Анна Котенёва - Откровенный разговор про это для тех, кому за
Престарелые
«Я живу в доме престарелых, хотя у меня живые и взрослые дети. И попал я сюда вслед за своей любовью. Мы всегда мечтали быть вместе, но жизнь нам препятствовала на протяжении многих лет. Вначале, когда мы заканчивали школу, началась война. Я был на фронте, а ОНА в далеком тылу, строила завод, а потом работала на нем.
Потом я женился в первый раз, а через 6 лет мы случайно встретились. Я не мог тогда оставить жену и сына, и жил в семье еще 6 лет. А когда оказался свободен, ОНА была замужем. Это был очень плохой брак, ОНА жила совсем в другом городе, но я переехал туда, чтобы защищать ЕЕ. Брак этот продолжался долгих 16 лет, но был бесплодным. Потом ее муж умер, она стала свободной, а я, увы, как раз «несвободен», а именно, отбывал срок в местах не столь отдаленных. Было дело, я был виноват, хотя и надеялся на снисхождение.
Когда я вернулся домой, уже в 67-м году, ЕЕ не было в городе. Уехала, потому что бывший муж оставил после себя множество долгов, которые его бывшие «друзья» требовали со вдовы.
Поскольку ОНА заметала следы, я не смог ее сразу отыскать, потерял надежду и женился. Как оказалось, это была удача и неудача одновременно: приехали к дальней родне жены и оказались нос к носу с НЕЙ – ОНА была замужем за соседом какого-то дальнего и неизвестного деверя или кого-то еще. ОНА была честной, поэтому отвергала мои предложения просто убежать. А разрушить брак тоже не решалась, потому что муж ЕЕ буквально вытянул из страшной беды. И ОНА прожила с ним до 1999 года. В преддверии Нового Века муж умер, а я был свободен к тому времени уже 3 года.
Но после смерти мужа ОНА осталась совсем одна, а я был на полном иждивении у правнука. Поскольку сама себя ОНА обслуживала с трудом, то пошла в дом призрения, отдав свою квартиру за хорошее отношение.
Я в это время лежал в больнице со вторым инфарктом, а когда пришел с реабилитации, ОНА была уже там. Я слезно просил правнука взять ЕЕ к нам, но он отвечал только отказом. И я сам пошел в собес и добился, чтобы меня поместили в тот же дом престарелых. Конечно, было очень тяжело всего этого добиваться, но любовь моя все превозмогла, и я переехал туда.
Когда в первый раз я появился на пороге ЕЕ комнаты с цветами, ОНА зарыдала в голос, и я тоже заплакал, потому что только тут, на пороге Вечности, мы стали наконец, единым целым. Через все препятствия, через невзгоды и жизненные удачи мы шли друг к другу, чтобы соединиться хоть к концу жизни.
Я не могу пожаловаться на свою жизнь – в ней было много прекрасного (как было много и тяжелого). Но вся она прошла, осененная большим крылом нашей Любви».
Б.Т., Калужская обл.ДЦПешники
«Нам с мужем по 64 года, женаты с 22 лет, детей нет. Оба инвалиды детства по ДЦП. Знакомы еще со школы, со спецшколы. Не буду писать, как мы жили, что делали учителя, как страдали родители. Хотя мы оба достаточно компенсированы, даже работали большую часть жизни, все-таки хлебнули через край.
Особые трудности были в постели. В школе были ребята, у которых был сниженный интеллект, и они все время тискались и даже пытались иметь сношение. У них не получалось, но насмотрелись мы вдоволь. Так что казалось, что у нас все получится. Но, боже мой, как это было трудно! Родители нам ничего не говорили, у меня не было никаких навыков ухода за собой (помогала мама). Так что почти год мы мучились, пока хоть что-то получилось.
Потом приноровились, хотя больше было исканий, чем достижений. Одно время, начитавшись книжек, которые стали появляться (это еще в советское время), были просто в ужасе от того, что занимаемся извращениями. А по-другому и не могли, так что стыдились, но делали.
Потом открылось отделение сексопатологии в НИИ психиатрии, там мы однажды консультировались. Оказалось, что все делаем правильно, а те книжки пишут ограниченные люди со своими проблемами. И мы от души стали отдаваться друг другу.
Наверно, здоровые люди не могут так понять близость секса, как мы, ДЦПешники. Уже в новые времена мы не раз читали в разных журналах жалобы типа «пока ее раздену, все падает». Или «если долго ласкаемся, то все пропадает». А ведь мы пока разденем друг друга, пока приспособимся, пока приласкаемся – знаете, сколько времени проходит. И ни у кого из нас желание не пропадает, эрекция прекрасная. А все потому, что это не тело, а дух играет.
