Наталия Криволапчук - Собака, которая любит
На кровать мужа, рядом со мной, кряхтя и ворочаясь по обыкновению, взгромоздился Рольф. Он очень любил так поваляться, подставляя для ласкового почесывания то живот, то грудь, вылизывая меня в порядке ответной нежности. А у меня не было сил даже на то, чтобы принять его ласки. Я, даже не пошевелив губами, взмолилась: "Милый, ты же видишь, как мне нехорошо!". А он лежит рядом спокойно, растянувшись на боку. Гораздо позже, сопоставив наблюдения, я поняла, что это - его "рабочая позиция", она у каждой собаки своя. И вдруг меня осенило: "Мальчик мой, я тебе столько сил отдала! Дай же и ты мне хоть немного!". Подчеркиваю: все это я проговорила мысленно, без единого звука вслух.
В следующее же мгновение я почувствовала, как в моей груди, чуть повыше солнечного сплетения, точно заслонка открылась. Даже звук мне почудился. От Черного ко мне протянулся словно бы невидимый гофрированный шланг, плотно присосавшийся к отворившемуся "лючку", и по нему, бурля, хлынул мощный поток энергии. Ни дать, ни взять дозаправка самолета в воздухе, мне однажды случилось это видеть. Несколько минут мы лежали так, не шевелясь, и он качал, качал, качал...
Возможно, он чуточку не рассчитал, торопясь поставить меня на ноги, сам захлебываясь своей энергией и щедро делясь ею со мной. Закружилась голова, поплыло все вокруг меня и внутри - точно ураган, состоящий их отдельных, переплетающихся между собой цветных вихрей. Сейчас, когда я осознанно делаю такое сама, я предпочитаю поосторожничать, боясь перегрузить реципиента и внимательно следя за тем, как "переваривается" моя энергия. А он, видно, качнул мне чисто по-собачьи.
Почувствовав мою перегрузку, Черный моментально отключился, давая мне возможность усвоить огромной силы энергетическое воздействие. Потом попробовал подкачать еще немного, убедился, что больше мне не требуется, и спокойненько ушел. Минут через пятнадцать я встала совершенно здоровой. Больше слабость не возвращалась.
Должна вас заверить, что все эти красочные подробности мною совсем не выдуманы. Как я убедилась, для биополевого воздействия любого рода вообще очень характерно это яркое восприятие мельчайших деталей, запоминающихся гораздо сильнее обстоятельств реальной жизни, остающихся в эмоциональной памяти очень надолго, если не навсегда.
Еще один очень показательный случай такого рода с моим участием в качестве исцеляемого произошел пару лет спустя. К этому времени я и сама уже научилась снимать у себя разнообразные острые состояния, блокировать развитие заболеваний и вообще нормализовать собственную биополевую структуру. И все-таки - и на старуху бывает проруха! В тот раз я оплошала, позволив неприятностям захватить меня врасплох. Неожиданно и очень резко сдавило сердце. Боль разрасталась, мне даже говорить было трудно. Я едва прошептала: "Рольфушку!". Мои мужчины, разволновавшись, тем не менее сообразили, что я имею в виду. Они уложили меня на кровать и скоренько позвали Черного, который в момент происшествия был занят чем-то своим на кухне. И тут мой мальчик повторил свой сеанс биокоррекции! Растянулся на боку, лежа совершенно неподвижно, даже не попытавшись приласкаться, как сделал бы в любом другом случае. Не прошло и минуты, как спазм начал отступать, клещи, сдавившие мое сердце, потихоньку разжали свое железное объятие, боль улеглась. Но было еще очень неспокойно. Я давно знаю это состояние алертности, когда нервная система еще не решается отменить сигнал боевой тревоги, посланный органам, чтобы привести их в экстренную готовность к борьбе. Достигнутое равновесие было еще слишком хрупким и неустойчивым. Тут бы мне Бамби, она-то как раз и выравнивает, как бы разглаживает биополе, окончательно приводя его в порядок.
Позвать Бамби, кликнуть ее хотя бы мысленно я не успела. Деятельность мозга, приходится признать, была в тот момент не на высоте. Я только услышала за спиной мягкий, легонький прыжочек, и к коленям моим сзади прильнуло маленькое теплое тельце. Умница моя Бамби, словно бы спать устроилась, но на самом деле пришла работать. Она - моя валерьяночка. И вот уже разливается внутри спокойное, ненавязчивое тепло, вот уже совсем хорошо. Отлегло. Тревога миновала окончательно.
Но не валяться же так, в блаженном оцепенении. Джинка - вот кто активизирует все биополевые процессы, пополняет запас сиюминутной, легко усваиваемой энергии. И она, тоже без всякого зова, уже рядом со мной. Потеснив сделавшую свое благое дело матушку, она принимает свое рабочее положение, распластывается ничком, кладет голову между вытянутыми передними лапами. Бодрость, прилив сил. И через пару минут я встаю, как ни в чем не бывало!
