Константин Кузьмин - Зимний спиннинг
Будет очень неплохо, если вам в принципе знакома береговая джиговая ловля (в теплое время года) – тогда не придется одновременно осваивать и азы джиг-спиннинга, и ловлю зимой. Если так, то вы должны иметь представление о том, какой вес головки мог бы быть оптимальным на данном участке реки – с учетом предполагаемых глубин и течения. Так вот, что весьма существенно, для «пробивки» нового места поначалу следует поставить более тяжелую головку и более тонкую леску. В результате вы получите выигрыш в широте и оперативности поиска, хотя и проиграете в числе поклёвок, особенно при низкой активности хищника.
Зимой, по очень холодной воде, рыба слабее физически, поэтому она не может длительное время находится на сильном течении, если ей не за что там «зацепиться». В сочетании с другим чисто зимним правилом («рыба ищет, где глубже») это определяет основные отличия между летней и зимней ловлей и сужает круг наших поисков.
Итак, на большой реке нас интересуют места с глубинами как минимум от 2.5 метров (а чаще – от 3.5 метров), с неровным дном и, как правило, чуть в стороне от сильных потоков. Если брать всю Москву-реку ниже города, то в силу этих ограничений отпадает порядка половины всех тех более или менее протяженных участков, где успешно ловят в теплое время года. То же самое можно сказать и про Оку на всем участке Каширская ГРЭС – Белоомут, а на Волге ниже сброса с Иваньковского водохранилища остается ещё меньше мест, интересных зимнему спиннингисту. В этом скорее плюс, чем минус – рыба сосредотачивается компактнее, и потому найти её стоянки проще.
В книге про судака я постарался максимально подробно описать возможные места стоянок хищной рыбы (не только судака, кстати) – многое из того справедливо и для зимней рыбалки. Сейчас, думаю стоит остановиться на некоторых специфически зимних моментах. А чтобы человек, не очень хорошо знакомый с принятой терминологией, мог сразу «въехать» в тему, постараюсь конкретно и развернуто пояснить, что понимается под той или иной формой донного рельефа.
Ближняя бровка – дальняя бровка (рис. 9). «Сегодня щука брала только на ближней бровке, а вчера – на дальней», – подслушав в разговоре опытных спиннингистов такую характерную фразу, приходишь к заключению, что на реке почти в обязательном порядке имеются две бровки, на которых, собственно, и держится почти вся рыба. На самом деле у спиннингистов принята упрощенная модель основного донного рельефа. Согласно этой модели, поперечный профиль дна реки имеет две «ступеньки» – ближняя расположена метрах в двадцати-тридцати от берега, дальняя – метрах в пятидесяти-шестидесяти. Перепад глубин на каждой из этих «ступенек» может быть весьма произвольным – модель его не «регламентирует».
Рис. 9. Упрощённая модель поперечного сечения реки – с двумя чёткими бровками по обоим берегам.
Реальный рельеф дна на наших реках имеет немного общего с «рафинированной» картинкой, изображенной на рис. 9, однако что-то похожее – по ощущениям во время проводки приманки – встречается очень и очень часто. После дальнего заброса вы начинаете вести приманку и вскоре чувствуете более или менее выраженное повышение дна – это и можно считать «дальней бровкой». Затем следует отрезок с относительно ровным дном и новый подъем, который и называют «ближней бровкой».
Одна из этих бровок может проявляться слабее или не проявляться вовсе. Например, ближняя – отсутствует напрочь, вместо неё идет очень плавное изменение глубины, зато вдали от берега (чуть ближе предельной дальности заброса) чувствуется резкий свал. Или наоборот, резкий перепад глубины – под берегом и ровное плато – на удалении от него.
Иными словами, возможно немало вариантов, но, так или иначе, хищная рыба зимою привязана к бровкам, причем в существенно большей степени, чем в другое время года. Это объясняется уже тем, что зимой хищник почти постоянно придерживается придонных слоев воды и потому чаще пользуется аномалиями поверхности дна для охоты. Это касается и тех хищных рыб, которые в иное время чаще ведут себя не как засадчики, а как угонщики.
Бровка (речь идет о продольных бровках) как раз и является наиболее распространенной и простой для обнаружения формой рельефа дна реки. Обычно её удается проследить на протяжении десятков или даже сотен метров. Естественно, ожидать того, что на каждом погонном метре этой бровки будет стоять по голодной щуке, не приходится. На деле получается так, что продольную бровку несложно найти, и нередко с неё удается «снять» рыбу, но на бровке хищник рассредоточен.
