Мариэтта Чудакова - Беседы об архивах
Обзор книги Мариэтта Чудакова - Беседы об архивах
Чудакова Мариэтта Омаровна
Беседы об архивах
Мариэтта Омаровна Чудакова
БЕСЕДЫ ОБ АРХИВАХ
Серия "Эврика"
Новая книга советского литературоведа посвящена рассказу об архивах, о пафосе архивоведческой работы, о долге каждого гражданина не только собирать, но и создавать архивы.
СОДЕРЖАНИЕ
ЗАПЕЧАТЛЕННОЕ ВРЕМЯ
Мы ежедневно распределяем поток своих мыслей по трем направлениям: прошлое, настоящее, будущее.
Архивы? Какие-нибудь денежные ведомости, документы.
.. Приведенное в порядок собрание документов, образовавшихся в процессе деятельности организаций или отдельных лиц.
Как же определить - ценные это бумаги или нет?
И все-таки, что же такое архив?
Итак, девиз архивистов - сомневайся во всем?
Клким же образом формируется то, что станоиится в конце концов архивом?
А как быть с перепиской близких людей?
А кто издавал прежние адрес-календари?
РУКОПИСИ ГОВОРЯТ
Так ли необходима рукопись, когда есть печатный текст и хорошо выверенный?
Разные рукописи в разной степени запечатлевают путь творческой мысли.
Ч!:тая изо дня в день только от руки написанное, да еще сотнями разных людей, нельзя ли определять их характеры по почерку?
"Сегодня мне кажется, что в будущем эти письма не будут мне интересны...".
Где же хранились архивы людей, не состоявших на государственной службе, - писателей, ученых?
Путь архивных документов туда, где предстоит им храниться вечно, бывает неожиданно долог.
Сейчас в нашей стране более 200 учреждений хранит и собирает личные архивы.
Трудно представить, что именно все-таки нужно сохранять и как долго.
"ПИШИТЕ ПИСЬМА!"
Ьаше письмо. Вот только будет ли оно написано?
Вероятнее всего, заменится двумя-тремя телефонными разговорами.
А зачем, например, писать письмо человеку, если живешь с ним в одном городе?
"Письмовники". Писание писем почиталось важным делом.
Несомненно, что к писанию писем необходимо приучать с детства, вырабатывая и эту привычку среди прочих других.
Письмо... Здесь нерасчлененный ход нашей текущей жизни расчленен собственной нашей мыслью, словом, волей.
Неужели, садясь за письмо, человек должен чувствовать, что он работает для вечности?
Понятнее всего, по-видимому, обращение к дневниковой форме у будущего писателя.
Какой же прок будущему историку в том, что он натолкнется в дневнике на факт, отраженный в печатных источниках?
ХРАНИТЕЛИ ПАМЯТИ
Как выбрать нужное в той огромного объема информации, которая покоится в архивах и все прибывает, прибывает в них?
Положение человека, приступающего к мемуарам, во многом затруднительней, чем у автора дневника.
В тридцатые-сороковые годы минувшего века всем было известно имя Павла Васильеввича Анненкова.
Представим себе человека, еще не разрешившего своих сомнений относительно ценности собственного скромного жизненного опыта.
Все, что вы знаете, что видели, что пережили, чему были свидетелями.
Когда же, в какой день или час берутся люди за мемуары?
И все существованья, все народы Нетленное хранили бытие.
Н. Заболоцкий
ЗАПЕЧАТЛЕННОЕ
ВРЕМЯ
Вполне в соответствии с усвоенными в детстве грамматическими категориями времени мы ежедневно распределяем поток своих мыслей по трем направлениям: прошлое, настоящее, будущее.
- Деление это давнее. У древних греков существовало мифическое представление о мойрах, о трех богинях судьбы. Первая олицетворяла собою неуклонное и спокойное действие судьбы, вторая - ее случайности, а третья - неотвратимость ее решений. Сидя на высоких стульях, в белых одеждах, с венками на головах, все три пряли на веретене необходимости нить человеческой жизни и в лад с голосами сирен, восседавших на том веретене, пели каждая о своем: Лахесис о прошлом, Клото - о настоящем, Атропос - о будущем.
Всего более всегда удивляло и волновало человека постоянное обращение его собственной мысли к прошлому. Поэзия вопрошала:
Зачем душа в тот мир стремится,
Где были дни, каких уж нет?
Пустынный край не населится,
Не узрит он минувших лет...
