Люциан Бэйн - Война Доминантов. Раунд 1 (ЛП)
- Это дверь ведет на сцену. Как только открываете ее, у вас есть в запасе шестьдесят секунд, чтобы занять места. Затем вспыхивает свет, и вы должны начать свое представление. У вас десять минут, после чего раздастся звонок, который будет обозначать, что время вышло.
Она открыла дверь и кивком показала нам, что мы можем проходить.
Я прикоснулся к руке Тары.
- Помни, следуй моим указаниям.
Она кивнула и вошла в комнату. Когда Тара оглянулась, чтобы посмотреть на меня, я кивнул ей, что она сделала все правильно, когда подошла и села за специально установленную небольшую барную стойку со стулом.
Я ждал на расстоянии, пристально глядя на Тару, заряжая ее моей уверенностью в себе.
Блондинка прокричала:
- Три, два, один.
Прожекторы вспыхнули.
Я не торопился, позволяя своему зрению привыкнуть к яркому свету. Не совсем тянет на атмосферу клуба. Я направился вперед, оглядываясь по сторонам, словно ища кого-то. Приближаясь к барной стойке, я был впечатлен интуицией Тары, которая повела себя так, как она, возможно, повела бы себя в реальной жизни. Не обращая внимания.
Я остановился позади нее и подождал пару ударов сердца.
- Привет.
Она чуть повернула ко мне голову, и мой взгляд пристально впился в нее, старательно притворяясь, что мы тут одни, я вел себя так, как если бы мы встретились в каком-нибудь другом месте. Я бы позволил себе узнать о ней столько, сколько мне бы потребовалось для того, чтобы распалить свой аппетит, распалить его настолько, чтобы захотеть узнать о ней все.
- Меня зовут Люциан.
Она повернулась ко мне с непоколебимой уверенностью во взгляде, который словно бросал мне молчаливый вызов "заставь меня". Сломи, если сможешь. Затем она поднялась на ноги и слегка покачнулась на высоких шпильках. Вся ее показная смелость испарилась, и этот момент крайней уязвимости проник в мои внутренности, затопил меня безрассудной потребностью растерзать ее тело, отметить ее плоть настолько сильно и глубоко, чтобы она стала моей.
Я резко вскинул руку, чтобы восстановить ее равновесие, и она подняла на меня взгляд, выражение которого так и кричало: "О Боже, я все порчу".
- Я с тобой, - произнес я успокаивающе шепотом.
Ее голова чуть повернулась в сторону судей, и я, вытянув палец, мягко развернул ее лицо к себе.
- Только я. Смотри только на меня. Теперь послушай. Ты слушаешь меня, малышка?
Она едва кивнула.
- Хорошо. Потому что я хочу сказать тебе кое-что важное.
Я приподнял ее подбородок одним пальцем и склонил голову вниз, чтобы приникнуть к ней своим ртом.
Как будто по команде, она слегка поворачивает голову таким образом, что мой поцелуй приходится на ее уголок рта. Я придвигаюсь ближе, а она, в свою очередь, отступает назад, упираясь спиной в барную стойку.
Дыхание Тары учащается, когда она понимает, что ей некуда деться. Все ее сомнения были видны в ее глазах. Во что она себя втянула?
Ее невинность была исключительной, и в этом было что-то неведомое, что превращало моего внутреннего Доминанта в преследующего ее волка. Я неспешно скользнул рукой по ее шее. Страх заставил ее развернуть голову, но я все еще удерживал ее подбородок, наблюдая за борьбой инстинктов, которые сдавали свои позиции. Смесь ее покорности и невинности была практически сокрушительной для моего собственного контроля. Мои пальцы впились сильнее в нежную кожу ее подбородка с безошибочным намерением, которое заставило ее задохнуться от нахлынувших чувств. Я опустил голову и сорвал поцелуй с ее губ, который планировал, но совершенно не тот, который она ожидала. Я нежно скользнул своими губами по ее.
- Я только хочу защитить тебя.
Я лениво покусывал ее губы, завладевая ее доверием. Она не предпринимала попыток остановить меня, а, наоборот, даже слегка приоткрыла свой рот. Маленький подарок буквально сбил меня силой неистового желания. Но «доминирование» для меня не было синонимом «силового воздействия», это было обоюдным убеждением. Я углубил поцелуй, и она вновь одарила меня своим повиновением. А учитывая, кем она была, чего это ей стоило, и что это значило для нее, делало подарок еще более драгоценным.
В эту секунду я осознал, что столы меня заводили. Жажда заставила мою доминантность вытворять невообразимые вещи. Я хотел заполучить то, что находилось под этой прекрасной кожей, под этой жестко вышколенной силой воли. Я хотел проникнуть под ее защитную стену, в то место, которое было запретным для всех, даже для нее.