Так они работают. Так они лечили меня и в поездке, когда мы возвращались из Карелии после парочки "холодных ночевок". Тогда на Лижменском озере нас застали заморозки и, проспав пару ночей в тонком спальнике в моментально остывающей с вечера машине, я ухитрилась не на шутку простудиться.
Согреться, раскачав собственную энергетику, я уже умела, но только в бодрствующем состоянии. Разогревшись до легкого пота, я пыталась уснуть, отключалась, потом просыпалась, дрожа от холода, и все начиналось сначала. А утром выходила к замерзшим лужам и чуть схватившемуся ледком краю озера. В день отъезда меня сильно знобило, глухой простудной болью ломило голову, закладывало нос, ощутимо побаливало горло.
Собакам на лечение понадобилось чуть больше часа. Я полулежала, подремывая, на заднем сиденье машины, а они, мои Эскулапы, обложили меня своими телами, как припарками, и прямо в дороге выхаживали окончательно скисшую хозяйку. В Олонец я приехала во вполне приличном здравии.
Нередко мы с собаками лечим вместе. Я помню, как вместе с Джинкой мы выхаживали ее детей, Ларса и Лэйсу, утащивших в укромный уголок и слопавших полиэтиленовый пакет, соблазнительно пахнувший копченой селедкой. Останки растерзанного пакета они запрятали так, что я чисто случайно наткнулась на них только на третьи сутки их болезни.
Четырехмесячным щенкам было совсем плохо - у них уже холодели лапки, закатывались глазки и вытягивалось тельце. Врач твердил про возможную инфекцию, настаивал на скорейшем введении антибиотиков, а мы с собаками, вопреки всякому здравому смыслу, медлили. Мы были твердо уверены, что никакой инфекции не было, ну, не чуяли мы ее, и все тут! А я, честно сказать, не считаю курс антибиотиков такой уж безобидной мерой, тем более в раннем детстве. Мы вводили им глюкозу с аскорбинкой, физраствор, поддерживали камфарой сердечки, но от антибиотиков упорно отказывались. Тем более, что злосчастные обрывки полиэтилена были уже найдены, что и объяснило причину болезни.
Трое суток мы держали их на груди: я - Ларса, Юра - Леську, и отдыхали понемножку, когда мать могла справиться одна. Потом отдыхала Джинечка, а мы брались за дело в полную силу.
Дети тянули энергию, как обезумевшие вампиры. Они пошли на поправку к утру четвертого дня. И видели бы вы благодарные глаза вымотанной, уже отдавшей детям все, что могла, Джинечки! Она понимала, что дело обстоит весьма серьезно, и без нашей биополевой поддержки ей было бы не выдюжить.
У любимого нашего "двоюродного бультерьера" образовалась за ухом шишка размером чуть ли не с куриное яйцо. Обнаружил ее Рольф. Надо сказать, в тех случаях, когда мои собаки тянутся к встречному зверю, чтобы понюхать или полизать какое-то место, где, может быть, ничего и не видно, я всегда предупреждаю хозяина: последите, скорее всего, что-то не в порядке. Вот и тут было так же. Может быть, Рыжика кто-то прихватил зубами в бурных дворовых играх - причина так и осталась невыясненной. Несколько дней шишку, не подававшую, впрочем, никаких признаков нагноения, смазывали всем, что можно было для такого случая придумать. Шишка держалась стойко. Отчаявшись, хозяйка Рыжего привела своего ненаглядного ко мне: лечи, дескать, как можешь. В руки мои она верила, испытав их действие на себе.
Я в тот день была несколько не в форме, а потому не только призвала на помощь Рольфа, но и решила помочь себе музыкой. Надев наушники, в которых звучала запись дуэта "Зикр", я поставила руки на манер излучателей, даже (в нарушение правил) не экранируя левой рукой поток энергии, исходящий из правой. Мой опыт неоднократно подтверждал, что с собаками экранировать необязательно. Они прекрасно улавливают и используют всю необходимую им энергию, не упуская ни капли и не вычерпывая до донышка мои запасы. Рольфушка в это время массировал языком затылок Рыжего. Затрудняюсь определить, кто кому ассистировал, но минут через двадцать такого комбинированного воздействия шишка уменьшилась раза эдак в три, причем на коже не было никакого отверстия, через которое Рольф мог бы извлечь какое-либо содержимое. Еще через пару часов позвонила хозяйка Рыжего: шишки уже вовсе нет! Я до сих пор не знаю, что это было. Сознаюсь, я до крайности не люблю таких случаев, когда не вполне понимаю, что именно делаю. В тот раз настойчивость хозяйки и мое доверие Рольфу, похоже, пошли на пользу. Пес был совершенно здоров еще много лет.
