Игорь Кон - СЕКСУАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА В РОССИИ Клубничка на березке
2. Соответствующие услуги были недоступны или вовсе не существовали из-за полного отсутствия информации, отсутствия специализированных медицинских служб и квалифицированных кадров, а также современных контрацептивов.
3. Государство предписывало населению репродуктивное поведение, начиная с формулирования его мотивов и кончая выбором способов контроля за рождаемостью.
4. Единственным легко доступным методом регулирования рождаемости семьи был искусственный аборт.
5. Способы регулирования рождаемости сильно варьировали по регионам, в зависимости от этнографических, демографических и социально-экономических реалий каждого региона.
Не имея ни необходимой научной информации, ни самих современных контрацептивов, как и умения ими пользоваться, советские люди были обречены пользоваться традиционными, малоэффективными методами.[252]
У опрошенных в 1976г. москвичек самыми распространенными методами контрацепции были календарный ритм (31,5 процентов) и механические средства (30 процентов). Пилюлями пользовались только 4 процента женщин с неполным средним и около 11 процентов женщин с высшим образованием. Несмотря на высокий общеобразовательный уровень выборки, очень многие вообще не могли оценить ассортимент и качество доступных им противозачаточных средств. Половина женщин не могли даже ответить на вопрос, имеются ли в аптеке удобные и эффективные контрацептивы.
При опросе 1978 г. на первом месте оказались механические средства, на втором - календарный ритм, на третьем - прерванное сношение. По заключению исследователей, это "свидетельствует о низкой контрацептивной культуре населения, что в значительной мере обусловлено малой возможностью пользования современными противозачаточными средствами".[253]
По результатам изучения контрацептивного поведения супружеских пар в Москве, Саратове и Уфе (опрошено около 1000 совместно проживающих супружеских пар с одним или двумя детьми, возраст жены - до 35 лет), способом, свойства которого лучше всего известны москвичам, оказалось прерванное сношение. О свойствах остальных методов контрацепции от 11 до 60 процентов мужчин и от 20 до 75 процентов женщин ответили "не знаю". Особенно слабо люди были информированы о современных средствах. Мужчины и женщины часто по-разному оценивали одни и те же методы предохранения. Например, презерватив сочли неудобным 65 процентов мужчин и только 45 процентов женщин. Спринцевание же удобно для 77 процентов мужчин и только для 44 процентов женщин.[254]
При опросе С. И. Голодом 250 ленинградских супружеских пар, на первом месте (42 процента мужчин и 41 процент женщин) оказался календарный метод; на втором месте у мужчин (39 процентов) стоит презерватив (его назвали также 18 процентов женщин), а у женщин - искусственный аборт (34 процента, его назвали также 19 процентов мужчин); на третьем месте (22 процента мужчин и 21 процент женщин) стоит прерванное сношение. Гормональные средства упомянули лишь 3,6 процента женщин и 4,6 процента мужчин.[255]
В малых городах и, тем более, селах России и остальных советских республик дело обстояло еще хуже. Не имея ни достаточного выбора контрацептивов, ни информации о них, советские женщины вынуждены были прибегать чаще всего к искусственным абортам, которые казались им наименьшим злом.
Процедура эта не только жестокая, но и унизительная. Вот как описывают свой "путь на Голгофу" опрошенные Гайгесом и Суворовой молодые москвички.[256]
Биолог, 27 лет: "Я была на третьем месяце, когда решилась на аборт. Лучше бы я родила! Это было ужасно: новокаин, местный наркоз, не помог - я чувствовали и как они инструменты меняли, и как скоблили... Сидишь в этом кресле, как на электрическом стуле, и ничего сделать не можешь. После аборта я потеряла 10 килограммов веса".
Студентка, 19 лет: "Когда я зашла в операционную, медсестра закричала: "Ты куда пришла, на дискотеку? Иди, обстриги свой маникюр". А я целый час себя морально готовила-. Вышла, как оплеванная, - ножниц
найти не могу, вся в слезах. Кто-то дал мне тупые щипцы, я ими все пальцы в кровь порезала".
Манекенщица, 23 года: "Операция прошла без наркоза. В больнице была атмосфера, как в конюшне. С нами, женщинами, обращались, как со шлюхами. Такое впечатление, что сам факт прихода сюда - уже наказание: тебя наказывают за твое поведение, за секс. Невозможно описать мужчине эти переживания - нужно быть женщиной".