Так говорилось более полутора столетий тому назад.
А герой одного из современных фантастических рассказов предлагает свое, не лишенное интереса, измерение трех сфер времени: "Если представить себе время как прямую линию, проведенную из прошлого в будущее, наше сознание можно уподобить колесу, которое катится по этой линии и касается ее в одной только точке.
Эту точку мы называем настоящим моментом, который тут же становится моментом прошедшим и уступает место следующему. Исследования психологов показали, что у того, что мы воспринимаем как текущее мгновение, на самом деле есть какая-то протяженность, и оно охватывает немножко менее половины секунды".
Менее половины или даже несколько более секунды- неопровержимо одно: то, что мы воспринимаем как "настоящее время" и что интуитивно ценим если не больше, то живее и острее всего, занимает ничтожно малое место рядом с огромной областью нашего "прошлого" и гипотетической, но также рисующейся человеку, пока он жив, достаточно обширной сферой его "будущего".
Голландский футуролог Ф. Полак свидетельствует, что конкретные образы будущего воздействуют на пастоящее, что они могут менять его и даже давать иное направление. То, что мы только предвкушаем, к чему стремимся, образует значительную часть нашего настояшего. Прошлое и будущее - вот с чем постоянно имеем мы дело, даже если нам и кажется, что более всего мы озабочены текущим днем и его нуждами.
Мы переживаем заново уже происшедшее и строим планы на будущее. Мы ли движемся во времени, время ли обтекает нас - мимо каждого несется неостановимый поток переживаемых моментов, на глазах застывающий в огромные глыбы пережитого. И это пережитое, прошедшее неукоснительно становится значительнейшей частью нашей жизни - оно во многом определяет и наше настоящее, и будущее. "У него была крайне интересная жизнь", "Человек с богатым прошлым", "Человек со сложной судьбой" - эти слова мы слышим ежедневно, и говорят они о том, что прошлое не исчезает, оно продолжает существовать. И даже тот, кто, по единодушному приговору знакомых, "живет сегодняшним днем", - и он не может обойтись без своего прошлого, только его отношения с ним бессознательны и невнятны.
Начнем же с уверенности, что самые простые вещи бывают нередко хуже всего известны и что одно уж их разъяснение может побудить многих людей к действиям, в результате которых будет выполнена неоценимая для историков нашего общества работа. Сейчас зарывают в землю на большие глубины капсулы с разнообразными предметами, характеризующими текущие годы, - послания нашего века в будущее. Но хотелось бы напомнить и о более традиционных и многократно выдержавших проверку способах консервации уходящей эпохи.
"А ведь посмеются над нами лет через триста! - сетовал еще в 1924 году один писатель. - Странно, скажут, людишки жили. Какие-то, скажут, у них были деньги и паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилищной площади... Ну что ж! Пущай смеются. Одно обидно: не поймут ведь, черти, половину. Да и где ж им понять, если жизнь у них такая будет, что, может, нам и во сне не снилась. Автор не знает и не хочет загадывать, какая у них будет жизнь. Зачем же трепать нервы и расстраивать здоровье все равно бесцельно, все равно не увидит автор этой будущей прекрасной жизни".
Не будем вслед за М. Зощенко загадывать и мы, предоставив это занятие футурологам; успехи науки и промышленности, социальные преобразования вскорости или со временем коренным образом изменят самый облик планеты и жизнь людей, ее населяющих. Останемся, однако, при глубоком убеждении, что и тогда человечество, занятое своим прекрасным настоящим, какое нам "и во сне не снилось", сохранит интерес к своей истории. "Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим"
(А. Пушкин), но нет у нас оснований подозревать своих потомков в таких достойных сожаления качествах.
И вот тогда непременно хотелось бы, чтобы все-таки поняли - хотя бы и "половину".
Помню - значит, существую: именно так могли бы сказать о себе и отдельные люди, и сообщества людей.
Ведь даже проблема принципиальной возможности резкого увеличения сроков жизни человека - до нескольких сотен и более лет - наталкивается на препятствие, связанное с памятью: встает вопрос, какого же размера должны быть кладовые памяти такого жителя веков и где они будут размещаться. Ибо стало уже аксиомой, что вне непрерывной памяти о прошлых событиях личность человека немыслима. "Человек - сумма своего прошлого", - утверждает У. Фолкнер. В известном смысле и человечество есть сумма своего прошлого, с прошлым, с представлением о традиции прочно связано, во всяком случае, понятие культуры.
