Владимир Гречухин - Мышкин. Малый город в большом туризме. Состояние, проблемы, продвижение, перспективы
А как этот ритм испытывала на глазах суровевшая реальность! Божья Воля долго помогала нам, даже поздней осенью награждая прекрасной погодой. Но зима, в конце концов, взяла свое и встали жестокие морозы, перемежавшиеся обильным снегопадами. Как вести бетонирование и облицовку гранитом и мрамором в таких условиях? Как крепить чеканку? Как выполнять гравировальные работы? И, наконец, как обеспечить качество всех этих трудов, ведь при тридцатиградусном морозе бетон никак не «схватится» должным образом!
Но люди работали уже так, как, наверно в свое время комсомольцы Павла Корчагина на строительстве своей узкоколейки. Мышкинскому миру являлись и небывалые усилия строителей, и их небывалая предприимчивость и их небывалая решимость. Василий Теркин, словно всеспособный волшебник, откуда-то привез громадные армейские палатки, плотно закрывшие места основных «теплолюбивых» работ. Он же установил тепловые газовые пушки. Энергетики подтянули к объектам мощную электролинию для прогрева бетонных конструкций. И горячая работа не прерывалась и не стихала. Все уже были охвачены ею и все сознавали себя участниками и вершителями замечательного, единственного за всю жизнь деяния. Морозы держались свирепые, и в обледенелых, обросших исполинскими сосульками палатках, едва видных за высоченными отвалами снега, звучали фрезы мраморщиков и гранитчиков, гудели вибраторы бетонщиков, полыхала электросварка. Мышкинцы приходили смотреть на эту трудовую неистовость и уважительно дивились общему упорству, стойкости и общему вдохновению. Пожалуй, никогда еще наше «мышкинское безумие» не полыхало так ярко, и так дружно не устремлялось на штурм столь тяжело досягаемых трудовых целей.
А обстоятельства поистине испытывали наше Дело и нашего великого Деятеля. Из далекой Карелии прилетели тревожные вести, что положение с поставкой гранита неблагополучное, карьеры залило водой и «вытащить» камень для нашего Мемориала совершенно невозможно. Из подмосковного города Жуковского, где шла отливка монумента Солдата, самой сердцевинной части мемориала, сообщили, что опять нужны немалые деньги. Газовики заявили, что их жесткие правила больше не позволяют работать «с листа». Можно представить, в тисках каких трудностей оказывался наш «Добрый царь», а ведь он был только главой маленького района, чьи возможности уже по определению невелики. Но как велико было охватившее его созидательное воодушевление!
И он «воевал» с ведомствами, устремлялся на космической завод Жуковского, «молил и плакал» о деньгах в ярославских кабинетах власти. И дела подвигались, в далекой Карелии, сжав зубы, добытчики вытаскивали-таки из карьеров наш гранит. В Жуковском близко к сердцу приняли наши мечтания. И газовики, и финансисты, и все-все уже «шли с нами в ногу» и трудились истинно от души.
Наш неукротимый Вождь ранним утром начинал свой рабочий день с появления на мемориале, с быстрого и душевного вникания в ход работ и в суть затруднений, а в течение дня еще не раз оказывался там, проверяя, удалось ли устранить возникающие заторы. Его помощник П.П. Волков и вообще, можно сказать, «дневал и ночевал» на строительстве, «на зубок» зная всю потребность и весь расход материалов и точно зная по имени-отчеству каждого рабочего.
Полыхала работа и полыхали страсти, однажды субподрядчики, рассорившись с нашим генеральным подрядчиком, заявили, что не верят в качество зимних работ нашего «Мышкинского строительного управления» и сомневаются в надежности конструкций. (Какие «схватки» вспыхивали на заседании нашего боевого штаба»… Какая совсем уж неожиданная непримиримость скрещивала «клинки» несогласий и высекала искры неприязни… Должно быть, люди сильно устали и незаметно для себя срывались, давали волю нервам…)
Но неколебимо уверенный в себе и своих людях Барахоев вызвал специалистов из научно-исследовательского института и те, проведя недешевую экспертизу уже сделанного, выдали потрясающее заключение, что эти конструкции выдержат даже… атомный взрыв! Нам было впору заплакать от радости и гордости за своих земляков, соратников и единомышленников. Порой у уставших от бесконечного напряжения людей нервы сдавали крепко, и Главе района приходилось идти на крайние меры. Помню, как он «отпечатал» группе ярославских субподрядчиков, что если они больше не могут работать в таком ритме, то могут рассчитаться и уехать хоть сейчас! Никто не пожалеет о таких слабодушных попутчиках. А их представителей, считай, что выгнал с позором с заседания. И… помогло, упреков в слабодушии больше не потребовалось.
