Антон Шаганов - Большая энциклопедия рыбалки. Том 1
И так уж сложилось, что в европейской части страны и в Западной Сибири до недавнего времени обитала лишь однополая разновидность. На востоке, в том числе и в водоемах бассейна Амура, природные популяции были смешанные, состояли из особей обеих форм – и доля самцов составляла от 5 до 30 процентов, причем икру обычных самок молоки карасей-самцов оплодотворяют, а однополых – лишь инициируют, и потомство во втором случае состоит лишь из самок.
Отсюда можно сделать вывод: европейский серебряный карась-«абориген» предпочитал жить в озерах, в тиховодных заводях рек и в старицах вовсе не оттого, что не любил течения или был не приспособлен к жизни в условиях достаточно быстро текущих вод. Просто во многих реках гиногенетические самки серебряного карася не могли размножаться: не совпадал по срокам нерест с их речными родственниками – плотва или лещ нерестятся в более холодной воде, чем нужна для успешного развития икры карася. И карасиные популяции самок поневоле держались рядом с рыбами, способными инициировать развитие их икры: с золотыми карасями, линями, карпами. А двуполые популяции вполне приспосабливаются к речной жизни, лишь слегка изменяя форму тела: становятся более поджарыми, вытянутыми.
В 50-е и 60-е годы двадцатого века двуполого карася (именно амурского, отличающегося быстрым ростом) стали активно развозить по всей стране рыбоводы. И почти немедленно из прудов рыбоводческих хозяйств новоселы попали в естественные водоемы: особенности икрометания у карасей такова, что их оплодотворенную икру очень быстро разносят водоплавающие птицы, особенно утки. Попав в реки, серебряный амурский карась расселялся уже вполне самостоятельно, благо мог жить почти на всем их протяжении (исключая слишком быстрые и холодные верховья), а не на отдельных участках, как караси-«аборигены».
А спустя определенный срок повторилась старая и хорошо известная история: бурный всплеск численности вида-пришельца и подавление им коренных видов, занимавших ту же экологическую нишу. Почему пик экспансии «душманов» пришелся на именно на 80-е годы? Трудно ответить однозначно. Возможно, как раз срок в два-три десятилетия потребовался для того, чтобы изменения в биоценозах перевалили некую критическую отметку… Нельзя исключить, что в стоячих водах (где у амурского карася имелось гораздо больше конкурентов) сыграло свою роль триумфальное шествие ротана-головешки, начавшееся на полтора десятилетия раньше – ротаны, так сказать, «провели зачистку», значительно сократив местные популяции, амурский же карась давным-давно приспособился к успешному существованию рядом с ротаном.
Как и случается везде и всегда с любым новшеством, у «второго пришествия карася» нашлись и яростные противники, и весьма оптимистично настроенные сторонники.
Вот характерный образчик мнений, высказываемых первыми:
«Серебряный карась с момента своего появления в волжско-донских водоемах стал злостным вредителем для коренных обитателей. С его распространением происходит снижение продуктивности ценных промысловых рыб – леща, сазана, язя, синца, густеры. Он не только их «объедает», значительно сокращая кормовую базу, но и в большом количестве истребляет икру волжской и донской рыбы непосредственно на нерестилищах».
А сторонники… Сторонники в дискуссии предпочитают не вступать: они выстраиваются на берегах во время весеннего хода «душмана» – и приносят домой садки, набитые увесистыми рыбинами.
Но, несмотря на свое триумфальное шествие, далеко не во всех регионах амурские гости вытеснили коренные виды – куда-то еще не успели добраться, где-то замечены лишь в отдельных водоемах. В любом случае, приступая к рассказу собственно о ловле карася, предупреждаю: давать единые рекомендации по ловле «аборигенов» и «новоселов» невозможно, и в тех случаях, когда принадлежность карасей к той или иной разновидности не оговорена, имеются в виду коренные формы европейской части страны.
Ужение карася в сезон открытой воды (общие закономерности)
Удить карасей и очень просто, и очень сложно. Никакого парадокса в этом утверждении нет: в пруду, где кишат тугорослые и вечно голодные золотые карасики, наудить их в огромном количестве может любой рыболов, даже впервые взявший в руки удочку.
И когда начинается майский ход густых косяков увесистого волжского «душмана», искусство ловли особой роли не играет: ловят его и начинающие, и бывалые рыболовы, ловят донками-спиннингами, закидушками, поплавочными удочками – порой самыми примитивными, с глухой оснасткой и излишне толстой леской. С насадками не мудрят – червь, и никаких изысков; места ловли не выбирают – стоят на берегу чуть ли не плечом к плечу, и у всех клюет, и у всех плещутся в садках «гибриды» весом в 1,5–2 килограмма.