Я скользнул рукой к ее затылку и в волосы, запутывая шелковистые пряди вокруг своих пальцев. Ее глаза широко распахнулись с тихим коротким стоном, что сорвался с ее губ, который заставил мой пульс участиться.
Крепким захватом руки я оттянул ее голову назад, и ее тело изогнулось, в отчаянной попытке сохранить вертикальное положение. Страх вспыхнул в глубине ее глаз, и я заглушил ее всхлипы еще большим количеством нежных поцелуев.
- Я с тобой, детка. Не волнуйся, я не собираюсь причинять тебе боль.
Она вцепилась в мои плечи, чтобы предотвратить свое падение. Идеально.
Я проложил дорожку из поцелуев по ее подбородку, пока мой рот не оказался прижатым к ее ушку:
- Ты отлично справляешься, милая. Пожалуйста, доверься мне, - дрожь распространилась по ее телу, переходя на мое, и я ласково унял ее решительным прикосновением руки, что погладила ее по спине. – Тише, - моя рука скользнула ниже на ее задницу и упругую верхнюю часть бедра. - Милая, ты чертовски красивая, ты знаешь об этом?
Она издала стон мне на ухо, когда я приподнял ее ногу вверх, решительно скользя ею по своей ноге, прежде чем прижать ее жаждущее тело к моей жесткой эрекции.
Страх активировал ее внутреннюю кнопку неспособности эмоционально реагировать, и я устремился к ее губам, высвобождая свое желание. Одержимый голодом, о котором я не подозревал, я удерживал крепко ее за подбородок и накрыл ее губы своими. Я погладил ее язык с неподдельной страстью, позволяя своей доминирующей стороне вести меня к апогею. Она подчинилась моему господству, пока напряжение в теле не стало жаждущим.
Ее руки поднялись к моим волосам, и она вернула мне поцелуй. Это ощущение взорвались во мне голодом, и мой тающий контроль испарился полностью. Внезапно мы боролись за то, чтобы оказаться ближе, проникнуть друг в друга глубже, ощутить друг друга больше, насытиться быстрее.
- Люциан.
Негромкий звук моего имени на ее губах раздался одновременно со звоном сигнала, который был словно ведро ледяной воды.
- Спасибо вам, - прозвучал голос, который обозначал, что мы могли быть свободны.
Я взял Тару за руку и бережно повел прочь со сцены. Она едва могла идти без того, чтобы не запинаться на каждом шагу. Бедняжка нуждалась в заботливом отношении всего лишь после одного единственного поцелуя.
А я нуждался в том, чтобы слышать, как она произносит мое имя снова, как только что сделала это. То, как я реагировал на нее, было невообразимо. Невероятно. Необъяснимо. Многие женщины выкрикивали мое имя, и мне это нравилось, я обожал это. Но когда она произнесла мое имя, оно зазвучало для меня совершенно по-другому. Нет, оно взывало ко мне. Вновь неправильная трактовка. Оно взывало к какому-то другому мне.
Глава 4
Я ходил взад и вперед по своей комнате, едва веря, что мы смогли добраться до финального раунда. Теперь пять пар будут соревноваться за победу.
Мне, правда, не следовало бы идти и проверять, как она себя чувствует, но Джейс Дафф тоже прошел на следующий уровень, и то, как он внимательно наблюдал за ней, заставило меня забеспокоиться. Он был самым настоящим психом. И здесь, ко всему прочему, в личных комнатах не было камер наблюдения.
Дафф играл по правилам, но на грани, и то, только когда кто-то наблюдал за ним. Он был как приемный отец, который чуть не прикончил тебя, как убийца, который бы заставил тебя желать, чтобы он побыстрее разделался с тобой. Все остальные, в сравнении с ним, были словно безобидные котята, даже, несмотря на то, что все они представляли угрозу.
Я опустился на кровать и, откинувшись на нее, прикрыл обеими ладонями лицо. Что сейчас делает Тара? Она чувствует себя напуганной?
Я сел, воспроизводя в памяти ее ответную реакцию на мой поцелуй. Мать вашу, я так волновался по поводу ее реакции. Мы прошли кастинг потому что все, что было между нами, было правдой, никто из нас не притворялся. Я отвечал за каждое сказанное мной слово, а она - за каждую реакцию.
Я застонал от яростной пульсации, что отдавалась в моем члене, от воспоминаний тех звуков и того, как она пыталась сдержать их, но не могла. То, как ее тело содрогалось в унисон с дыханием. То, как она держалась за мою шею, потому что у нее подкашивались ноги. Однако, нельзя было не отметить неимоверное сопротивление, что исходило от ее тела; каждая мышца ощущалась напряженной. И именно это заставляло меня желать разрушить это напряжение.
