Роман Трахтенберг - Лифчик для героя. Путь самца - 2.
— Не ври! Я не выгляжу проституткой. Чтоб ты знал, они, наоборот, стараются краситься менее замет но. Чтобы в милицию или на субботник какой не загреметь и на насильника не нарваться.
— Какие тонкости ты теперь знаешь…
— Конечно, я ведь женщина.
— Не стала ты женщиной! Иначе не шлялась бы одна по ночам в боевой раскраске. Ты — мужик и знаешь, что в случае чего сумеешь дать любому в морду! Ведь внутри тебя есть я.
— Нет! Я тебя уничтожила, вырезала, порвала и выкинула на помойку. Забудь.
— Если так, то почему все видят меня в тебе? Почему у ваших охранников отношение к тебе как на зоне к пидарасам? Для них ты «петух». Опущенный, который живет под шконкой. У него отдельная посуда с дырочкой, он не ест из общей, и, соответственно, место его возле параши. Ударить его можно только ногой, а если рукой, то обернутой в тряпку.
— Но они себя ведут по-скотски со всеми!
— Не заблуждайся! Со всеми по-разному!
Пытаюсь убежать, но он на шаг впереди меня,
все время. Скользит бесшумно и перемещается не двигаясь. Проклятая тень, вот он кто. И ничего более.
— …Мама? Ты с кем разговариваешь? — Дверь квартиры открылась, в проеме появился сын.
— Сама с собой, — честно ответила я.
Олег медленно растаял в подъездном сумраке. Вот и славно! Вот и чудесно!! Вот и слава Богу!!!
* * *…С некоторых пор ОН стал преследовать меня постоянно. Что бы я ни делала, куда бы ни шла. Уселась после выступления перед зеркалом, хотела снять макияж — меня сегодня слишком уж ярко размалевали хозяйка пробовала новую косметику, — а ОН сидит рядом. Тогда назло врагам буду ходить так.
— Хельга, ты скоро? Давай умывайся и трогаем. — Блевота ждет, когда мы пойдем. Девчонки едут на метро, я с ними часть пути.
— Я готова. Поеду в гриме.
— Да ты что?! С ума сошла?
— А что такого?
— Если тебе в кайф, то ничего.
Мне-то, может, и не все равно, но нужно показать Олегу, кто хозяин в доме, вернее, в теле! Идти у кого-то на поводу, тем более у тени, не в моих правилах! Я АРТИСТКА, и идите все к чертовой матери! Мне нечего стесняться! Вот так с гордо поднятой головой и ярким макияжем захожу в полупустой вагон метро. Девчонки устало рассыпаются по сиденьям, а я сажусь гордо, держа спину прямо, положив ногу на ногу, как леди, и продолжаю пить из баночки джин-тоник. Олег уже здесь. Поднимаю подбородок и гордо смотрю на его ехидную свежевыбритую рожу. Его никто не видит. Девчонки смотрят только на пассажиров, каких-то кривляющихся малолетних отморозков, которые, в свою очередь, смотрят на меня.
— Хочешь, расскажу тебе, что про тебя сейчас говорят вон те подростки? — спрашивает Олег.
— Мне плевать на них. Они мне никто, — вполне спокойно отвечаю я.
Наш диалог никто не слышит. Девки не понимают, почему я молчу, так гордо задрав нос.
— Ага, попробуй плюнь. Они только и ждут, когда ты первая начнешь драку. А тебя не беспокоит мнение твоих новых подруг, которые с тобой едут сейчас и знают, что все смотрят на тебя как на блядь. Но тебе плевать, как ты выглядишь, главное, чтобы тебя не приняли за мужика в юбке! Пусть лучше примут за шлюху. Такой поворот событий тебе нравится больше?!
— Меня никто не принимает за мужика в юбке!
— А ты смой раскрас! Сразу примут!
— Скотина, исчезни.
Закрываю глаза, мысленно пытаюсь заткнуть уши и запеть какую-нибудь песню, которую он терпеть не может. Из репертуара Мэрилин Монро…
Гастролеры-рецидивисты
Самолет — хорошо, вертолет — хорошо, машина — хорошо, а на оленях лучше.
Хм, и этого я тоже не помнил. Зрители на программе напивались и бузили так часто, что всего и не упомнишь. На сцене мат, и публика расслабляется настолько, что начинает вести себя как хочет, то есть по свински. Как говорится, русский человек — oн как птичка божья, нажрется, как свинья, и доволен. Наверное, бабы страдали, в их адрес не всегда летала посуда, но реплики типа: «Эй, ты, а ну-ка задери ногу повыше, нам не все видать!» — нередко.
Хотя у всех своя рубашка ближе к телу, и лучше всего я помнил те дни, когда что-то летело В меня. Хотя такое случалось не часто. Помню, как-то в Новый год, когда еще студентом подрабатывал Дедом Морозом, я приехал провести уличную дискотеку. Как водится, всех поздравил, стал объявлять выступающих артистов… А толпа народа всё увеличивалась; те, кто встретили праздник дома, выходили на улицу.