Очень часто аборты делались при первой беременности. По данным Марка Тольца, обследовавшего архивы города Перми (население около 1 млн.), в 1981 г. на каждую 1000 беременностей у ранее не рожавших женщин пришлось 272 аборта, 140 внебрачных рождений (матери - одиночки) и 271 рождение в первые месяцы брака (так называемые браки вдогонку, вынужденные или ускоренные беременностью).[257]
Новые методы контрацепции не только не внедрялись, но всячески дискредитировались. Особенно негативным было отношение к гормональной контрацепции. Споры о достоинствах и недостатках оральной контрацепции начались в СССР уже в 19б0-х гг., однако Министерство здравоохранения в начале 1970-х гг. заняло в этом вопросе жесткую консервативную позицию. Приказом от 1 августа 1971 года применение пилюль было разрешено только в лечебных целях, но не как средство предотвращения беременности, потому что, по мнению авторов этого приказа, долгосрочное применение пилюль имеет сильный побочный канцерогенный эффект. В инструктивном письме Минздрава СССР, выпушенном в 1974 г., нагнетались еще большие страхи: пилюли противопоказаны женщинам, страдающим 10 разными заболеваниями, а с учетом косвенных противопоказаний, их не следовало рекомендовать по крайней мере 8-9 женщинам из 10! Эти выводы широко пропагандировались среди практических врачей и в массовой печати, породив у населения крайне враждебное отношение к гормональной контрацепции. Искусственный аборт по сравнению с пилюлями казался безобидным.
Почему советская медицина заняла в этом вопросе такую реакционную позицию?
Первая очевидная причина - невежество и беспринципность медиков, пользовавшихся устаревшими сведениями и охотно принимавших любые "антизападные" установки, особенно когда это затрагивало корыстные ведомственные и личные интересы. Советская медицина, как и вся советская жизнь, была крайне инерционна, отказываться от налаженной абортной службы и создавать нечто новое чиновникам не хотелось, абортные клиники давали Минздраву немалые деньги, да и сами врачи извлекали из них "левые" доходы.
Были и причины более общего порядка. Власти боялись, что распространение пилюль может привести к значительному снижению рождаемости в стране. Кроме того переход от абортной стратегии к контрацептивной означал существенное расширение прав личности, ослабление государственного контроля за репродуктивным поведением и замену его сознательным самоконтролем. Врач в этом случае остается только консультантом, решение же принимает сама женщина. Это противоречило главным политическим установкам советской власти и всему ее историческому опыту. Тоталитарное государство не могло отказаться от контроля за репродуктивным поведением своих подданных, обязанных поставлять ему дешевую рабочую силу и пушечное мясо.
Против этой реакционной стратегии резко выступали отдельные гинекологи, например, Арчил Хомасуридзе,[258] и демографы (М. С. Бедный, М. С. Тольц, Л. И. Ременник, А.А. Попов и другие). Лариса Ременник, работавшая во Всесоюзном онкологическом центре, опираясь на мировые данные, показала полную несостоятельность мифа о канцерогенности пилюль и подчеркивала, что "из всего арсенала доступных средств ограничения деторождения оптимальными, как с позиций репродуктивных интересов семьи и общества, так и с точки зрения минимизации онкологического риска, вероятно, являются оральные контрацептивные препараты, применяемые короткими сериями (1-2 года) попеременно с другими эффективными средствами, например ВМС (внутриматочные средства). Сравнивая степень риска, всегда сопряженную с любым вмешательством в физиологию репродуктивной и сексуальной функции человека, наибольшим злом все же следует признать аборт".[259]
Однако официальная медицина не обращала на эту критику внимания, а до широкой публики она не доходила, поскольку демографы печатали свои статьи в малотиражных научных изданиях. Да и с какой стати люди стали бы верить социологам и демографам, если специалисты-врачи, гинекологи и эндокринологи, уверяли их в обратном?!
Когда в интервью "Аргументам и фактам" я сказал, что у нас очень низкая контрацептивная культура и что нужно изменить отношение к гормональной контрацепции, пришло много негодующих писем, в частности, от врачей. Вот как иронизировал по поводу моего осторожного высказывания, что, может быть, следует знакомить старшеклассников с основами контрацепции, кандидат медицинских наук А. Сухарев:
