Сева Святой - Ожог
- Да запросто, - ответил тот, осклабясь. - Книжки читать любишь?
Ирина кивнула.
- Она у тебя говорить умеет? - Брюнет с неохотой перевел взгляд на Владимира.
- Еще и как, - ответил он. - Стесняется...
- Гм... - Мишуня поскреб нижний подброродок. - Ну... лады.
Он черкнул несколько слов на розовом бумажном квадратике, и вручил его девушке. - Спросишь Ларису, администратора. Будешь пока на подхвате, а там посмотрим.
- Это книжный магазин? - удивленно спросила Ирина.
- Нет, оружейный, - ухмыльнулся Мишуня. - А теперь скройся на минуту, ага?
Девушка посмотрела на него непонимающе.
Мишуня кивнул на дверь. - Выйди, имею в виду. С папой пару слов хочу сказать.
Когда дверь за ней закрылась, толстяк тихо засмеялся.
- Чего это ты? - с досадой спросил Владимир.
- Да так... Где ты ее откопал?
- Тут недалеко.
- Много там еще таких?
- Каких? - его начала брать злоба.
Мишуня ухмыльнулся.
- Ты не нервничай. Что я тебе хотел сказать? - он вздохнул. - Дерьмо ты придумал, вот что... Ты ее прешь? Честно?
- И что тогда?
- То, что не хрен ее устраивать... Что она тебе, племяшка или еще какая родственница? Седьмая вода на киселе?
- Нет.
- Ну так чего ты изгиляешься? Не по-людски это, - объяснил Мишуня. - Сними ей хатку, напусти туда мебели всякой... мягкой... музыку там, телик, гардины плюшевые, понимаешь? Захаживай временами, поебывай с удовольствием. - Он хмыкнул, задумавшись. - Вот я своей Клаве клип собрался снимать - а? Чувствуешь?
- Она у тебя еще и петь умеет? - вяло поинтересовался Владимир, радуясь перемене темы.
Тот махнул рукой. - Хрен ее знает. Подвывает иногда, когда ЭмТиВи смотрит. А какая разница? Главное - при деле. Что я, дуремар, в продавалки ее загонять. Копейки пересчитывать.
- Мудро. - Владимир неопределенно откашлялся. - Пойду я, знаешь.
- Так ты задумайся.
- Ладно. Всех благ.
* * *
На улицу они вышли вместе. Щурясь от внезапно нагрянувшего солнца, она повернула к нему лицо:
- Спасибо.
Глаза ее сияли. Очевидно, перспективы ей мерещились радужные.
- Пока не за что, - мрачно ответил он. И отметил, что вчерашнее томление при взгляде на нее его покинуло. Обычная симпатичная девушка рядом, малолетка, с хитрецой, и... все. Что он видел в ней тогда такое, что заставило его сделать несколько чудовищных, возможно непоправимых, глупостей?
- Хочешь, пойдем ко мне? - робко предложила она. - Мать на работе, дома никого
От злости он сплюнул на тротуар.
- Хватит врать, слышишь? Надоело.
- А что? - в ее голосе было неподдельное удивление.
- Раньше мать у тебя была в больнице.
- А-а! - Она улыбнулась. - Ну, тогда я соврала, точно. Ну, извини. Больше не буду.
В голове у него медленно вызревало решение.
- Пойдем, - выдавил он. - Чаю сделаешь, по старой памяти?
- Угу! - кивнула она. - Надо ведь тебя как-то отблагодарить.
Теперь в ее словах ему мерещилась ирония. Вот бестия!
К ее дому добрались благополучно. На такси. В салоне она взяла его за руку и прижалась к нему. Он обнял ее за плечи, взгляд скользнул по тесно сжатым круглым коленкам. Тепло ее тела и запах духов начали производить определенное действие - он оттаивал, мысли спутались. "Еще раз?" - спросил он себя, и прислушался. Ответа не было.
Казалось, вчерашний день повторяется, с незначительными погрешностями. Лифт, квартирка на восьмом этаже, отпираемая дверь - на этот раз возилась с ключом она. Пройдя в затемненную прихожую с бравурным календарем на стене, он замешкался, чувствуя себя донельзя неуютно.
Она оперлась рукой о стену, сбрасывая туфельки. - Скорей разувайся!
- Что за спешка? - пробормотал он.
- Сейчас прибежит... этот.
- Кто? - ему стало тревожно.
- Да не бойся, - она улыбнулась, взяла его за руку, и провела в зал. Просто знакомый.
- Так какого-же черта... - начал он, и осекся.
В прихожей с какой-то особенной дерзостью прогремел звонок. - Посиди тут, - бросила Ирина.
Он услышал щелчок открываемого замка. Приглушенные голоса "А, привет.. Да... Не знаю..." Он вздохнул.
