Иван Уханов - Оренбургский пуховый платок
Не сами, конечно, пришли…
Однажды на собрании артели имени 1 Мая, где говорили о кадрах, слово взяла Хания Галиуллина:
— Чтоб платков дать много, вязальщиц просим много. Давайте, говорим, вязальщиц. Кадров не хватает… А где у нас механизация? Кто из нас пробовал облегчить, ускорить свою работу?!
В 1952 году Галиуллина впервые связала художественную кайму платка не руками, а с помощью обычной плоскооборотной машины. До этого на машине пробовали вязать лишь серединку платка. Новшеству сразу же открыла двери соседняя артель имени Парижской коммуны. Молодая вязальщица Екатерина Кургина не только освоила метод Галиуллиной, но и приспособила машину для одновременной вязки каймы и середины. Отпала нужда вручную привязывать кайму к середине. Теперь для создания платка из готовой пряжи вязальщице требовалось всего десять часов.
Однако вязка каймы на машине быстро утомляла мастерицу, петли она перебрасывала руками. За смену приходилось делать десять тысяч перебросов, держа в памяти весь расчет рисунка.
Как уменьшить это зрительное и умственное напряжение?
Фабричные рационализаторы нашли выход. Петли стали перебрасывать механически с помощью жаккардового приспособления.
Сегодня фабрика пуховых платков — это светлые и просторные пролеты цехов, ряды машин — торжество современной пуховязальной техники.
Меня поначалу насторожил стрекот механизмов в цехах. Он как бы распугивал привычные представления о неспешном песенном труде пуховязальщиц. Потом я поборол в себе эту неоправданную неприязнь к механизмам.
Вот посмотрите, какую гигантскую работу они выполняют.
В год фабрика потребляет 250 тонн пуха.
Сорок тысяч мастериц понадобилось бы, чтобы обработать его и приготовить пряжу вручную. При помощи машин с такой трудоемкой работой управляются всего сто человек. Выглядит это так.
Сперва неочищенный пух попадает в когтистое нутро трепальной машины, где он разрыхляется и освобождается от пыли. Машину обслуживает одна работница и обрабатывает до семисот килограммов пуха в смену.
Далее пуховое волокно направляется в волосоотбойные машины. Они похожи на два больших комбайна. С одной стороны в них загружают неочищенное сырье, а с другой медленно выползают широкие серые ленты пушистого волокна. Одна работница на двух машинах очищает более ста килограммов пуха в смену. А возьмись она за это дело вручную — затратила бы больше года!
Из очищенного от примесей пуха надо приготовить смесь. Ровную пряжу можно получить лишь из однородной по качеству, цвету и длине пуховой смеси. Ее подают на чесальные аппараты, похожие с виду на типографские ротационные машины. Три аппарата обслуживают шесть работниц. В смену они вырабатывают до четырех центнеров пуховой ровницы.
Чтобы прочесать за восемь часов столько волокна вручную, понадобилось бы несколько тысяч работниц.
Хорошо помогают пуховницам вязальные автоматы типа «Лиум». В них имеется программное устройство, позволяющее задавать машине любой самый сложный рисунок и узор. Созданный мыслью, фантазией и рукой вязальщицы рисунок наносится в цифровом выражении на жаккардовую бумажную карту, которая строго обеспечивает создание заданного рисунка уже в материале.
«Лиум» — машина сложная по конструкции и внушительная по величине.
— Вот освою ее хорошенько и буду вместо двух платков в месяц вязать восемьдесят, — рассказывала мне мастерица Ираида Григорьевна Обухова. Она сидела возле машины за операторским столиком и что-то рисовала на бумаге.
— А не опасаетесь, что эта скоростная вязка слишком увлечет вас и вы перестанете творчески относиться к ремеслу?
— Наоборот.
При ручной вязке, ради ускорения ее, мастерице иногда приходилось упрощать узоры и рисунки. Проще орнамент — меньше времени и хлопот для его вывязки. А машине можно задать программу самого сложного рисунка, она выполнит его точно и почти в сто раз быстрее, чем руками…
Ираида Григорьевна показала несколько больших листов бумаги, на которых были карандашом нанесены геометрические рисунки. Из них мастерица компоновала новый орнамент будущего платка-образца для многосерийного производства его на станке-автомате. Надо точно знать и предвидеть наиболее удобные варианты цифровой записи орнамента платка на жаккардовую карту, все технические осложнения, связанные с воплощением его в материале… То есть, если вручную мастерица «образ» будущего платка создавала и совершенствовала уже во время вязки, не пользуясь предварительными рисунками и эскизами, то теперь ей необходим четко продуманный и зафиксированный на бумаге расчет орнамента. Он должен быть как проект, готовый и законченный; запущенная машина-автомат уже не примет никаких уточнений в рисунках, что было допустимо при ручной вязке.
