Абдусалам Гусейнов - Краткая история этики
Обзор книги Абдусалам Гусейнов - Краткая история этики
Гусейнов Абдусалам & Иррлитц Герд
Краткая история этики
Абдусалам Гусейнов, Герд Иррлитц
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЭТИКИ
Книга представляет собой историко-теоретическкй очерк западноевропейской этики от Гомера до Фейербаха. Основной замысел авторов - раскрыть целостность домарксистской этики, которая обнаруживается в единстве истоков, проблематики, методологических оснований и идеологических целей. Философские системы морали рассматриваются с точки зрения их теоретического содержания и нормативных выводов; многие из них впервые становятся предметом тщательного марксистского анализа.
Для специалистов-философов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами истории этики.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
ИДЕЙНЫЙ ЗАМЫСЕЛ И ЖАНР ИССЛЕДОВАНИЯ
Часть первая
АНТИЧНОСТЬ
Глава I
ПРЕДЭТИКА
1. Гомер. Гесиод. Семь мудрецов
2. Анаксимандр
3. Гераклит
4. Пифагорейцы
Глава II
АНТИЧНОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ И ОБОСНОВАНИЕ МОРАЛЬНОЙ СУВЕРЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ
1. Софисты
2. Демокрит
3. Сократ
4. Сократические школы
Глаза III
СИСТЕМАТИЗАЦИЯ АНТИЧНОЙ ЭТИКИ
1. Платон
2. Аристотель
Глава IV
ЭТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ УПАДКА РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
1. Эпикур
2. Стоицизм
3. Скептицизм
4. Неоплатонизм
Часть вторая
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Глава I
РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ: НОРМАТИВНЫЕ И СОЦИАЛЬНО-ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ
РАМКИ
1. Евангельская моральная доктрина
2. Оправдание роли церкви - важнейшая идеологическая функция христианской этики
Глава II
ПАТРИСТИКА
1. Ориген
2. Тертуллиан
3. Августин
4. Боэций и Григорий
Глава III
СХОЛАСТИКА
1. Эриугена
2. Аысельм Кентерберпйский
3. Абеляр
4. Фома Аквинский
Глава IV
ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
1. Дунс Скот
2. Мейстер Экхарт
3. Этический дуализм народно-еретических движений
Часть третья
НОВОЕ ВРЕМЯ
Глава I
ЭТИКА НОВОГО ВРЕМЕНИ: ОСНОВНОЙ ЗАМЫСЕЛ И ИСХОДНЫЙ ПУНКТ
1. Коренная проблема этики Нового врелгенн
2. Бруно: предвестник классической буржуазной философии и этики
Глава II
СКЕПТИЦИЗМ - НАЧАЛО КОРЕННОЙ ПЕРЕОРИЕНТАЦИИ ЭТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
1. Монтень
2. Бейль
Глава III
РАЗУМ ПРОТИВ ХАОСА СТРАСТЕЙ
1. Декарт
2. Спиноза
3. Гоббс
Глава IV
СЕНСУАЛИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА: НАТУРАЛИСТИЧЕСКИЙ ЕВДЕМОНИЗМ
1. Просвещение и этический сенсуализм
2. Локк
3. Конформистская линия: Юм, Фергюсон, Смит
4. Критическая линия: Мандевиль и Гельвеции
Глава V
ПАНТЕИСТИЧЕСКИЙ ЕВДЕМОНИЗМ
1. Шефтсбери
2. Руссо
Глава VI
НА ПУТИ К ИСТОРИЧЕСКОМУ ПОНИМАНИЮ МОРАЛИ
1. Кант
2. Гегель
3. Фейербах
Заключение
ДОМАРКСИСТСКАЯ И СОВРЕМЕННАЯ ЭТИКА
Приложение
ИЗБРАННЫЕ ТЕКСТЫ
Аристотель. Евдемова этика
Аристотель. О добродетелях
Августин. О благодати и свободном произволении
И. Кант. Из лекций 1762-1764 годов (на основе рукописей И. Г. Гердера)
И. Кант. Лекции об этике
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ
ИДЕЙНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
И ЖАНР ИССЛЕДОВАНИЯ
Основной замысел предлагаемой работы - дать общий очерк домарксистской этики как целостного явления. Домарксистская этика - понятие содержательное и одновременно хронологическое. Она принадлежит предыстории человечества, является продуктом классовой эпохи, и потому в ней прослеживается единство социальной детерминации и основной проблематики.
Домарксистская этика имеет дело с неким инвариантом, своего рода "архетипом" социально-нравственных отношений.
