С. Алесько - Чаша Владычицы Морей
— Вот в этом-то я не сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. — Отвечай, мальчишка!
— Я люблю Эли, — буркнул я. — Если б не это, сейчас бы с вами тут не болтал.
Хаген захохотал.
— Этого я на твоей ладони не заметил! — проговорил он, отсмеявшись. — Ладно, уговорила, — бросил он матери. — Забираю обоих.
Она заплакала. Хаген подошел к ней, погладил по голове и сказал:
— Не беспокойся о них. У меня им будет лучше, чем здесь. А тебе — спокойнее, с мужем и другим ребенком. Поменьше показывай печаль о старших детях, тогда все сложится неплохо.
Потом он повернулся ко мне:
— Прощайся.
Одновременно со сказанным вслух в голове у меня прозвучала фраза, произнесенная голосом Хагена: «Больше ты с матерью не увидишься.» Я тогда и не рассчитывал на встречи с ней в будущем, при ее-то муже, поэтому воспринял все спокойно. Мы обнялись на прощание, она меня поцеловала, ничего не сказала, видно, боялась снова расплакаться. Я взял Эли за руку, и мы вышли вслед за Хагеном. Он повел нас на берег моря, примерно на то место, где мать его нашла, остановился и попытался взять сестру на руки. Она разревелась и вцепилась в меня. Хаген стал еще угрюмей.
— Ладно, — сказал. — Держи ее ты, только очень крепко. Ни в коем случае не выпускай, или она погибнет. А я возьму тебя за плечи. Может, сожму слишком сильно, но ты не вырывайся, иначе упадете оба. Понял?
Я сказал, что понял. Он сжал мне плечи чуть ли не до хруста, и вдруг нас будто какой-то силой рвануло вверх и понесло куда-то, очень быстро. Не успел я испугаться, как мы уже стояли в огромном зале с каменным узорчатым полом, серыми колоннами вдоль стен и высоким стрельчатым потолком. Я раньше никогда такого не видел. Еще там были огромные окна, но стояла ночь, и за ними ничего не просматривалось. В зале горело несколько светильников: чаша на высокой ножке, а в ней полыхает бледное пламя, прекрасно все освещающее. Ни тебе свечей, ни факелов. Мне после этого перемещения стало сильно не по себе, желудок как подскочил к горлу, так там и застрял. А Эли вывернулась у меня из рук, запрыгала вокруг и заканючила:
— Еще, Сэнди, еще!
Хаген усмехнулся и потрепал ее по голове.
— Мое семя, — с гордостью произнес он. — А в тебе, парень, ни капли магии, как я посмотрю. Да и откуда бы? Впрочем, ты тоже не бездарен… в своем роде.
— Где мы? — наконец смог выдавить я. — И как сюда попали?
— В моем замке. Попали очень просто. Переместились с помощью волшебства.
Тут я не выдержал и сел прямо на пол. Хаген захохотал, и его смех гулко отдавался под каменными сводами.
— А вы кто? — спросил я.
Он тут же помрачнел.
— Скажу тебе, кто я, мальчишка. Но предупреждаю: если позволишь себе хоть смешок, хоть ухмылку, хоть гримасу, боюсь, я не сдержусь, и тебе придется ОЧЕНЬ плохо. И чтоб дочери моей не смел никогда рассказывать эти ваши гнусные стишки и прибаутки!
Я, честно скажу, струхнул, он это заметил и несколько успокоился.
— Я колдун с ОркнЕйских скал, — заявил он безо всякого выражения.
— Колдун с Оркнейских скал? — переспросила Кэтрин удивленно. — Это тот самый? — и она продекламировала стишок, который в Алтоне знал каждый ребенок:
Про колдуна с Оркнейских скал
Глухой лишь только не слыхал.
Он жен имел прекрасных тьму,
Но все наставили ему
Рога ветвистые, потом
С любовником покинув дом.
Женился восемьдесят раз,
Скажу вам сразу, без прикрас.
И всякую жену любил,
И чуть не на руках носил.
Но ни одна с ним не могла
Жить больше года — вот дела!
Что не устраивало их,
Про то не ведает мой стих,
Но тот колдун теперь один
Сидит на скалах, нелюдим.
И даже дочь его одна
Ужиться с папой не смогла,
— закончил с усмешкой Сэндклиф не слишком складной отсебятиной. — Тот самый, Кэт, тот самый. Но мне тогда было не до смеха.
— Какой ужас! — с искренним испугом воскликнула Кэтрин. — Никогда не думала, что колдуны существуют в реальном мире! Ладно, там всякие народы-нелюди, пусть мелкое волшебство. Но настоящие чародеи?! И он все может?
— Думаю, не все, раз с женами ему не везет, — ухмыльнулся Сэндклиф. — Но колдун он могущественный. Замок у него на Оркнейских островах огромный, а прислуги — ни одного человека, все делается с помощью магии. И еда, и разные вещи туда волшебным путем попадают. Людей он к себе иногда переносит таким же способом.
