Окакура Какузо - Его величество Чай
Хозяин входил в комнату только после того, как все гости усаживались и воцарялось спокойствие. Ничто не должно было нарушать тишину, за исключением воды, которая кипела в железном чайнике. Чайник должен был приятно петь, так как кусочки железа располагались на его дне так, чтобы производить особую мелодию. В этих звуках можно было услышать и шум водопада, и плеск морских волн, разбивающихся о скалы, и шорох дождя в бамбуковом лесу, и шелест сосен на холме.
Даже днем свет в чайной комнате был приглушен, так как низкий навес крыши пропускал довольно мало солнечного света. Весь интерьер был умеренным и спокойным по цвету, начиная с потолка и заканчивая полом. Все наводило на мысль о приобретении чего-то нового, неизведанного. Сами гости с тщательностью подбирали одежду ненавязчивых цветов. Чайный сервиз мог показаться блеклым и выцветшим. Лишь два предмета контрастировали в комнате: безупречно белые бамбуковый ковш и льняная скатерть. Все должно было быть абсолютно чистым – ни одной пылинки даже в самом темном углу. Если будет найдена хоть одна, хозяин не будет признан мастером чая. Первое, что необходимо было обрести чайному мастеру, – это умение наводить порядок: вытирать пыль, подметать, мыть, чистить. С этого начиналось постижение искусства чайной церемонии... Капнувшую из вазы цветов воду не нужно было вытирать, так как она наводила на мысль о росе, свежести и прохладе.
В данной связи есть история Рикю, которая прекрасно иллюстрирует идею чистоты, которую должны были усвоить чайные мастера. Рикю наблюдал за своим сыном Шоаном, когда тот подметал и поливал садовую дорожку. «Недостаточно чисто», – сказал Рикю, когда Шоан закончил свою работу, и приказал ему попробовать снова. После часа утомительной работы сын повернулся к Рикю: «Отец, здесь больше нечего делать. Ступени вымыты три раза, каменные фонари и деревья хорошо политы водой, мох и лишайник светятся свежей зеленью. Ни веточки, ни прутика, ни листика я не оставил на земле». – «Юный глупец, – заворчал чайный мастер, – не так надо чистить садовую дорожку». Сказав это, Рикю вошел в сад, потряс дерево и рассыпал по саду золотые и темно-красные листья – кусочки осенней парчи! Рикю требовал не только чистоты, но и красоты, естественности и натуральности.
Чайная комната стала прибежищем фантазии, потому что была сделана мастером чая так, чтобы в ее эфемерной конструкции присутствовал поэтический дух. Она не предназначалась для потомков и поэтому являлась недолговечной и эфемерной. Мысль, что каждый должен иметь свой собственный дом, основана на обычае японского синтоизма, предписывающем также, что каждое жилище должно быть очищено со смертью его главного жильца. Возможно, для этой практики санитарии была некая древняя причина. Другой синтоистский обычай заключался в том, что вновь построенный дом нужно предоставлять для пары новобрачных. Именно из-за этого обычая императорские столицы часто переносили из одного города в другой. Соблюдение этих обычаев было возможно благодаря определенной конструкции зданий. Ведь вся японская архитектура первоначально была в основном деревянная, и здания можно было легко разбирать и строить заново. Более стабильные и массивные деревянные конструкции, характерные для Китая, были приняты в Японии после периода Нара. Еще более поздний архитектурный стиль, который использовал кирпич и камень, сделал перенос зданий непрактичным.
Период Нара (710–794) в истории Японии начался со строительства первой столицы – Хэйдзё (с 728 года называется Нарой) и закончился ее переносом в Хэйан (позднее названный Киото). Особенности этого периода – ускоренная китаизация японского общества, создание первых исторических хроник и расцвет культуры, в частности буддизма и поэзии.
Преобладание дзен-буддизма в XV веке наполнило старую идею более глубоким значением, что и проявилось в архитектуре чайных комнат. Дзен-буддизм с его теорией мимолетности и бесконечно малого, с потребностью в преобладании духовного над материальным признавал дом только как временное убежище для тела. Дом представлялся хижиной в дикой местности, хрупким, неосновательным приютом, сооруженным при помощи связанных между собой трав, которые росли вокруг. Когда травы теряли крепления, хижина распадалась и превращалась в первозданные отходы. В чайной комнате использовались самые обычные материалы, которые указывали на недолговечность бытия: крыша, покрытая соломой, хрупкие тонкие колонны, легкие бамбуковые подпорки. Вечное и незыблемое можно было найти только в духе, который наполнял это простое пространство, украшал его с помощью нежного тонкого света и делал его изящным и утонченным.
