Константин Кузьмин - Зимний спиннинг
Среди того, что осталось в памяти, были две гряды, идущие наискось от берега. С некоторых позиций их при благоприятном раскладе (попутный ветер и тонкая леска) можно было доставать и даже перекидывать почти на всем протяжении. Спустя два года мне несколько раз удавалось попадать на очень хороший клёв окуня на этих грядах. Точнее, окунь ловился в основном ближе к концу одной из гряд и где-то около середины второй. В обеих этих точках дно было очень «шершавым» – поролонка, это чувствовалось, «скрежетала» по скоплениям дрейссены.
Наконец, третья разновидность окуневых мест это просто компактный участок акватории карьера с нагромождением мелких бугров, впадин и всякой всячины, включая камни, мелкие ветки и т. д. Такие места обычно связаны с относительно свежими разработками песка – при общем возрасте карьера в несколько десятилетий здесь земснаряд «ковырял» три-четыре года назад или чуть ранее, потому и рельеф не успел сгладиться, а ветки – сгнить. Места такого типа нередко находятся неподалеку от берега, преобладающие глубины сравнительно невелики, потому на них можно и нужно работать легкими головками.
Когда вы более или менее представляется рельеф дна карьера, ловлю лучше всего строить по методу последовательного обхода точек. Довольно часто окунь берет с подхода – пришли на точку, с десяток забросов – и можно делать выводы о целесообразности дальнейшего на ней пребывания. Если точка очень доступна и многим известна, как известно и то, что окунь в этой точке ловится с подхода, нет смысла на неё стремиться, зная, что кто-то оказался там раньше вас. Очень характерна такая картина: у первого подошедшего – десять окуней в первые десять минут, потом – в лучшем случае по окуню через десять минут. Так что, если вы видите, что конкурент вас опережает, нет особого смысла играть в догонялки. Лучше пройтись по другим точкам или заняться поиском новых – даже на хорошо знакомом водоёме случается найти что-то неизвестное прежде, но очень интересное по рельефу и по рыбе.
В моей практике «карьериста» были и такие рыбалки, когда я приходил на место и оставался на нем в течение всего короткого ноябрьского дня. Почти все такие случаи относятся к одной точке, которую я назвал чуть выше третьей разновидностью мест, характерных для предзимней ловли окуня.
Представьте: участок берега протяженностью не более ста метров и полоса акватории, которая с него пробрасывается – это, вроде бы, очень немного, но поклёвки – то здесь, то там – следуют одна за одной с редкими перерывчиками. Окунь активен и гуляет в пределах этой акватории. Возможно, сюда подходит рыба и из других мест – в любом случае в течение шести-семи часов (самый клёв это обычно с девяти и до половины четвертого) окуни то и дело дают о себе знать.
Параллельно с окунями здесь иногда попадается щука. После типичных окуневых поклёвок вдруг ощущается более четкий и мощный удар, после которого вы как минимум обнаруживаете на свинце и мягком пластике порезы от острых щучьих зубов, как максимум – ваш улов увеличивается на одну незапланированную единицу по «хвостам» и на килограмм или чуть менее по весу – щука среди окуней большей частью ловится мелкая.
Когда я весь день целенаправленно занимался окунями, число щучьих поклёвок у меня ни разу не превышало трех. Однако заниматься исключительно окунями имеет смысл только при выполнении двух условий: окуней много, и сам процесс доставляет удовольствие. Много окуня бывает далеко не всегда и не везде, и уже по этой причине нам «приходится» переключаться на щуку или судака.
Кое в чем ловля карьерной щуки проще, чем ловля окуня. Щуку даже в самый-самый канун ледостава мне удавалось вылавливать с берегового свала, и это было не раз и не два, а щука попадалась достойного размера. В то же время окунь, даже мелкий, клевал практически всегда на некотором удалении от берега – он был привязан к рельефу, но только не к береговому свалу – это мог быть «пупок», расположенный всего лишь, к примеру, в двадцати метрах от береговой линии, но никак с нею не связанный.
Справедливости ради я должен сказать, что все те щуки, которых мне удалось поймать под береговым свалом, взяли в дальней его части. Береговой свал на карьере это ведь далеко не всегда ровный уклон отходящего вглубь от берега дна. Обычно он состоит из двух (или даже трех) более или менее выраженных уступов. Они не резкие, ведь дно водоёма большей частью песчаное. Первый уступ это, например, свал до трех-четырех метров, второй – до шести-семи. Щука в ноябре попадается ближе ко второму уступу.
