Роузи Кукла - Разочарование разбуженной девочки
— Доченька! А ты одна?
— Это, что? Допрос? — Взрываюсь. Но чувствую свою не правоту и поправляюсь вежливее.
— Ну, конечно одна! А ты думала, что я с вашим кобелиной? Так, что-ли?
Мать так же неуклюже извиняется, а потом оправдывается. Говорит, что мол, она переживает за меня и добавляет, что она мне все еще мать. Меня эта фраза раздражает, и я отвечаю, как можно спокойнее, чтобы не нагрубить ей.
— А я и не сомневаюсь в этом.
Вот и поговорили. Сама не понимаю в чем дело. Но в последнее время, особенно в последние дни я в разговорах с ней все время срываюсь. Почему? Что же не так? Хочу успокоиться и побыть наедине. Надо понять все это. И почему я так с ней? Ведь мать она мне и хорошая. Ведь я же ее люблю. А мы все последние дни лаемся.
Так, что пребывание на квартире родителей подруги запланировано мной для спокойствия и разборок со своим я. Так получилось, что после их отъезда они просили меня приглядывать за квартирой и по возможности бывать в доме, а вечером, периодически зажигать свет в комнатах. Хоть и поставили они квартиру под охрану, но все равно, просили бывать в ней и приглядывать. Что я и делала. Я уже пару раз оставалась в пустой квартире на ночь и мне это нравилось. Быть хозяйкой в этой квартире и делать все, что я захочу. Поначалу я просто заходила, шла на кухню и ставила чай. Пока он закипал я, повсюду зажигала свет. Периодически я ходила по комнатам и то включала, то отключала свет. Потом уходила домой. Но, как-то раз я задержалась и сама не подозревая, стала рыться в шкафу. Конечно это верх неприличия, рыться в чужих вещах и так поступают только воры, но я искала свой дневник. Я его прятала от отчима, у своей в то время, лучшей подруги. Так он и остался в их доме. Они уехали, и я решила его забрать. Искала сначала в вещах подруги. Ее письменном столе. Просто зашла в ее комнату и стала открывать дверцы и вытаскивать ящики из ее письменного стола. Среди кучи исписанных тетрадей, детских книг и учебников я обнаружила конверт. Просто обычный, почтовый. Ничего примечательного, если бы не надпись на лицевой стороне. «Наденьке! Моей лучшей подруге»
От этой записи у меня с волнением забилось сердце. Это она нарочно его подложила сюда. Поняла я. Знала, что я все равно буду искать свой дневник и буду в ее вещах копаться. Господи! Как же она хорошо меня знала!
Я прочла ее письмо ко мне. Она писала следующее.
«Если ты держишь в руках это письмо, то я все рассчитала и сделала правильно. Я ухожу из твоей жизни, наверное, навсегда. Ухожу по причине, и не просто так. Ухожу, забирая с собой нашу дружбу и любовь. Да! Именно так. Сначала дружбу, а потом любовь. Ты сомневалась, и я это почувствовала. Ты усомнилась в моих чувствах к тебе. Знай, что я буду с тобой навсегда. И хоть ты и будешь от меня далеко и будешь жить своей собственной жизнью, но я так и буду носить в себе эти наши девичьи секреты, нашу дружбу и любовь к тебе.
Нет таких слов, или я их просто не нахожу, чтобы сказать тебе всего того, чего хочу. И, наверное, уже не скажу. Знай, моя верная подруга, знай, что я не просто дружила с тобой, нет, я была просто счастлива, быть с тобой. Я так хотела быть с тобой, и твои поцелуи просто сводили меня с ума. Я не спала ночами, мучилась. Все не решалась сказать тебе и открыться. Знай! Что я так и не решилась на нашу близость. А мне ее так хотелось! Я мечтала о ней, я сгорала, я таяла. Я в тебе растворялась, а ты этого даже не замечала!!! И вот я пишу тебе это письмо и в нем открываюсь. Можно сказать, что я признаюсь в нем, в этом письме, в любви к тебе! Ты это знай! Я так хочу. Потому, что ты заслужила мое признание к тебе, потому, что я остаюсь на всю жизнь к тебе благодарной.
Прощай, моя первая в жизни любовь. Целую!
P.S. То, что тебе нужно, находится» …
И дальше она сообщала, где лежит мой дневник. Достала его. Уселась читать. Полистала страницы, но через минуту отложила. Все, о чем я тогда писала, это меня уже не трогало. Перечитала свои воспоминания о нашей с ней встрече. Я, когда писала, все боялась, что отчим прочтет, и поэтому, шифровала все свои записи. Но, как только стала читать, то, сразу же, все поняла и без перевода.
