Кресли Коул - Профессионал
— Почему ты не можешь оставить меня в покое? — шёпотом отрезала я. — Всю неделю ты только этим и занимался! — Днём, по крайней мере.
— Если будешь сопротивляться, я отправлюсь в тюрьму. Ничто другое меня не остановит.
Чёрт! Его поведение обещало боль любому, кто посмеет встать между нами. В бане он сказал, что может убить ради того, чтобы обладать мною.
Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Как не хотела, чтобы он отправился в тюрьму. Снова.
— Интерпол будет счастлив взять под стражу такого, как я.
Посмотрев в сторону, я увидела сотрудника терминала, который тянулся к красному телефону. Чтобы вызвать службу безопасности?
Кстати, о принятии важных решений под давлением: моя свобода или его?
Я вспомнила, каким вчера вечером был Севастьян в нашей постели. Мужчина моей мечты.
Чёрт, чёрт, чёрт! Похоже, уйти от него я способна, но отправить в тюрьму — не могу. Не после всего, что он для меня сделал.
Этот человек спас мне жизнь.
Он усилил хватку, удерживая своим бешеным взглядом мой. Его ноздри раздувались, глаза казались почти чёрными.
— Меня не оторвут от тебя. Ты меня понимаешь?
Я сглотнула, надеясь, что не понимаю. Я вспомнила, что он сделал с Глебом, и пожалела любого охранника, который захочет встать на пути у этого разъярённого громилы. Другого выбора, кроме как пойти с ним, у меня не было. Пока.
— Отпусти мою руку, и я пойду с тобой.
Вместо этого он потащил меня за собой, мою просьбу снова проигнорировали.
— Ты не можешь так!
— Могу.
Ладно, то, что он силой меня вернёт, не означает, что я там останусь. Он не может следить за мной каждую секунду. Ему я пообещала:
— Если только не запрёшь меня в клетке, я всё равно вернусь в Небраску.
— Клеткой я не погнушаюсь.
— Ты скотина! — Как только мы покинули аэропорт, я вдавила свой острый каблук в его икру так же, как тогда ударила его машину в Берёзке.
Он, казалось, вообще ничего не почувствовал.
Так что я пнула его по лодыжке.
Ничего. А потом он бросил меня на заднее сиденье в лимузине, просигнализировав водителю ехать.
Дурное предчувствие пересилило мой гнев. Перегородка между нами и водителем была поднята; я была во власти Севастьяна.
Что он собирался со мной сделать?
Он дёрнул меня, усадив к себе на колени, как будто даже этих двадцати сантиметров между нами было для него слишком много. Он прижал меня к груди, обхватив огромными мускулистыми ручищами.
На обратном пути из клуба он держал меня именно так. Такой желанной и защищённой я себя никогда ещё не чувствовала.
А сейчас? Я никогда не чувствовала себя более противоречиво. Ведь какая-то же предательская часть меня взывала к нему, когда он сканировал толпу в поисках своей женщины? Какая-то часть меня была просто в восторге от того, что он назвал меня невестой?
Что со мной не так??
Пока я продолжала протестовать, он снял с меня сумку и пальто — мы по-прежнему находились недостаточно близко? — потом прижал сильнее к себе, вдыхая аромат моих волос, словно мы очень давно не виделись.
— Почему ты ушла? — отстранённо спросил он.
— Ты знаешь, почему! Я не подписывалась на односторонние отношения, не подписывалась на то, что со мной будут обращаться, как с вещью. Ты не доверяешь мне, приказываешь и врёшь!
Словно не слыша меня, он рявкнул по-русски:
— Ты не бросишь меня, Наталья! Я не отпущу тебя.
— Боже, ты меня вообще слышишь? Ты говоришь, как больной! Ты не сможешь меня удержать, если я этого не хочу! — Мне удалось на пару сантиметров отстраниться, чтобы посмотреть ему в лицо — о чём я сразу же пожалела.
Профессиональный киллер был зациклен на мне, и теперь, казалось, переживал своего рода психический срыв из-за моего побега. Было похоже, что он не понимал моих слов, потому что в его голове постоянно рвались снаряды.
Осознав, что говорить с ним бесполезно, я замолчала. Но он не успокоился.
— А сейчас я тебя накажу.
Я сглотнула.
— В БДСМ вернулась буква Д?
Он произнёс в мои волосы:
— Я же говорил, если побежишь — я тебя поймаю. Я говорил, что перегну тебя через колено и отшлёпаю, пока не поумнеешь.
Его смс гласила, что он меня выдерет. От этой мысли я лишь сильнее напряглась.
— А разве я не всегда выполняю свои обещания?
