Яков Резник - Сказ о невыдуманном Левше
Как и рабочие-новаторы, создавшие шахтную лабораторию автоматики, Александр Матвеевич был одержим электроникой, влюблен в нее не меньше, чем в миниатюры. К тому же ему предлагали в коллективе новаторов заняться самой скрупулезной, сверхювелирной работой, весьма схожей с работой над художественными миниатюрами.
Увидев издали здание лаборатории, Александр Матвеевич еще легче запружинил по искристой звонкой пороше. Он ощущал на жарком лице упругий морозный ветер, ласковое прикосновение снежинок. Ему стало весело, приятно, что он сейчас встретится с друзьями и окунется в работу.
Но не успел пожать всем руки, расспросить, что нового произошло за время его отсутствия, как начальник лаборатории сказал;
— Хорошо, что не задержался в пути, — заказ ученых тебя ждет.
— Каких ученых?
— Разве не знаешь? Читай! — и подал Александру Матвеевичу письмо в свердловский совнархоз от микробиологов кафедры генетики и селекции биолого-почвенного факультета МГУ. Ученые просили изготовить микроинструменты, необходимые для научно-исследовательских работ по микрохирургии клетки.
— Я же им только обещал подумать...
Микробиологи МГУ два раза навестили Александра Матвеевича на ВДНХ. Приходили по утрам, когда посетителей было мало. Не ограничиваясь общим обзором, разглядывали экспонаты в более сильные линзы. С разрешения Александра Матвеевича, вынули из-под колпака три входящие одна в другую иголки, исследовали, насколько тщательно отшлифованы отверстия, испытали велосипедную цепочку на разрыв и тогда лишь раскрыли причину сверхобычного интереса к его экспонатам.
Оказалось, ученые нуждаются в мельчайшем инструменте для микрохирургии клетки, а наши специализированные инструментальные заводы и иностранные фирмы отказались принять заказ, считая его невыполнимым.
— Не сумеете ли вы нам помочь? — просили микробиологи и, чтобы Александр Матвеевич смог представить себе сложность экспериментов с живой клеткой, рассказали ему о капле жизни, трепещущей в окуляре электронного микроскопа. Потом принесли на ВДНХ пробирки с бактериями, показали на эскизах желательные формы и размеры инструментов.
— Как вы думаете, возможно сделать такую причудливую петлю?.. А полую иглу с внутренним диаметром в одну десятую миллиметра? Она нужна для шприца, крайне нужна, как и петля.
Тогда, на выставке в Москве, Александр Матвеевич пообещал ученым поразмыслить, сможет ли сделать, и сообщить сроки, когда сможет. А они и ждать не стали, прислали заказ.
— Вы же мне писали о новой модели, Иван Павлович. Я хотел за нее браться.
— Потерпим. Ты же понимаешь — для науки. И нашей лаборатории, и всем уральцам честь. Надо, Саша, надо.
В тот же день Сысолятин начал готовить оснастку.
Микроинструменты требовались разные: крючок и скальпель, петля и ложечка, полая игла для шприца и пинцет. Что ни инструмент, то иное назначение, иная форма. Размеры меньше всего тревожили Александра Матвеевича. Конечно, диаметры в одну десятую или в две десятых миллиметра, как было оговорено в заказе, не шутка. Однако миниатюры, близкие к этим размерам, у него получались: глаза, и пальцы, и нервы натренированы на изготовлении подобных металлических пылинок. И все же сравнивать художественные миниатюры с микроинструментом нельзя. Это не для выставки, не туристам показывать. Инструменты должны работать долго, во всякой среде. Как сделать их микроскопическими и в то же время надежными, безотказными при экспериментах? Какую придать им форму, чтобы были удобными для исследователя, пригодными к сверхювелирной работе под электронным микроскопом?
Сомнениями, противоречивыми мыслями, находками своими — всем делился Александр Матвеевич с друзьями по лаборатории. Но даже они, привыкшие решать головоломные задачи электроники, становились в тупик, разглядывая его эскизы и модельки.
Обычно принято считать модель уменьшенным образцом изделия. Модели Александра Матвеевича были крупнее оригинала. Уже набросал ряд эскизов, изготовил несколько моделек петли и все нещадно браковал, будто они ему не стоили сил и времени.
— Напрасно сомневаешься, любая петля хороша, — говорил Иван Павлович Ковыршин.
— Нет, не годятся! — И в коробочку брака безжалостно летела очередная модель. — Петля должна заарканить микроб. Ловушка нужна надежная, чтобы микроб туда нырнул, а вынырнуть не мог.