Инвариант этот, разумеется, не был дан в готовом виде, он вызревал исторически, прошел через ряд стадий и достиг своего завершения только при капитализме. Применительно к различным обществам он модифицируется, всегда существуя в специфической форме, но тем не менее является коренной, определяющей характеристикой нравственного бытия во всех классово антагонистических формациях. Кратко его можно определить как раздвоенность нравственной жизни, конфронтацию между конкретными нравами и абстрактными моральными нормами.
Переход от общинных отношений первобытности к частнособственническим отношениям классовой цивилизации был весьма противоречивым процессом с точки зрения его нравственных последствий. С одной стороны, межчеловеческие связи освободились от природной кровнородственной скованности, что принципиально раздвинуло горизонт нравственного бытия индивидов, усилило роль субъективного, личностного начала в историческом процессе, подняло на качественно новую ступень меру социальной свободы. С другой стороны, в общественных взаимоотношениях и поведении людей произошли такие изменения, которые "представляются нам упадком, грехопадением по сравнению с высоким нравственным уровнем старого родового общества" (1, 21, 99) [Здесь и далее в скобках сначала указывается ио.мер источника в списке литературы, помещенном в конце книги, затем курсивом номер тона (и части тома), если издание многотомное, и далее - страницы источника (Ред.).]. Ведущими мотивами общественного поведения становятся низменные страсти, прежде всего стремление к богатству и жажда власти с неизбежно сопутствующими им отвратительными явлениями - насилием, изменой, воровством и т. п. Поскольку основой общественных отношений становится эксплуатация человека человеком, "всякое благо для одних необходимо является злом для других, всякое новое освобождение одного класса - новым угнетением для другого" (1, 21, 177). Общество оказывается расколотым в своих ценностных ориентациях, а отношения между людьми - пропитанными взаимной враждой и ненавистью. То, что частнособственническая, классовая организация общества оказала на человеческую нравственность глубоко деформирующее, разлагающее воздействие, является несомненным фактом. Его в прямой или косвенной форме признавали многие, почти все ведущие домарксистские идеологи - от Гесиода до Руссо.
Однако даже в условиях непримиримой вражды практических интересов и жизненных целей существование общества требовало обеспечения определенного, хотя бы минимального, единства ценностных представлений. Но как возможно моральное единство при материальной вражде? Исторически эта неразрешимая задача была "разрешена" путем возведения морали господствующего класса в господствующую мораль общества. Способ разрешения противоречия в данном случае не специфичен для истории нравственности, а характеризует механизм формирования и социальный подтекст духовной жизни классовой эпохи вообще: "Что хорошо для господствующего класса, должно быть благом и для всего общества, с которым господствующий класс себя отождествляет. Поэтому чем дальше идет вперед цивилизация, тем больше она вынуждена набрасывать покров любви на неизбежно порождаемые ею отрицательные явления..." (1, 21, 111). Превращение морали господствующего класса в господствующую мораль, это "чудо" социальной алхимии, содержит по крайней мере три мистификации: а) ценностные представления эксплуататорского класса, выражающие его специфические интересы, отрываются от самого этого класса, и им придается всеобщая форма; б) источник их происхождения выносится в потусторонние сферы, находящиеся вне контроля, а часто и вне понимания человека; в) образованная таким образом совокупность абстрактных, извне заданных норм противопоставляется реальному поведению индивидов в качестве критерия моральности.
В порядке иллюстрации сошлемся на известные библейские заповеди - "не убий", "не кради", "не прелюбодействуй".
Норма "не убий" была направлена против первобытного обычая кровной мести и санкционировала переход права на наказание и защиту от самих индивидов, организованных в родовую общину, к особым группам вооруженных людей, к государству; норма "не кради" могла появиться только вместе с возникновением собственности на движимое имущество и призвана была моральными средствами охранять эту собственность; норма "не прелюбодействуй" неотделима от определенного типа моногамной семьи с господством мужа, правом наследования и т. д. Все эти заповеди, таким образом, отвечают совершенно конкретным историческим интересам и целям. Но они стали рассматриваться как абстрактные, общезначимые положения. Им было приписано надэмпирическое происхождение, и они интерпретировались как прямые заповеди бога. Эти нормы рассматривались и в качестве абсолютных нравственных критериев. Здесь наглядно видно, как господствующий класс идеализирует условия своего существования и, говоря словами Маркса и Энгельса, "выдвигает их в качестве жизненной нормы, отчасти как прикрашивание или осознание своего господства, отчасти же как моральное средство этого господства" (1, 3, 421).
Таким образом, мораль эмансипируется от мира в виде совокупности абстрактных норм и оценочных представлений, становится особой формой сознания и начинает "воображать", будто она "может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного..."