Однако редко бровка бывает прямой, как край стола. Она порою имеет сложную форму, которую в первом приближении удается понять самым естественным методом, то есть забрасывая с берега. Другое дело, что так нельзя выявить всех нюансов бровки, а они-то подчас и имеют решающее значение. Здесь опять-таки позитивную роль может сыграть эхолот.
Как-то один из регулярных посетителей так называемого «Гондураса» (это один из самых «зимних» участков на Москве-реке) решил поплавать с эхолотом не перед зимним сезоном, а в самом конце его. Движущим мотивом послужило не поддающееся объяснению обилие судачьих поклёвок в одной точке. Точка эта располагалась на дальней бровке. Никаких признаков, подтверждающих её аномальность, по ощущению проводки не было: все воспринималось абсолютно одинаково, если сравнивать ту точку со многими соседними на той же бровке. Тем не менее, редкая рыбалка обходилась без одной-двух поклёвок на этом очень небольшом пятачке, даже когда в целом на реке клёва практически не было. Все, что требовалось, это встать в строго определенном (с точностью до нескольких метров) месте и забросить четко в направлении дерева-ориентира на противоположном берегу. Если не с первого, то со второго или максимум с пятого заброса следовала поклёвка…
Эхолот показал, что бровка в том самом месте делает зигзаг – резко отклоняется сначала вправо, потом влево, а затем она идет в прежнем направлении. Вся эта «флуктуация» укладывалась в круг радиусом два-три метра. При береговой ловле прочувствовать столь небольшое образование на дне не представляется возможным, тем более если находится оно за полсотни метров от берега.
Напомним, что зимой рыба пребывает не в самой лучшей физической форме. На речной продольной бровке почти всегда имеется течение, направленное вдоль неё. Судаку, чтобы его не «сдуло», приходится прикладывать определенные усилия, поэтому, если предоставляется возможность, он предпочитает занять такую позицию, где требуется минимально напрягаться, чтобы оставаться на месте. Зигзаг продольной бровки идеально для того подходит.
Ещё на бровке могут быть всевозможные выступы и ниши, которые привлекают хищную рыбу, но, опять же, обнаружить их удается только при помощи эхолота, да и то лишь обладая специальными навыками тонкой работы с этим прибором.
Стоит обратить внимание на то, что некоторые продольные бровки на судоходных реках имеют искусственное происхождение. На участках, где нет гарантированно достаточной для прохода судов глубины, земснарядом на дне выкапывается канал. Границы этого канала, поначалу ровные, через некоторое время местами начинают размываться, на них образуются те же ниши и выступы, которые привлекают хищника. По наблюдениям многих спиннинг истов, место, где велась выемка фунта, начинает работать не сразу, а через год или даже через два.
Часто работа земснаряда никак не связана с решением проблем судоходства. Тогда результатом вмешательства в естественный ход русловых процессов становится более или менее глубокая яма, которая, хотя и меняется со временем, остается как таковая на долгие годы. Спиннингистам-зимникам известны, например, Фаустовская и Чулковская ямы на Москве-реке, а также Каширская и Игнатьевская – на Оке. Абсолютные отметки глубин в ямах могут достигать пятнадцати и более метров. При этом зимой случается успешно ловить рыбу в том числе и в самых-самых «марианских» впадинах.
Действительно, глубокие речные ямы лучше всего работают именно в зимнее время. Многие из них даже называют «зимовальными» – в предположении, что в них, сбившись в большие косяки, проводят зиму многие рыбы, особенно те, что не проявляют в самое холодное время года почти никакой активности. Наверное, это справедливо для тех ям, что располагаются на замерзающих участках рек. Там же, где льда не бывает никогда или почти никогда, зимние залежи инертных ко всему рыбьих тел почти не встречаются. Исключением можно назвать южные реки и особенно нижневолжские протоки – там и в самом деле на незамерзающих ямах скапливается разнообразная теплолюбивая рыба, но из хищников в таких местах в состоянии, близком к анабиозу, можно встретить только сома.
Свободные ото льда ямы рек средней полосы живут зимой весьма активной жизнью. В наиболее глубоких точках чаще ловятся берш и судак, ближе к выходу – щука. Признаков наличия «спящей» рыбы, как правило, не наблюдается – иначе с той или иной периодичностью она бы забагривалась крючками приманок.