Чувствуя себя совершенным идиотом, сбросил плащ, присел на краешек кресла, огляделся. Совковый стандарт - стенка с макулатурными изданиями на полках, и столовым сервизом за матовыми стеклами, креслица, покрытая пледом кушетка, ковер на полу. Телевизор "Рекорд" на непривычных, тоненьких ножках. В углу комнаты, на невысоком письменном столе, имелся небольшой, древнего вида монитор и клавиатура - вид этих технологических символов его неприятно удивил. Он подошел поближе, постукал пальцем по клавишам. Над монитором, на стене, красовалась устрашающего вида маска какого-то индейца - размалеванная, с неопрятными перьями. В глазницах чудища были проделаны дырки, за которыми скрывалась чернота. Папье-маше, решил он. Кружок "умелые руки".
Позади раздался шорох, он оглянулся. В проеме двери стоял незнакомый юноша в длинном, до колен свитере. Несколько секунд парень с ненавистью смотрел на Владимира. Тот открыл рот, чтобы высказаться, но не успел - вошедший беззвучно исчез, словно призрак. В памяти осталось злое, усыпанное угрями, тонкогубое лицо. "
Черт". Да что тут происходит?
- Ира! - позвал он.
Звук закрываемой двери. - Сейчас! - услышал он. "
Бред какой-то". Он плюхнулся на кушетку.
Где-то за стеной загремела посуда. Наконец, появилась Ирина, улыбающаяся.
- Что это было за привидение? - потребовал он.
- А, - протянула она. - Это Шпунтик. Он что, тебя видел?
- Чуть глазами не сожрал.
- Я же просила его не заходить, - рассерженным голосом сказала она. - Ну ничего, я ему устрою.
- Кто такой?
- Сосед, - нехотя сказала она. - Чай будешь?
- Буду. Только не увиливай. Чего ему тут надо?
- Он фидошник, - ответала она.
В этой фразе ему послышалась значитальность. Он поразмыслил мгновение, и спросил:
- Сектант?
Девушка хмыкнула. - Вроде того.
- Мне его рожа не понравилась.
- Он мне комп собирает, - пояснила Ирина, и кивнула на монитор в углу. Почти все достал, процессор, карту, память... - Она помолчала, и добавила: Только мамки нет.
- Так она ж на работе?
Она отмахнулась:
- Это прибор такой, нужен для компьютера. Внутрь вставляется. Вообще я сама не знаю, зачем, - Ирина улыбнулась.
Он вновь ощутил тревогу.
- Слушай, сколько тебе лет?
- Я же говорила, - она удивленно подняла брови.
- Ладно, проехали, - исподтишка он осматривал все вокруг, приглядываясь к каждой мелочи. На полу, на стенах, везде. - Пока раздевайся.
Она надула губы, но без слов приподняла юбку и принялась скатывать колготки.
- А этот... как его... Шпунтик. Что у тебя с ним?
Она улеглась на кушетку рядом с ним, и положила голые ноги ему на колени. В легкой блузке и трусиках. Почти бессознательно он опустил ладони на ее бедра, и принялся гладить девичьи ноги, балдея от ощущения бархатной кожи.
- Он меня хочет, - призналась она. - А я не даю. Зачем мне эти проблемы?
- Конечно, - согласился он, прикасаясь к гладкой щиколотке. - Он, наверное, неплатежеспособный.
- Ты думаешь, я проститутка, да?
- Начинающая, - поправил он ее.
- Ну это не так плохо, - она нашла рукой его руку, и сжала ее. - Извини, но я сегодня не могу.
- Я и не собирался, - буркнул он. Это была ложь, и он это знал.
Прекрасные ножки на его коленях пошевелились.
- У меня еще болит, - просто сказала она.
Он промолчал, тупо глядя на безобразную маску на стене.
- Ну, не сердись, - ее голос был странно нежен. - Ложись рядышком.
Он вздохнул, расслабил галстук, и прилег на кушетку, Ирина мгновенно пристроилась к нему, свернувшись калачиком, словно котенок. Он приподнял ей подбородок, и легко поцеловал в губы. Странно, но возбуждение куда-то пропало. Ирина оторвалась от него, немигающе глядя ему в глаза. Он потрогал ее грудь сквозь блузку - она была теплая и мягкая, соски почти не ощущались, словно и не было их совсем.
- Снять? - тихо спросила она.
Он кивнул.
Взявшись руками крест-накрест, она стянула блузку через голову. На него пахнуло молочным девичьим запахом, круглые грудки настороженно смотрели прямо ему в лицо. Светло-кофейные соски почти не выделялись. Он потянулся к ним, взял правый сосок в губы и втянул в себя, легонько трогая его зубами. Девушка пискнула, а пупырышек в его рту немножко подрос - или так ему почудилось. Не выпуская ее грудь, он потянулся рукой, скользнул по животу, и проник под резинку трусов. Ирина покорно разомкнула ноги, давая путь руке. Потрогав сухой, плотно сжатый гребешок одним пальцем, он накрыл влагалище ладонью и сжал. Девушка вздрогнула, но не издала ни звука. Он отстранился от груди, но руку не отодвинул.
Он смотрел ей в глаза. Они излучали странное понимание и ласку. От них исходило тепло. И в них не было страха. Что-то изменилось с тех пор, как они расстались вчера.
Он вытащил руку. Приблизил ее к лицу - ладонь слабо пахла секрецией, а между безымянным пальцем и мизинцем застрял золотистый, вьющийся волосок. "Ну что-ж, пора", сказал он себе, и поднялся.