— Думать сейчас приходится больше. Машина как бы советует мне: а ты не спеши, создай рисунок-то получше, покрасивее, а в остальном положись на меня — исполню. Теперь я платок вяжу не одна, а словно бы вот с ним на пару, — поглаживая блестящую станину автомата, рассказывала Ираида Григорьевна. — С таким трудолюбивым и исполнительным помощником, конечно же, легче и веселей работать. Тут и быстрота, и красота, и качество.
Разумеется, не все фабричные изделия поднимаются до уровня художественных. Чего греха таить, стандарт хорош, но не в творчестве. Однако в пуховязальном деле стандарт не шаблон, а выбор лучшего, образец для подражания, своего рода эталон, плод долгих исканий многих талантливых мастериц. Красоту их изделий тиражирует машина.
Ведь как вологодские кружевницы, так и оренбургские пуховязальщицы пользуются не очень большим традиционным, можно сказать, типовым набором геометрических рисунков и узоров. Каждый общеизвестный узор — это, в сущности, стандартный элемент, штамп. Но благодаря умелому использованию этих типовых штампов, благодаря искусной вариантности стандартных деталей, типических рисунков и узоров, рукодельницы достигают богатства формы, красоты орнамента, оригинальной композиции. То есть из стандартных частей создают нестандартное целое, уникальное и самобытное.
Орнамент пухового платка — тоже своего рода стандарт, состоящий из художественных элементов, которые повторяются в разнообразных вариантах и сочетаниях. Эта технологичность процесса и дает мастерице-пуховязальщице возможность часть своего труда перекладывать на плечи машины, ставить перед ней разные задачи.
Дерзновенной поначалу казалась мысль — поручить машине вязать не только теплый серый платок, но и ажурный, такой, при создании которого приходилось делать до тридцати тысяч перебросов петель. Анна Васильевна Вершинина одна из первых связала ажурный платок на машине. Большую помощь в работе ей оказали технолог Минибика Шамсивалеевна Минимулина, мастера Евгений Константинович Рожков и Иван Филиппович Костомаров, вязальщицы Раиса Николаевна Януш и Зинаида Ивановна Еременко.
Таким образом, вязание ажурных платков и палантинов на усовершенствованных оборотных машинах — смелое новшество, живое коллективное творчество рядовых мастериц, инженеров и техников фабрики.
Всего пять дней, вместо двадцати, стала затрачивать вязальщица на создание одного белого ажурного платка.
Однако беспокоятся на фабрике не только о том, как бы больше платков изготовить. О качестве, о красоте их, пожалуй, еще больше забот. Есть в третьем цехе бригада вязальщиц, изготовляющих ажурные и теплые платки вручную. Их изделия и служат образцами для серийного выпуска платков на машинах. Дипломами Выставки достижений народного хозяйства СССР отмечены платки Марии Никитовны Серенковой, Александры Константиновны Дорохиной, Анны Васильевны Вершининой, Ульяны Яковлевны Чечеткиной, Раисы Федоровны Майоровой.
Изделия многих мастериц удостоены Знака качества. Любопытно то, что эта аттестация пухового платка ведется своеобычно. Тут важно не создать почву для копирования. Будь Знак качества присужден одному-единственному платку, орнамент его стал бы тиражироваться машинально и бесконечно. А это стеснило бы фантазию и энергию мастерицы, постоянно стремящейся к самобытности и оригинальности. Поэтому Знак качества присваивается ажурному платку того или иного артикула за его прекрасный пух, искусную отделку, за высокую культуру и оригинальность художественного решения. Говорят, что пуховый платок, связанный не руками, а с помощью станка, — это уже не творчество, не искусство, поскольку здесь нет уникальности. В этом есть доля правды. В самом деле, можно ли считать платок, связанный на машине, уникальным, то есть единственным в своем роде? Уникален он лишь в момент начальной стадии, когда находится в руках вязальщицы. Она создает узор, орнамент, вяжет красивый незаурядный платок-образец, который затем с помощью машины тиражируется в тысячах экземпляров.