Чайная комната не должна была строиться так, чтобы удовлетворять чей-либо индивидуальный вкус. Это считалось отступлением от принципа жизнеспособности в искусстве, которое должно быть правдивым для современников. Это не значит, что надо игнорировать требования потомков, но надо уметь наслаждаться настоящим. Дело не в том, чтобы пренебрегать творениями прошлых лет, а в том, чтобы приспособить их к современным условиям. Конформизм, согласованность с традициями и формулами стесняет, сковывает выражение индивидуальности в архитектуре. Можно только оплакивать бесчувственные имитации европейских зданий, которые встречаются в современной Японии. Удивительно, почему у самых прогрессивных западных наций архитектура лишена оригинальности и настолько переполнена повторениями устарелых стилей. Надо больше любить древних и меньше их копировать! Говорят, что греческий народ велик потому, что никогда не возвращался к Античности.
Чайная комната стала жилищем пустоты и праздности, потому что это совмещалось с даосской теорией о вакууме. В пустую чайную комнату лишь временно помещалось то, что могло удовлетворить и насытить некое эстетическое настроение. Некоторые предметы искусства вносились в нее от случая к случаю, чтобы подчеркнуть красоту главной темы беседы. Мы не можем слушать различные музыкальные пьесы одновременно, потому что реальное понимание красоты звука возможно только при концентрации на каком-либо одном мотиве. Таким образом, видно, что принцип декорирования чайных комнат находился в оппозиции к системе, которой придерживался Запад, где интерьер дома часто превращался в музей. Японцу, привыкшему к простоте окружающего пространства и частой перемене декоративных элементов, западный интерьер, постоянно наполненный целым рядом картин, статуй и других декоративных мелочей, дает ощущение вульгарного выставления своих богатств. Ведь чтобы постоянно наслаждаться созерцанием шедевров, требуется художественное чутье и понимание. Но далеко не все, кто существует день за днем среди такого беспорядка цветов и форм, какие можно часто встретить в домах Европы и Америки, обладают этими качествами.
Чайную комнату назвали жилищем асимметрии, и это наводит на мысль о другом принципе японского декора. Отсутствие симметрии в произведениях японского искусства часто расхваливалось западными критиками. Это также является результатом проявления даосских идеалов через дзен-буддизм. Конфуцианство со своей глубокой идеей дуализма и северный буддизм с его поклонением триаде никоим образом не протестовали против выражения симметрии. На самом деле, если посмотреть на древние бронзовые изделия Китая, его религиозное искусство эпохи правления династии Тан и на произведения японских мастеров периода Нара, мы увидим постоянное стремление к симметрии. Декорирование интерьеров было направлено на строгий порядок, хотя концепции о совершенстве даосов и дзен-буддистов отличались друг от друга. Динамичная природа дзен-философии придавала большее значение процессу, через который достигалось совершенство, чем самому по себе совершенству, которому поклонялись даосы. Дзен-буддисты считали, что истинную красоту может открыть только тот, кто умственно завершит незавершенное. Поэтому в чайной комнате каждому гостю предоставлялась возможность своим воображением дополнить все то, чего ему лично не хватало.
С того момента, когда дзен-буддизм стал преобладающим способом мышления, искусство Дальнего Востока целеустремленно избегало симметрии, так как она выражала не только завершение, но и повторение. Единообразие дизайна считалось фатальным для свежести воображения. Таким образом, пейзажи и цветы становились более любимыми сюжетами для изображения, чем человеческие фигуры; последние могли присутствовать в личном восприятии самого зрителя. Зрелость жизни и искусства заключается в их возможности к росту.
В чайной комнате страх повторения присутствует постоянно. Различные предметы декорирования комнаты должны быть так подобраны, чтобы ни цвет, ни дизайн не повторялись. Если у вас есть живой цветок, то рисунок с цветами недопустим. Если вы используете круглый чайник, то кувшин для воды должен быть граненым. Чашка с черной глазурью не должна стоять рядом с сахарницей, покрытой черным лаком. При размещении вазы с горелкой ладана на токомона будьте осторожны и не поставьте ее точно по центру, потому что тогда она разделит пространство на равные части. Колонна токомона должна быть из иной породы дерева, чем остальные колонны, чтобы предотвратить даже малейший намек на монотонность в комнате.
