Ирина Потанина - Одесская кухня
«Я решил стать новым Дюма-отцом! Буду писать роман. Но времени на него у меня нет, так что понадобятся подсобные рабочие. Ими будете вы, товарищи Ильф и Петров. Гонорар и славу поделим поровну. Я вам идею - вы мне текст. После я раза два пройдусь по рукописи рукой мастера, и роман готов».
Когда «подсобные рабочие» Ильф и Петров подсунули рукопись про Остапа Бендера под руку мэтра Катаева, тот весело сказал: «Ребята, ну я-то вам зачем нужен? Вы всё сделали замечательно!»
Так появился на свет настоящий советский бестселлер. Так родился автор «Ильф и Петров», 10 лет радовавший читателей прекрасными работами. Никто не мог точно сказать, на ком он женат и где живет... Утверждать можно было лишь одно: этот автор, безусловно, был одесситом.
Поддержать дуализм темы хотелось бы аналогичным явлением в кулинарии. Мы с вами здравомыслящие люди и понимаем, что двух разных блюд с одинаковым рецептом, что бы ни говорили специалисты, не существует. Потому напишем об одном блюде, которое одесситы умеют готовить двумя разными способами. Итак, легендарные «Нудли» .
Вам понадобится (на 10-12 порций):
1.
1 кг телятины
5-6 картофелин
3-4 луковицы
2 большие моркови
масло подсолнечное
0,5 л кефира
соль, специи - по вкусу
0,5 чайной ложки соды
мука - сколько возьмет тесто
2.
1 кг свиных ребер
2 кг картофеля
3-4 луковицы
масло подсолнечное
0,5 л кефира
2 чайные ложки соли
2 чайные ложки соды
мука - сколько возьмет тесто
5 зубчиков чеснока
Приготовление:
1. В сковородке обжариваем лук и морковку. Добавляем телятину, нарезанную кубиками, воду, соль и специи и тушим минут 40. Закладываем картофель. В кефир вмешаем соль и соду, а затем понемногу добавляем муку. Вымешиваем тесто до тех пор, пока оно не перестанет клеиться к рукам, раскатываем из него корж, смазываем его подсолнечным маслом и закручиваем в рулет. Острым ножом режем рулет на кусочки, выкладываем их между мясом. Если есть необходимость, добавляем еще воды (нужно, чтобы розочки из теста были полностью покрыты). Накрываем сковородку крышкой и тушим на слабом огне минут 50. Нудли номер раз - готовы!
2. На дне казана обжариваем свиные ребрышки в масле, добавляем обжаренный лук и тушим примерно минут 40. Картофель обжариваем, добавляем к мясу и, подлив немножко воды, тушим все еще примерно 10 минут. Тесто делаем такое же, как в прошлом варианте, но, раскатав его в корж и смазав маслом, тонкой полоской посредине выкладываем пропущенный через чеснокодавилку чесночок. Кладем розочки по периметру казана, накрываем его крышкой и укутываем полотенцем. Тушим еще минут 40 (в итоге розочки получаются приготовленными «на пару»). Нудли номер два- к вашим услугам!
Снято очень вовремя
Города, как и люди, обладают разной степенью фотогеничности и киногеничности. Одесса словно нарочно создана для кинопленки. Давно замечено, что даже самый обычный пейзаж, оставляющий человеческий глаз равнодушным, снятый в Одессе, в фильме смотрится совсем по-другому - волнительно, ярко, удивительно. Что уж говорить о завораживающих картинах порта - хитросплетенье парусов, кранов, рельс, пирсов, растущих прямо из моря зданий...- все это и без всяких изощрений производит ошеломляющее впечатление на человека, а уж запечатленное на пленку с нужных ракурсов - и подавно обладает поразительным воздействием. Потому нет ничего удивительного в том, что Одесса всегда привлекала кинопроизводителей.
Города, как и люди, обладают разной степенью фотогеничности и киногеничности. Одесса словно нарочно создана для кинопленки. Давно замечено, что даже самый обычный пейзаж, оставляющий человеческий глаз равнодушным, снятый в Одессе, смотрится в фильме совсем подругому - волнительно, ярко, удивительно.
