТЕЦ: Где твой новый грузовик?
КВЕНТИН: Я не знаю.
ОТЕЦ: Не вижу, чтобы ты с ним играл.
КВЕНТИН: Он куда-то задевался.
ОТЕЦ: Найди грузовик. Я хочу на него посмотреть.
КВЕНТИН: Может быть, его кто-то украл?
ОТЕЦ: Наглый лжец! Ты сломал грузовик! И не думай, что тебе удастся отвертеться. Если есть на свете то, что я ненавижу всем сердцем, то это ложь и лгуны!
Все эти страсти избыточны. Вместо того чтобы вести себя низко, играя роль детектива и следователя, а также обзывать сына лжецом, этот отец мог бы помочь ребенку, заявив: «Похоже, твой грузовик сломался. Недолго же он продержался. Жаль. Тебе очень нравилось с ним играть».
И ребенок мог бы усвоить очень важный урок: отец способен понимать. Я могу доверить ему все свои проблемы. Я должен научиться лучше обращаться с его подарками. Мне следует быть более внимательным.
Итак, не стоит задавать вопросы, когда ответы нам уже известны. Например, не надо спрашивать ребенка: «Убрал(-а) ли ты свою комнату, как я тебя попросил(-а)?» – видя, что в комнате кавардак. Не надо спрашивать ребенка: «Был(-а) ли ты сегодня в школе?», когда вам уже сообщили, что сын или дочь в школе не появились. Констатация предпочтительнее: «Я вижу, что комната пока еще не убрана». Или: «Мне сообщили, что ты сегодня прогулял школу».
Почему лгут дети? Иногда они лгут потому, что им не позволяют говорить правду.
...Четырехлетний Вилли буквально ворвался в комнату. Он был страшно разгневан и пожаловался матери: «Я ненавижу бабушку!» Его мать, ужаснувшись, ответила: «Нет, это не так. Ты любишь бабушку! Обитатели этого дома не знают ненависти. А кроме того, бабушка дарит тебе подарки и водит тебя повсюду. Как только у тебя язык поворачивается выговорить такое?!»
Но Вилли настаивал: «Нет. Я ее ненавижу, я ее ненавижу! Я больше не хочу ее видеть!» И мать, окончательно расстроившись, решила применить более убедительный метод воспитания. Она отшлепала Вилли.
Мальчик, которому не хотелось, чтобы его выпороли еще раз, изменил свой припев: «На самом деле я очень люблю бабушку!» – признался наконец мальчик. И как отреагировала на эти слова мать? Она обняла и поцеловала сына. И похвалила его за то, что он такой хороший мальчик.
И что же усвоил Вилли в результате такого обмена мнениями? Маме говорить правду, а также делиться с ней своими искренними чувствами опасно. За правду полагаются тумаки, за ложь получаешь любовь. Правда – это больно, держись от нее подальше. А мама любит лжецов. Мамочке желательно слышать только приятную правду. Говори ей то, что ей хочется услышать, а о подлинных своих чувствах молчи.
Что могла бы ответить Вилли его мать, при условии что она хочет научить сына говорить правду?
Ей следовало бы поддержать мальчика, признавая причину его расстройства: «Ах, боже мой, ты больше не любишь бабушку. Может быть, ты расскажешь мне, что же натворила бабушка, чем она так тебя расстроила?» И мальчик, возможно, ответил бы так: «Она принесла подарок малышу, а мне не принесла!»
Если мы стремимся, чтобы дети научились быть честными, следует быть готовыми выслушивать не только приятную правду, но и горькую. Хочется вам, чтобы дети выросли честными, – не хвалите их за то, что они лицемерят, говоря о своих чувствах, будь эти чувства добрыми, злыми или нейтральными. Именно по реакции родителей на проявленные ими чувства дети усваивают, действительно ли честность – лучший вариант поведения или это не совсем так.
Ложь, говорящая правду
Если детей наказывать за правду, они начинают лгать с целью самозащиты. Кроме того, они порой врут просто фантазируя, дабы восполнить нехватку того, чего им недостает в реальности. Ложь иногда говорит правду, выдавая надежды, страхи, фантазии. Она лишь свидетельство того, кем лжец хотел бы быть и чем мечтает заниматься. Чуткое ухо, слушая ложь, улавливает ее истинное значение. Реакция зрелой личности на чью-то ложь должна скорее отражать понимание значения лжи, без ее развенчивания и поношения лжеца. Информацию, которую несет такая ложь, можно использовать, чтобы помочь ребенку научиться отличать действительность и фантазии.
...Когда трехлетняя Жасмин сообщила бабушке, что девочке на Рождество подарили настоящего слона, бабушка просто отразила Жасмин ее желание. А вот попыток доказать внучке, что та – фантазерка, бабушка не предпринимала. Бабушка ответила так: «Как ты мечтала о таком подарке. Тебе так хотелось иметь слона! И целый зоопарк ты бы тоже хотела! Но лучше всего быть хозяйкой джунглей со всеми животными!»
Трехлетний Роберт рассказал отцу, что он видел мужчину ростом с небоскреб Empire State Building . Вместо того чтобы пресечь «вранье»: «Что за бред! Человек не может быть таким высоким. Не надо врать!» – отец воспользовался возможностью научить сына чему-то новому, допуская сказанное им как метафору, а не отрицая реалистичность утверждения сына. «Ах, ты, должно быть, видел очень большого человека, настоящего гиганта, огромного человека, человека невероятных размеров!» – ответил сыну отец.
...Прокладывая в песочнице дорогу, четырехлетний Крэг вдруг озабоченно посмотрел в небо и закричал: «Мою дорогу сметает буря! Что же мне делать?»
«Что за буря? – спросила сына мать с досадой в голосе. – Не вижу никакой бури. Прекрати молоть чепуху».
И игрушечная буря, которую мать отменила в песочнице, разразилась в реальной жизни. Крэг закатил истерику ураганной силы. А ведь эту грозу можно было бы отвести, если бы мать подыграла сыну, войдя в его воображаемый мир. Ведь она могла бы отрегировать, например, так: «Буря сносит твою дорогу? А ведь ты так старался ее хорошо построить! Какой кошмар!» Затем, посмотрев в небо, она могла бы добавить, обращаясь к небесам: «Эй, там, наверху! Пожалуйста, прекратите бушевать. Вы смываете дорогу, которую построил мой сын».
Как обращаться с неправдой: одно предупреждение лучше самого тщательного расследования
Итак, политика в отношении лжи предельно ясна. С одной стороны, не следует выступать в роли следователя, вымогать признание и превращать какой-нибудь милый пустяк в дело государственной важности. С другой стороны, не надо пугаться называть вещи своими именами. Когда мы обнаруживаем, что срок возврата взятой ребенком библиотечной книги просрочен, не стоит спрашивать: «Вернул ли ты книгу в библиотеку? Ты в этом уверен? Тогда почему эта книга до сих пор лежит на твоем столе?» Вместо этого мы констатируем: «Это – библиотечная книга. Она просрочена».
Если вы получили уведомление из школы о том, что ребенок не справился с контрольной по математике, не надо коварно спрашивать его: «Удалось ли тебе разделаться с контрольной по математике?.. Ты в этом уверен?.. Слушай, на этот раз вранье тебе не поможет! Мы говорили с учителем и знаем, что ты с треском провалился».