… Боже мой, этот бесконечный штурм, это «кипение средь мороза» все-таки не могло не посеять неудовольствия и среди некоторой части населения и люди недовольствовали и «ненужным героизмом», и «безумной тратой денег», и «ненужной роскошностью» замысла и всей постановкой дела. Что дивиться, такое во все времена бывало, возле геройства всегда ютилась робость, а возле вдохновения – брюзгливая недоброжелательность.
Но уж пахнула весна, уж зазвенела первая капель, и зазвенела в душе радость от первых, уже вполне зримых успехов, от несомненных больших одолений. Мемориал вырос средь снегов, и уже ясно читалась его смелая и открытая композиция – Стена Славы, Стена Памяти, Стена писем, большая площадь, окаймленная ими, подиумы для книги Памяти и главных текстов, основание монумента Солдата. Все масштабно, все впечатляюще, все значительно и достойно. И уже был для многих-многих святой и волнующий день, когда из далекого Жуковского на громадном трейлере привезли монумент солдата. Это движение гиганта от Жуковского до Мышкина стало подлинным шествием любви и памяти. Наши представители районной власти были при нем неотлучно, на границе Ярославии его встречала наша служба регулирования движения, а на Мемориал пришли многие горожане. И одна из стареньких бабушек, коснувшись руки движущего гиганта, со слезой вздохнула: «Ну, вот, наш "Алеша" приехал»… Так это не новое, но очень ласковое и очень родное имя пришло к нему сразу и навсегда.
… Уходила зима, откатывались безумно дерзкие и безумно упорные труды ее дней, четче вырисовывались контуры строительства и неумолимо приближался срок открытия Мемориала – 9 мая! Время сжималось, но сжималась и пружина общей работы. И дивное дело – работа так и шла без сколько-либо значительных ошибок и сбоев. И она на ходу обретала драгоценные находки. Так Стена Писем обрела на своих мраморных плоскостях два потока посланий – одни с фронта, а другие на фронт из тыла. И это были самые подлинные, самой сердечной болью пронизанные строки, все их взяли из одной-единственной солдатской судьбы, судьбы участника трех войн, отца большой семьи, крестьянина из далекой деревни Мартыново, гвардейца, погибшего в Сталинграде И.Ф. Орлова. Они оказались столь волнующим человеческим документом, что трогали душу любого читающего.
… Творческие находки бывали большими и возлагали на их авторов большую ответственность. Так В.В. Теркин, неунывная душа и золотые руки, пришел на нашу очередную встречу с казалось бы несвоевременной, ненужной и опасной идеей – повернуть статую Солдата совсем в другую сторону нежели это уже было заложено в проекте! Господи, да до каких же пор нам суждено на ходу «шить и пороть» и вносить столь громадные изменения?! Но уже через час мы единодушно поддержали инициатора изменений. И он был абсолютно прав, Алеше и следовало быть обращенным к вдали возвышающему главному храму города, Успенскому собору, и к основной, большей части города, и ему должно быть хорошо видимым и от Волги – главной улицы России, и от главной улице города – Рыбинской, и от Дворца культуры и смотреть Алеша должен далеко, не в стены домов, а в простор, в… историю. И монумент повернули. Шестиметровый бронзовый великан обратился лицом к живописным холмистым перекатам старых городских улиц, вдали увенчанных возносящимся в небо собором, и открылся в своей простой и трогательной красоте. Молодой, не по годам повзрослевший парень с солдатским орденом на старой гимнастерке, с винтовкой по-походному взятой «на ремень» «Алеша» шагает в свой бесконечный исторический путь и он прекрасен и своей бессмертной молодостью, своей взволнованностью от всего пережитого, и своей похожестью на всех навсегда ушедших на войну с этих улочек. Он сразу «взял» нас всех и сразу стал для мышкинцев родным и близким. Почти каждый день завершения работ нес нам самые чистые и сердечные радости. Они были так светлы, что о них не вспомнишь без волнения.
Мемориал 60-летия Победы
… Один из наших «неодобрителей», старый заслуженный строитель В.В. Басинов, пришел на Мемориал и, осмотрев его, взволнованно вздохнул: «Теперь это наше общее сокровище! На это не стоило жалеть денег. Это для русской души очень даже надобно!»