Начнем с того, что кинематограф еще за год до братьев Люмьер, по некоторым сведениям, изобрел одесский механик-самоучка Иосиф Андреевич Тимченко. О патенте он тогда не подумал, потому в историю кинематограф и вошел как французское изобретение. Но развитию киноиндустрии в Одессе это ничуть не мешало. В 1912 году одесситы уже смотрели свой первый художественный фильм - криминальную драму «Одесские катакомбы». Первое из образовавшихся киноателье («Мирограф», основанный в 1907 году) вместе с рожденной в 1917 году «Фабрикой кинематографических картин» стали в 1919 году базой для знаменитой Одесской киностудии. Именно сюда «заболевший кинематографом» Александр Петрович Довженко пришел в 1926 году, чтобы снимать свои первые картины и заявить об Одесской киностудии как о полноценном участнике процесса рождения советского кино.
Александр Петрович Довженко
Никогда не получавший никакого профильного образования, Довженко был просто талантливым художником и много повидавшим в жизни человеком, мечтающим делать настоящее кино. Поначалу он просто написал сценарий детского фильма «Вася-реформатор» и отправил его на Одесскую киностудию. Тогда одесситы не прониклись темой и приняли фильм к производству только после настойчивых рекомендаций московских друзей Александра Петровича. В разгар работы над фильмом одесский режиссер отошел от дел, и Довженко пришлось экстренно вылететь в Одессу, чтобы спасать свой сценарий. С этого все и началось. Александр Петрович остался в Одессе на должности режиссера. В «Васе-реформаторе» Довженко совершил массу ошибок. Череда технических ляпов и организационных промахов привела к тому, что оператор вынужден был сам заканчивать работу. Но Александр Петрович - сын неграмотных родителей, сумевший и получить образование, и прославиться как революционный оратор, и стать художником, и поучаствовать в войнах, и пережить плен (во время которого, кстати, Довженко для острастки расстреляли холостыми патронами),- был не таков, чтобы сдаваться после первых неудач. Уверенно и азартно он шел к своей цели, снова и снова экспериментируя и продвигаясь вперед. К 1928 году, сняв свой первый знаменитый фильм «Звенигора», в котором удивительным образом сплетались сатира, революционный пафос и настоящая лирика, Довженко имел уже собственную теорию кинопроизводства. Кадр-плакат, кадр-скетч - вот какова была основная идея будущего классика кинорежиссуры. Неудачных с художественной точки зрения работ у Довженко с тех пор не было. Начались неудачи совсем другого характера. Талантливым режиссером и искренним приверженцем дела революции заинтересовался лично товарищ Сталин. В переписке вождь выражал симпатии ранним работам Довженко и требовал развития в том же направлении. В самом начале политических репрессий на интеллигенцию Сталин переводит Довженко в Москву, «под опеку», якобы, чтобы режиссер нечаянно не стал той самой «щепкой», которая может полететь во время «рубки леса».
Снять вовремя - важный навык не только в кинопроизводстве, но и в кулинарии. В создании правильной манной каши, являющейся в Одессе также самым быстрым в приготовлении гарниром, это умение, например, составляет 70 % успеха.
Совместить искренность в работе и «дружбу» со Сталиным было практически невозможно. Один за другим прекрасные сценарии Александра Петровича (в том числе очень сильная патриотическая биографическая киноповесть «Украина в огне») подвергаются разгромной критике Сталина. При этом снимаемые политически выверенные картины, созданные буквально под диктовку вождя, хоть и безупречные с технической и художественной точки зрения, все же, по мнению самого режиссера, недостаточно глубоки по своим мыслям. Довженко начинает жаловаться на «темную полосу жизни». Доходило до смешного: так, после множества переделок и идеологических правок был наконец закончен документальный фильм «Прощай, Америка!», снятый по мотивам повести политической перебежчицы из США в СССР Анабеллы Бюкар. Кажется, Довженко наконец удалось совместить линию госзаказа с личными симпатиями. Но тут пришло распоряжение прекратить работу: Бюкар сбежала обратно в США, лишив фильм какого-либо будущего. В происходящем Довженко винил, конечно, не лично Сталина, а бюрократов, его окружающих. Свои чувства режиссер выплескивал на родном украинском языке в дневниковых записях: «Я не член Коммунистической партии. Написана и анкета, и биография, а подать в фабричную ячейку некому. Я не видел там чистых рук», или: «Я умру в Москве, так и не увидев Украины! Перед смертью попрошу Сталина, чтобы... из груди моей вынули сердце и закопали его в родную землю...» Как же тоскует он в последние годы по родной Украине и по милой сердцу Одесской кинофабрике, где никто не стоял над душой, и пьянящая свобода самовыражения помогала делать шедевры! И в то же время как радуется, что успел вовремя снять те самые, честные и прекрасные первые фильмы...