Глава 42
Севастьян не отпускал меня, пока мы поднимались в нашу комнату. И отпустил только затем, чтобы захлопнуть за собой дверь.
Проигрывая в голове его угрозы, я решала, не пора ли броситься в комнату-убежище? Тем не менее, даже сейчас я не могла заставить себя бояться этого человека.
— Никогда больше не беги от меня! — Казалось, он никак не мог отдышаться. — Мысль о том, что тебя у меня не будет… — Он ударил в стену рядом с отверстием от его последней вспышки ярости. Когда его кулак впечатался в стену, он издал короткий дикий вопль. Словно зверь в агонии.
— Севастьян, подожди.
Разминая руку, он обернулся лицом ко мне.
— Раздевайся.
— Нет, я не хочу.
— РАЗДЕВАЙСЯ!
— Ну, конечно! — буркнула я и, разувшись, взяла туфли в руки. — Пожалуйста! Я бросила один туфель, словно кинжал. Промахнулась.
Второй он отбил.
— Почему бы тебе не вооружиться своей блузкой, сладкая?
— Отъебись!
— Отъебаться? — ноздри у него по-прежнему раздувались, но его чувственные губы изогнулись. — Мы как раз к этому переходим. — Под всей этой яростью и исступлением Севастьян оставался Севастьяном.
Соблазнительным. Неотразимым.
Он подбирался ближе, поглаживая основанием ладони торчащий в штанах бугор. Он выдрессировал меня: от вида его эрекции я сразу текла, готовясь принять его внутрь.
Когда он оказался прямо передо мной, жар его тела и соблазнительный запах привели мои чувства в хаос.
— Ты не снимаешь одежду по моему приказу? Наверное, не хочешь, чтобы я обнаружил то, что ты скрываешь.
Скрываю?
Одной рукой он сжал моё бедро. Второй залез под юбку. — Я почувствую твою влагу? Если да, то я тебя выпорю. Если нет, я к тебе не прикоснусь.
Нечестно — я не могу контролировать свою реакцию! Я крепко сжала бёдра вместе. но он развёл их в стороны.
Когда он почувствовал мои влажные трусики, то удовлетворённо хмыкнул. — Думаю, ты очень-очень жаждешь быть наказанной.
Неужели мой разум от вожделения так помутился, что я действительно этого хотела? Он потер меня медленными, горячими пальцами, отчего у меня спутались все мысли.
Может, стоит использовать его для получения удовольствия, которое он всегда доставлял, а потом решить, что делать дальше? Он собирается меня отшлёпать? Так он ведь делал это раньше — флоггером. Это я вынести смогу.
Или, может, я придумываю для него оправдания — опять! Я отпихнула его запястье и вывернулась.
Он дал мне возможность отступить лишь на шаг, прежде чем опустил руки на плечи и снова дёрнул к себе. Он наклонился, приблизив свой рот к моим губам.
Мой крик дал ему доступ.
Его язык скользнул… чувственно, неторопливо. Сминая моё сопротивление… Даже сейчас, хоть он и разорвал мою блузку, будто лист папиросной бумаги, его поцелуй был таким нежным, что у меня затуманивался рассудок и подворачивались пальцы на ногах — казалось, он ничего не мог с собой поделать.
Как будто его разум твердил "накажи её", в то время как его сердце шептало: "поцелуй". Мой разум вопил "сопротивляйся", а сердце убеждало "сдавайся".
Издав побеждённый стон, я ответила на поцелуй, сплетая наши языки. Он оказался в плену — и я теперь тоже. Позже я, скорее всего, себя возненавижу, но сейчас положить этому конец я не могла.
Всё, что произойдёт сегодня вечером — будет моей выходной пошлиной, ценой, за которую я смогу от него освободиться.
Он прервал поцелуй, чтобы дёрнуть застёжку на юбке, разорвав и её. Он бросил то, что осталось от юбки, вниз, одновременно буквально сцарапывая чулки с моих ног. Его явная агрессия заводила меня, его прикосновения доводили до безумия…
Сдёрнув лифчик, он поцеловал мою шею — он лизал и сосал кожу прямо над пульсирующей веной, зная, что это сводит меня с ума.
— Скажи, чтобы я наказал тебя так, как ты того жаждешь, — произнёс он, не отрываясь от моей кожи. — Или скажи, что больше никогда не хочешь чувствовать на себе мои руки.
Никогда не чувствовать, как эти татуированные пальцы играют на мне, словно на музыкальном инструменте?
Не могу.
- Скажи нет, — он царапал зубами это место на шее, — или скажи, что хочешь этого.
Я выдавила:
— Я хочу этого.
Одним жёстким рывком он сорвал с меня стринги. Как только я оказалась полностью голой, он меня отпустил, усевшись на кожаный пуфик.