Однако попробуйте поймать того же «душмана» в июле, когда он отступил на глубину, утолил свой весенний голод и окружен со всех сторон изобильным кормом! Ничуть не легче ловля крупных карасей, особенно золотых, в тех областях европейской части России, где не успели распространиться амурские пришельцы. Клев карася-«аборигена» непостоянен и капризен, разумеется, если речь идет о действительно крупных карасях, а не о пригодных лишь на живца недомерках, что в изобилии водятся в тесных прудиках, болотцах и заполненных водой воронках. И успешная ловля требует хорошего знания повадок рыбы, тщательно отрегулированных снастей, точно выбранной насадки и прикормки.
Первый вопрос, что встает перед начинающим «карасятником»: а где же искать крупных карасей? Прудов вокруг много, но на большинстве из них, как ни изощряйся в снастях, насадках, привадах и способах ловли, – на трофей размером крупнее ладони рассчитывать трудно.
(Отвечая на этот вопрос, амурских карасей я в расчет не принимаю: что бы там ни говорили ихтиологи, по своим привычкам это совершенно другая рыба. И определение мест обитания крупного карася, и описанные ниже способы ловли больше подходят для карасей-«аборигенов», охота за «душманом-карабасом-гибридом-буффало» заслуживает отдельного рассказа.)
В маленьких копаных прудах крупного карася найти практически невозможно. Хищников нет, условия для нереста благоприятные, – каждый год добавляется многочисленное новое поколение карасиной мелочи и вполне успешно «объедает» родителей, замедляя их рост.
В этом правиле, как и во многих других, встречаются исключения. Например, однажды мне довелось два лета регулярно ловить на пруду, где по всем признакам не мог водиться в достаточных количествах крупный карась, – но он водился. Круглый как блюдце водоем шириной не более 20 метров и глубиной не более двух, с пологими, удобными для карасиного нереста берегами, – по всем канонам, там должны были клевать карасики в 8-10 см размером, но зато клевать постоянно.
На практике все происходило наоборот: за утреннюю зорьку можно было выловить на две удочки полтора десятка карасей весом 250–300 гр., изредка попадались и более увесистые экземпляры, по 700–800 гр. А мелочь почти не клевала. Загадка… Особенно над ней голову ломать я не стал, но на прудик в первое лето наведывался не слишком часто, но регулярно, – и увесистые караси продолжали радовать до конца сентября. В конце мая следующего года ловля возобновилась, и уловы оставались на прежнем уровне, затем пришлось уехать, и вновь закинул удочку в заветный пруд я лишь в августе… Разочарование оказалось велико: червей дергала и теребила карасиная мелочь с палец размером, иногда удавалось ее вытащить, и лишь однажды сквозь толпу рыбьих лилипутов, окруживших крючки, сумел протиснуться солидный карась, – и оказался в садке.
Через неделю повторил опыт – снова активно клевала некондиционная мелочь. Разгадать вторую загадку, подкинутую маленьким прудом, я пытался старательнее, чем первую, – обидно было терять удачное местечко в получасе ходьбы от дома. Но, как ни ломал голову, ответа не находил.
На разгадку натолкнулся осенью, в октябре, причем совершенно случайно. Шел мимо, а на пруду ловят бреднем – длинным, позволяющим проводить снасть, не заходя в воду. Подошел, разговорился. Оказалось, пруд этот выкопали жители нескольких окрестных домов (вскладчину наняли экскаватор), запустили серебряного карася, а золотой вселился сам, икру перенесли утки. Поскольку пруд располагался не на частной земле, ловить посторонним в нем не мешали, но – исключительно удочкой, и сами поуживали карасей, а один раз в четыре года облавливали водоем крупноячеистым бреднем: крупных карасей он выгребал почти всех, и в пруду оставалась лишь мелочь, неспособная пока к нересту. В результате молодые караси-годовики, лишившиеся старших конкурентов в деле добывания пищи, росли очень быстро, через пару лет нерестились, а когда их потомство подрастало и начинало мешать ужению – вновь в дело вступал бредень. Крупные экземпляры, иногда попадавшиеся, явно были рыбами, сумевшими ускользнуть от предыдущего облова, а немногочисленная мелочь, клюющая в середине цикла – их потомками.