— Кого и зачем, раз слуги ему не нужны? — поинтересовалась девушка.
— Ох, и любопытная ты, Кэт! — засмеялся капитан. — Я и сам толком не знаю. Он тогда много с кем общался. С одними обсуждал какие-то магические вопросы, с другими — темные делишки. Любил он вовсюда нос совать, а поскольку с женщинами ему фатально не везло, а с мужчинами он, к его чести надо сказать, спать не желал, то желчи и злобы у него хватало. Так что сама можешь догадаться — людей он не слишком благодетельствовал. Ну, и еще иногда переносил к себе девиц для развлечения. Даже мне в свое время перепало, пока я у него жил.
— Сколько же ты там прожил?
— Семь лет. Сказки мне Эли подарила как раз перед тем, как Хаген отправил меня в самостоятельное плавание.
— И когда он с тобой девицами делиться начал? — усмехнулась она.
— Когда мне пятнадцать стукнуло, — ничуть не смутившись, ответил он. — Если б я жил в нашей деревушке, Кэт, раньше бы начал. Он тянул до последнего, все допечь пытался.
Кэтрин рассмеялась. Нахальная самоуверенность капитана в отношении женщин забавляла ее с самого начала.
— Сэнди, давай по порядку, как раньше, так было интереснее.
— Ладно, давай по порядку, — согласился он. — После того, как мы очутились в замке, Хаген (так он и просил себя называть, не знаю, настоящее это имя или нет) показал нам с Эли наши комнаты. Они рядом располагались, просторные, красиво и богато обставленные. Мы с ней такого никогда не видели. Она-то быстро привыкла, маленькая совсем была, а я долго боялся до чего-то лишний раз дотронуться: вдруг испорчу или испачкаю. Ну, и с магией этой чертовой намучился. Хорошо, мне Эли помогала, а то ни тебе светильник зажечь, ни погасить, ни одежду постирать или заштопать… Колдун, конечно, обо мне заботился, как и обещал матери, но иногда его подолгу в замке не бывало, или он просто обо мне забывал. Временами, наверное, видеть ему вообще никого не хотелось. Но это уже когда они с Эли стали по-настоящему ссориться.
Хаген сестру сразу взялся обучать волшебству и, судя по всему, способности у нее оказались не маленькие. Он поначалу гордый и довольный ходил. Но года через три пыла у него поубавилось: не смог он наладить с ней человеческих отношений. И вроде не так уж он был плох: никогда ее не обижал, даже любил по-своему, но не клеилось у них и все тут. Наверное, с женами у него такая же история. Пока я в замке жил, он только с девками общался, приличная женщина там ни разу не появлялась.
Как-то поссорились они в очередной раз с Эли, а она уже читать умела и стала потихоньку от него в библиотеку лазать и сама что-то там заучивать. Мы с ней по-прежнему оставались лучшими друзьями, она даже пыталась меня магии учить, безрезультатно, конечно. С Хагеном она тогда несколько месяцев не разговаривала, тому, видно, совсем тоскливо стало, и колдун решил со мной пообщаться. Пришел как-то в мою комнату и говорит:
— Ты-то, оболтус (он меня никогда по имени не называл), чем собираешься в жизни заниматься? Я тебя до старости лет терпеть не намерен.
Я пожал плечами и сказал, мол, хочу быть к морю поближе. Он посмотрел на меня внимательно, потом опять стал мои ладони изучать.
— К морю поближе, это понятно, ты у моря зачат, у моря рожден, у моря выращен. Оно у тебя в крови, — пробормотал он. — Но рыбачить всю жизнь ты не сможешь, слишком просто, отцовская кровь не позволит… — Он задумчиво покачал головой, я молчал. — Хочешь стать мореходом, на больших кораблях плавать?
— Да, — ответил я.
— Учиться много придется, — усмехнулся он. — Ты, небось, ни писать, ни читать не умеешь?
— Умею, Эли меня научила. А счет я и раньше знал.
Он поморщился, потом сказал:
— Тем проще.
И Хаген стал меня учить. Не морскому делу, конечно. Я не уверен, что он сам сможет парус поставить и уж тем более кораблем управлять. Колдун рассказывал мне о ветрах, о морских течениях, приливах и отливах, штормах, ураганах и штилях, о небесных светилах и как по ним узнавать время и направление. Говорил он и о морских тварях, обычных и магических. Надо сказать, наставником Хаген оказался хорошим. Я слушал его с удовольствием, и читал все, что он мне давал, ну, и кое-что сверх того. Колдун, видя мой интерес, начал относиться ко мне подобрее. Видно, я его вполне устраивал как ученик. Но по имени называть так и не стал, да и временами бывал угрюм, когда с Эли у них особенно не ладилось. Оно и понятно: с чужим мальчишкой отношения складываются лучше, чем с родной дочерью. Но или на нем какое-то проклятие, или просто на роду так написано, а с женщинами Хагену не везет.