Но зато как прекрасно, когда все получилось – и мы вместе. Это поддерживало нас всю жизнь, во всех горестях. А вот что огорчало – так это отношение здоровых. Однажды муж чуть не подрался, когда его стали оскорблять два здоровенных мужика. Они вслух недоумевали, как размножаются инвалиды, как мы. И им было ясно, что если ты не здоровый, как они, то и любовью нам заниматься не только невозможно, но и запрещено. И, между прочим, такое же отношение было и со стороны официальных властей и даже врачей. Ну, бог им всем судья.
А потом стали другие времена, о сексе стали говорить открыто, но мы постарели, так что стало все пореже и не с таким желанием. Мы его регулярно подстегиваем – то игрушку какую купим в секс-шопе, то журнал. А всего больше нам помогают держать возбуждение порнографические фильмы. Приятно смотреть на здоровых беспечных молодых людей и на их игрища. Понимаем, что это игра, но после просмотра так и тянемся друг к другу. И даже если кто-то скажет, что это извращение, – нам уже все равно».
Т.Р. и Н.С., г. МоскваХудожники
«От добра добра не ищут. Известная поговорка. Но, оказывается у нее есть продолжение: лишь бы лиха избежать. Так говорила моя мама. И эту истину она подтвердила своей жизнью: когда папа совсем спился и она с ним развелась, чтобы выйти замуж за другого, папа пришел и убил ее. Мне было 6 лет, я это помню.
Я воспитывалась в детдоме, а с 14 лет у очень дальней родственницы, которая о происшедшем узнала совершенно случайно и вдобавок через столько лет. Так что я успела нахлебаться в детстве досыта, к родственнице относилась прохладно, а когда она умерла (мне было 17), без сожалений о ней и без колебаний вышла замуж.
Дочку родила в 19, с мужем-алкоголиком развелась в 20 (он сам ушел, потому что у той были деньги на выпивку), а еще раз вышла замуж в 32.
Жили мы хорошо, родили сына, оба работали. Тепла в доме, как я теперь понимаю, не было, но все было очень прилично. За исключением интима. Тут у нас просто ничего не было. Мне это было омерзительно (кое-что детдомовское вспоминалось), а муж всегда хотел «чего-то особенного» – то есть тоже омерзительного. И был у нас секс раз в полгода.
Мы прожили 14 лет, когда муж запил. Так тяжело запил, что я уже через полгода готова была развестись, но мамин пример сдерживал. И все воспитание не давало бросить человека, который без меня окончательно сопьется и пропадет. Но с каждым днем становилось все хуже. И когда он избил в кровь сына (11 лет), я взбеленилась и сказала, что убью его, если он не изменится.
Он выходил из запоя неделю, потом исчез на неделю (я уж думала, погиб или сбежал), а потом пришел и почти неделю валялся на диване днем и ночью. И вообще ничего не делал, вставал только в уборную. А потом принес карандаши, краски и начал рисовать. Он и раньше рисовал, еще с детства, но как все – ручки-ножки-огуречик. А тут портрет нарисовал, потом вид из окна. Потом все порвал, карандаши выкинул. Потом новые купил и опять рисует.
А потом посреди дня стал меня трогать, гладить, рассматривать. Раздел, но не для секса, опять смотрел и гладил. И все вздыхал. И у меня что-то вдруг свихнулось внутри, и я сама к нему полезла. Когда раздела, вдруг так страшно стало – опять изнасилует, а он был бережный, как ветерок. И я кончила. Это впервые вообще. Ноги-руки дрожат, сердце рвется от счастья и любви, а он сидит рисует. А я лежу и люблю его всем взглядом.
После этого раза у нас стало ежедневно: он рисует, я подхожу и тяну к дивану, он кладет карандаш и идет, потом мы так нежно и медленно все делаем, я улетаю, а он опять рисует. И такое бывало до трех раз за день. И каждый день я знала, сколько ему надо, никогда его не перетруждала.
И у меня каждый раз был оргазм и улет в небеса. Я теперь удивляюсь: чего я раньше не кончала? Это ведь просто как дыхание, ничего делать не нужно, напрягаться не нужно, стараться не нужно, просто взлететь и кончить.
Потом муж сказал, что мы вместе рисуем и показал картон. Совсем не так, как он раньше рисовал – то были пейзажи, цветы, портреты. А тут ограда из железных узоров, за ней лужайка, дальше дом. И все. Чисто, светло, солнечно. Но когда смотришь на картину общим взглядом, вдруг видишь силуэты, лица, глаза, чуть ли не движение. Это он так спрятал среди предметов разные таинственные линии.
Потом была его персональная выставка, потом еще одна. И он сейчас вообще-то известный художник. Его картины хорошо покупают, хоть он и пишет только на заказ. Мы с ним едем к заказчику, смотрим сцену, если есть условия – осваиваем (поласкаемся где-нибудь), чтобы персонажи встали на места.