Когда Сысолятину показывали в Москве бактерии, ему говорили, что под электронным микроскопом они выглядят огромными и неуклюжими по сравнению с быстрыми вирусами. Ничтожен вирус, а всесильные антибиотики, гасящие вспышки тяжких микробных заболеваний, пасуют перед ним. Он проникает в глубины клеток, его надо оттуда выманить. «Возможно, если я сделаю микроинструменты меньшими, чем просили, ученые сумеют «выманить», словить вирус».
Наконец петля была сделана. В маленькую комнатку Александра Матвеевича заходили друзья, разглядывали в лупу петлю из нержавеющей стали, а он не мог отказать себе в удовольствии побалагурить:
— Пришлют нам лет через пять электронный микроскоп, — глядишь, филиал Академии наук устроим на Буланаше, сами за вирусами будем охотиться...
Как всегда при экспериментах, неудач было больше, чем удач. Оснастка оказалась не совсем пригодной — приходилось переделывать; высококачественная сталь, превратившись в паутинку, иной раз не выдерживала крутого изгиба. Николай Тарасович Хорьков заглянул к Александру Матвеевичу в момент, когда пискнула, сломалась третья, предназначенная для шприца иголочка.
— Не понимаю, Саша. Зачем половинишь заданный размер? И четвертая сломается.
— Не сломается, сверлышко по-другому заточу. — И, сделав другое сверло, вгрызался им в тело иглы, пока не получил идеально ровное, чистое отверстие в восемь сотых миллиметра. Испытал иголку на себе. Протыкал кожу руки — никакой боли не чувствовал.
За месяц комплект из десяти микроинструментов был готов. Чтобы различить рабочие части, товарищи рассматривали их в линзах более чем двадцатикратного увеличения. И не мудрено: попробуй разгляди усики пинцета в пять тысячных миллиметра, то есть в пять микрон, или скальпель, способный разрезать волос вдоль, или причудливую ложечку, которая должна брать из тысяч бактерий отдельные экземпляры. Ручки инструмента Александр Матвеевич тоже сделал из нержавеющей стали. С края поставил персональное клеймо — свои инициалы «С. А. М.».
— К чему? Человек все равно не сможет прочесть твои инициалы, — разводил руками Шаповалов.
— Вирусы прочтут, — смеялся Александр Матвеевич.
В канун 1962 года ученым Москвы вручили новогодний подарок уральского Левши.
В гнездышках стенда из органического стекла находились микроинструменты для хирургии клетки. Величина их была вдвое меньше, чем заказывали микробиологи, и размеры рабочих частей — микронные.
САМ ТРУД — ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
Трехэтажный дом на окаймленной сосновым бором окраине горняцкого поселка. Двухкомнатная квартира на втором этаже. Валентина Ефремовна Сысолятина только что приехала автобусом из Артемовского: она работала на заводе. Александру Матвеевичу было ближе к дому, и он успел к приходу жены налепить симпатичных пельмешек. Пока жена варила их, он проверял тетради Юрика, в то время ученика первого класса. Парнишка самостоятельный, умел уже тогда и похозяйничать, и уроки без напоминания сделать, но контроль все равно нужен был.
Я старался не мешать. Разглядывал буфет — легкий, в ажурной резьбе. Спрашивал Валентину Ефремовну:
— Наверное, по индивидуальному заказу? Такую фабричную мебель не встречал.
— Так это же домашний краснодеревщик! — смущенно и с лаской в голосе ответила Валентина Ефремовна и рассказала, как Александр Матвеевич делал буфет в строгом секрете от нее, за старым верстаком в сарае. Мог, конечно, купить в магазине фабричный, но разве тот был бы так дорог и ей и самому мастеру?
Юрик ерзал на стуле, дожидаясь конца проверки.
— Сегодня тебе помогать надо? — зазвенел высокий, напевный голосишко.
— Нет, отдохнем сегодня.
— А я поругался с Колькой!
— Почему?
— Он говорит: ты насовсем конструктор и нисколечко не рабочий.
— Объясни Коле: захочет рабочий — станет конструктором, или инженером, или ученым. Дяди Хорьков и Шаповалов слесари по специальности, а машины придумывают. Значит — конструкторы.
— Объяснял. Он не верит. Говорит: в шахте рабочие, не в лаборатории.
— Вырастет — поймет.
— Он и так длиньше меня на полметра...
Включили радиолу. Это подарок ВДНХ. Подарок прислали вместе с весточкой о награждении Александра Матвеевича большой серебряной медалью.
Хлебосольные хозяева угощали сочными пельменями. Слушали по радио последние известия. И вдруг голос диктора захлестнула симфония. Откуда такие мощные звуки?.. Текут по комнате, словно возникают в самом воздухе. Волны густеют. Кажется, над диваном... Но на нем, кроме Юрика, никого и ничего. Отчего же плутишка перемигнулся с Отцом, засмеялся, когда я подошел к нему?..