Кроме берегового свала щуку реально поймать и вблизи отходящих вглубь водоёма гряд, но если окуни берут на самой гряде или в верхней части свала с неё, то локализация щучьих поклёвок заметно иная: если брать верхний уровень гряды и уровень дна под ней, то больше всего поклёвок случается где-то посередине. Впрочем, я не так часто ловил карьерную щуку в этот предледоставный период, поэтому мне трудно настаивать на том, что наиболее реально ожидать щучьей поклёвки именно на этом уровне. С другой стороны, если допустимо провести аналогию между предзимьем и весной – временем после щучьего нереста (по температуре и стратификации воды аналогия очень уместна), то объем статистики увеличится в несколько раз. Весенняя щука в глубоких карьерах – можно сказать более уверенно – очень часто попадается на свалах с отходящих от берега гряд.
Что касается судака, то в связанных с рекой карьерах он, как и окунь, имеет обыкновение либо появляться в немалых количествах, либо почти полностью исчезать. Влияние уровня воды в данном случае менее однозначно, хотя я склоняюсь к выводу, что при низком уровне судака заходит в карьер больше. По крайней мере, в те годы, когда в ноябре удавалось регулярно ловить в карьерах судака, насколько я помню, можно было спокойно в болотных сапогах ходить под береговыми кустами, то есть уровень был низким – по высокой воде кусты подтоплены, и подход к воде во многих местах сильно затруднен.
Может показаться странным, но карьерный судак, по моим наблюдениям, в меньшей мере привязан к рельефу, чем щука или даже окунь. Возможно, это объясняется тем, что для карьеров не очень характерны резкие скачки глубины – с четкими границами. Трудно представить на песчаном дне почти отвесные стенки бровок песок имеет свойство осыпаться, и максимально крутой угол донного откоса едва ли будет больше 45°. Бывают, конечно, участки, дно на которых не песчаное, а, скажем, глинистое или какое-то другое, но их явное меньшинство. Получается, что, несмотря на богатый донный рельеф с множеством перепадов глубин, для судака такие условия оказываются не самыми идеальными: его модель поведения как хищника-засадчика в качестве оптимального укрытия предполагает нечто другое – это может быть, пусть невысокая, но четкая бровка-ступенька, или, что ещё лучше, пень с торчащими корнями и вообще коряжник.
Что касается коряжника, мы уже отмечали, что в карьерах бывают места, где дно завалено «древесиной». При определенном стечении обстоятельств судака в таких местах может не быть вовсе. На глубоких карьерах, как известно, чаще, чем на других водоёмах, случаются застойные явления – больше летом, но и другие сезоны не гарантированы от такого положения дел, когда в придонных слоях воды содержание кислорода значительно ниже нормы. Не последнюю роль здесь могут играть процессы гниения, а в коряжнике как раз есть чему гнить.
Вероятно, именно по этой причине многие мои попытки поймать судака на большой глубине в корягах не приносили желаемого результата. Если бы судак в те же дни в принципе не клевал, для такого вывода не было бы оснований, но на чистом или относительно чистом дне судачьи поклёвки были, и порою немало.
Если для карьера наиболее характерны глубины 4–12 м, то судак в ноябре (или даже декабре – при позднем ледоставе) чаще всего попадается на 7–11 м. На очень глубоких ямах скорее можно поймать берша, чем судака. Правда, в Подмосковье берш до недавнего времени был рыбой редкой, он даже занесен в Красную книгу области, но в последние лет пять–семь берш так расплодился, что местами стал забивать по численности судака. В связанных с рекой глубоких карьерах (Ланьшинский, «Цимлянка» и др.) глубокой осенью и зимой (в том числе и уже по льду) берш ловится в пропорции 1:1 с судаком, а иногда даже существенно чаще.
При этом следует помнить о Красной книге – не в том, смысле, что надо держаться от берша как можно дальше, главное – не давать особого повода сотрудникам рыбинспекции, которые, как показывает опыт, не прочь выставить нам счет за вылов «редкой и исчезающей»(!) рыбы. Все это очень напоминает знак ограничения скорости, абсолютно немотивированно стоящий на прямом участке автомагистрали – при том, что за придорожным кустом затаились алчные гаишники, которые особо и не скрывают, что не обеспечивают безопасность движения, а просто «стригут бабки»…