Весь остаток вечера я проревела. Сама не знаю почему. То ли от того, что все не складывалось, то ли от напряжения в отношениях. А тут еще это письмо! Растрогало меня окончательно. Опять я осталась ни с чем. Опять у разбитого корыта. А Толик? Что, Толик? Кто он для меня? Кролик? Да! Просто подопытный. Я и не собираюсь с ним больше никаких дел иметь. А ведь ему все это, что я устроила, понравилось. И эта облезлая Мурка. А, что? Разве не так? Разве ему не понравилось? И я принялась вспоминать. Отвлеклась и это меня успокоило. Перед сном мне опять захотела откиснуть в теплой воде, полежать в ванной. Включила воду, и пока она набиралась, я застелила себе постель на диване, в большой комнате. Не хватало банного полотенца. Поискала в шкафу. Не нашла. Потом решила поискать глубже. Полезла в кипу белья и внезапно наткнулась пальцами на эту штуку. Ту, самую, что мы с подругой разглядывали, когда вместе баловались одни в доме. Это она мне, вспомнила я, ее показывала. И мы с ней баловались. Включали и прикладывали эту штучку между ног, к нашим пирожкам, друг к дружке.
Я ее взяла и включила. Удивительно, но она зажужжала. Не так резво, как раньше, но все же. Постояла, послушала, выключила. Пошла в ванную.
Встала и рассмотрела себя перед большим зеркалом.
Такое большое зеркало в ванной комнате можно назвать причудой, но мне оно нравилось. Можно было подойти и всю себя видеть в нем обнаженной от кончиков пальцев ног и до прически на голове. Это зеркало, наверное, тоже часть воспитания, установившегося в этом доме. Стою и рассматриваю себя. Эротично. Очень! Я даже испытываю легкое волнение. Провела руками по телу, потом самыми кончиками пальцев. Осторожно и нежно веду по телу и смотрю. Очень приятно чувствовать, а видеть это возбуждающе вдвойне. Подушечки пальцев полезли на высокую грудь, скользнули и зацепились, невольно, за торчащие соски. Пропустила их между пальцами и нежно прижала. Так приятно, так хорошо! А, что? Разве я не красивая? Разве нет во мне изюминки? Взять хотя бы мою грудь. Ну, что? Думаю, что я буду одной из сотни по ее размеру и красоте. Нет! Чего там сотни, тысячи! А, что? Разве не так? Смотри какая. И я начинаю ей играться, поглаживать, стискивать. Мне всегда ее приятно трогать, и скажу откровенно, то и чужие взгляды на нее мне не безразличны. Я каждый раз замечаю, как на нее смотрят женщины и мужчины. Первые, оценивающе и многие с завистью, а мужчины, ну почти все, с восторгом и восхищением. Да и фигурка моя ничего. И ножки не коротышки, а ровненькие и в меру длинные. Наклонилась и погладила. Вспомнила, как я их демонстрировала. Рассмеялась. А, что? Ведь все здорово получилось! Как я им всем! Раз и нахлестала. Нет, натыкала своим телом. Пусть знают! А то «доченька, доча»! Что это за обращение такое, как с маленькой Машкой. По моему, я им всем показала, что я уже не «доченька», а самая настоящая женщина. Нет! Вот же, не так! Пока еще не испорченная. Нет, не так! Взрослая девочка! Нет, опять эта девочка? Да, что же это такое?
Ну, да ладно. Чувствую, что мне уже недолго оставаться девственницей. Кстати, что там у нас? Лезу пальчиками и тяну свои малые губки. Подняла глаза и вижу такую чудесную картину! Сразу по телу пробежало легкое волнение. Внизу потянуло, заныло. Да, вот еще что? Я сначала не хотела, а вот теперь решила, что в субботу пойду к этим свингерам. Как она там выразилась? Свиньям?! А чего я собственно хочу? Лишиться девственности по ее совету? Это за деньги, что ли? Наклоняюсь и грожу ей пальчиком.
— Смотри, мне! Проказница! Знаю, что тебе хочется? Перехочется! Не морщись, не прячься, а лучше мне посоветуй, какую прическу мне тебе сделать? Нельзя же такой лохматкой на люди выходить!
Начинаю прикрывать руками волосики там и примеряться с новой прической.
— Нет! Лысенькой, пока рано! Да и вызывающе. Ну, прямо, как у настоящей давалки. Так не годится! Надо поскромнее, оригинальней.
Руками прикрываю часть волосатого лобка и смотрю на фигурки, составленные из рук, сердечки, полоски, треугольнички. Нет, все не то. Чего-то не хватает. Ага, вспомнила! Надо посмотреть в литературе, с чем там девочки выступают, с какими прическами. Возвращаюсь в комнату и остаток вечера трачу, сначала на поиски, а потом на изучение порнографии. Это тоже из коллекции ее родичей. Листала, листала. Все, не то! Один раз, для общего развития можно, но я от этого не тащусь. В конце, концов, устаю и ложусь. Не буду я с ней ничего делать! Вот и будет это моим оригинальным началом. Раз уж девственница, то и вид у меня должен соответствовать. А там, посмотрим?
Утром меня будит мамин звонок. Она просит меня подойти к ней на работу, часам к десяти.
— Да, и пожалуйста, доченька, оденься скромнее, а не так как в прошлый раз. У нас комиссия, проходим аттестацию.