Я что-то пел или говорил, как вдруг из толпы в меня полетела пивная банка. Я обиделся и честно ляпнул в микрофон, что если еще хоть одна банка в меня полетит… И тут начался просто шквальный огонь! Каждый пришедший счел своим долгом что-нибудь швырнуть. С тех пор я понял, что не надо провоцировать толпу.
Там ведь и без твоей подсказки психи найдутся. Я слышал историю про господина Кипелова который тоже пострадал подобным образом Он стоял на сцене во время концерта, пел и никого не трогал, и тут на словах: «Где ж тот человек что нам скажет…» — в него из зрительного зала полетела бутылка. «Ёб твою мать!» — закончил он фразу прямо в микрофон. После чего в «Арии» долго ходила шутка: «А где же он, тот, кто нам скажет: "Ёб твою мать!"?»
В общем, «добрый зритель в девятом ряду» — не всегда бывает добрым. От зрителей можно ждать чего угодно, тем более такой «артистке», как Хельга. Помню, как однажды мы всем коллективом приехали на гастроли, а мне сказали: «Пидараса не выпускайте, в зале серьезные люди».
— Да вы что?! — напрягся я. — Это никакой не пидарас, это женщина! Вы же понимаете, иначе бы врачи не стали ее оперировать! — Я настаивал.
Собственно, и в клубе публика не раз просила не выпускать ее, и там я всегда говорил, что не могу это сделать. Некоторые гомофобы даже деньги предлагали за то, чтобы она не вышла на сцену, но я тогда просил сумму побольше, точно зная, что они столько не заплатят. Но то на родной площадке, где все-таки имелась охрана, а здесь…
— Ой, да не хотим мы ничего понимать! — заявили заказчики. — Нам педиков не надо. Иначе вы глубоко оскорбите наших гостей…
Историю про то, что будет, если мы кого оскорбим, я не стал слушать, тем более что дело происходило на гастролях. Ты на чужой территории, и там хозяин — барин. Произойти может все что угодно. До сих пор не могу без содрогания вспоминать свои самые страшные гастроли, когда заказчики собирались меня и йога Колю убить и закопать.
От воспоминаний о тех новогодних приключениях волосы у меня на спине встают дыбом. Расскажу по порядку.
Никакой нашей (моей и йоговой) вины в том, что у заказчиков возникло желание похоронить нас посреди степи, конечно же, быть не могло. Не первый год гастролируем, а в те предновогодние — самые горячие — дни нас подставили посредники. Я уже писал в своей книге «А вы хотите стать звездой?» о таких препоганых гражданах-посредничках, тех, кто стоят между нами, артистами, и владельцами различных увеселительных заведений, а также хороших состояний, желающих выписать себе в честь праздника какую-либо звезду. Посредники эти работают часто очень скверно. И величина той кучи говна, которую они могут наложить на тебя, под тебя и для тебя, бывает разной: от чайной ложечки до жбана.
Самая скверная история в моей жизни случилась, когда на моем горизонте появились два армянина Гевон и Арташ (продюсеры «Бла-бла шоу») с предложением поехать в славный казахский город Усть-Каменогорск. Когда-то эти два армяно-казаха уже устраивали мне гастроли, и ничего страшного не происходило. Но организация данной поездки, видимо, оказалась выше их умственных бла-бла-способностей, поскольку перелет предполагался сложный. Сначала надо вылететь в Алма-Ату, потом уже оттуда в Усть-Каменогорск, где и предполагалось выступление. Затем после шоу пилить четыреста км на машине до Барнаула, откуда будет рейс на Москву. Но надо еще сказать что сразу по прилете домой нам с Колей предстояло тут же вылететь в Мурманск. Там нас ждали вообще на два выступления, а потому неустойка (задержись хоть один из самолетов) обошлась бы в тридцать тысяч долларов.
Потому я несколько нервничал.
А армяне — нет.
Они прислали мне билеты с курьером ровно в день вылета в Алма-Ату, и, увидев их, я первый раз за те долгие сутки дрогнул. Там сообщалось что в Алма-Ате мы будем в в 6.30, и нам надо сразу пересесть на рейс в Усть-Каменогорск, отлетающий в 7.10.
— Абсолютно нереально! — завопил я, набрав номер Гевона. — Надо еще пройти таможню, паспортный контроль. Предоставить для проверки сумки, а у меня йог летит с ножами, саблями и топорами. Так что нас быстро не отпустят. А кроме того, как человек тертый, я знаю, что и в Алма-Ату мы прилетим с опозданием. Наши самолеты туда вовремя не прилетают никогда.
— Вай, чё ты волнуешься? Ну опоздает московский самолет. Так и тот, что из Алма-Аты вылэтает в Усть-Каменогорск, тоже задэржится. В крайнэм случае, мы сами ваш самолет подэржим.
