Кресли Коул - Профессионал
— Вот что я чувствую. — Он толкнулся, и между его членом и моим клитором оказался лишь слой шёлка.
Я низко застонала, запрокинув голову назад.
— Ну уж нет, — рявкнул он, обращая на себя мой взгляд. — Ты будешь смотреть на меня, как смотрела, когда дразнила, Наталья. Как будто умрёшь, если я тебя сейчас не трахну. — Он толкнулся второй раз, отчего моё тело задрожало. — Твои глаза умоляли перегнуть тебя через стол и вонзиться прямо в твою киску. — Новый толчок. — Ты это хотела мне сказать?
— Да! — Я уже была на грани, намереваясь кончить прямо вот так. — Я и сейчас хочу этого.
— Господи, женщина. — Он вновь качнул бёдрами, скользя по мне членом. На головке выступило больше влаги, которую он вытер шёлком, затем вновь расположился в прежней позиции.
Эти толчки и жар сводили меня с ума.
— Пожалуйста, не останавливайся!
— Мне стоило бы остановиться, оставив тебя в том же положении, в котором ты бросила меня. — Он наклонился, чтобы прогрохотать мне на ухо, — готовым взорваться, кончить прямо в штаны. Я был так близко, что уже желал этого — и наплевать на последствия; я желал, чтобы ты довела мой член до разрядки в комнате, полной людей.
Я вздрогнула, и его большие пальцы впились глубже.
— Расстегни платье.
Я распустила завязки, затем откинула половинки лифа в сторону, обнажив бюстгальтер.
— Очень мило, — произнёс он с новым толчком. — А теперь сними и это.
Я стянула его наверх, желая, чтобы Севастьян увидел мои тяжёлые груди.
Когда с новым толчком они подпрыгнули, он приказал:
— Поиграй с ними.
Мои руки взметнулись вверх, обхватывая груди.
— Милая Наталья. — Он ещё раз качнул бёдрами. Шёлк уже промок насквозь. — Ты собираешься намочить меня сквозь трусики? — Двумя пальцами он провёл вдоль нижней стороны члена, прежде чем вернуть его на место.
Я застонала.
— Почему ты не займёшься со мной сексом?
— Не забывай, что это наказание. — Более жёсткий, сильный толчок. — И ты — не для меня. А теперь покажи мне, какими твёрдыми могут быть эти сосочки.
Я потянула их.
— Сильнее.
Я подчинилась, застонав, когда ощутила, как его большие пальцы меня раскрывают, практически готовясь пронзить. — Внутрь, Севастьян. Засунь пальцы в меня.
— Ты когда-нибудь засовывала в себя один из тех вибраторов?
Моё лицо вспыхнуло — удивительная реакция, учитывая обстоятельства. Но я честно ответила:
— Да. Мне это нравится.
Он зарычал, увеличивая темп.
— Так почему ты до сих пор девственна?
— Не встретила… подходящего парня, — ответила я, задыхаясь.
— И думаешь, что встретила теперь? — Пришла очередь скользящих движений, во время которых его член двигался вдоль моего влажного клитора.
— Севастьян! — Я могла практически представить, как он меня трахает, а его напряжённый жезл вонзается в мою сердцевину. Он будет меня трахать и трахать, пока не заставит кончить на своём члене. Пока не заставит выдоить эту толстую штуку… — Боже, я сейчас…
Он накрыл ладонью мой рот, заглушая крики. Потом просунул два пальца между губ, угощая моим собственным соком.
— Соси, — приказал он.
Моя голова откинулась, и я восторженно принялась сосать, представляя вместо пальцев его член. От этих резких толчков я начала кончать. Я кричала, сосала и не желала, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Спазмы внутри с каждой волной несли невыносимое наслаждение — и безумный голод, нуждающийся в утолении.
Я не могла этого больше выносить, и тогда Севастьян отодвинулся и поднял мои колени к голой груди. Я прижалась спиной к стене, мои лодыжки оказались у него на плечах, а трусики он сдёрнул к бёдрам, полностью меня обнажая. Не отрывая взгляд от моей набухшей плоти, он обхватил свой большой член кулаком, принимаясь мастурбировать.
Мышцы на его шее вздулись от напряжения, он приказал:
— Смотри, как я кончу на тебя. — Он целился мне между ног. От мысли о том, что он будет на меня кончать, я снова растаяла; моя киска под его взглядом дрожала и сжималась…
— Блядь, женщина, я вижу тебя! — Подавив вопль, он начал изливать струи спермы.
Когда на мои чувствительные губки попало обжигающее семя, я застонала, приглашающе разводя ноги.
Он прошипел сквозь зубы:
— Моя жадная девочка хочет большего? — Он сжал член, и очередная струя упала на мой лобок. Снова и снова он дрочил, пока его пульсирующий член не оказался совершенно опустошён…
В потрясении я потянулась к нему, желая поцеловать.
Но он оттолкнул мои руки.
— Нет-нет. — Обхватив ладонями мои бёдра, он принялся втирать своё семя в плоть.
Почему? Зачем? Разве это может быть так сексуально? Как обычно, я и понятия не имела, что он будет делать дальше. Моё возбуждение вновь достигло пика, но я послушно сидела, позволив себя одеть.
Вернув мои трусики на место, он всей ладонью шлепнул по моей влажной промежности — от чего я дернулась за новой порцией. С тем же выражением мужской удовлетворённости на лице он произнёс:
— Завтра ты все еще будешь меня ощущать.
Порочный, сексуальный, властный мужчина. Я не могла представить, чтобы кто-то ещё мог восхищать меня так, как он. Я хотела заключить его в объятия и прошептать, что он сводит меня с ума.
Но он застегнул ширинку и собрался уходить, оставляя меня в этом положении.
— Лучше обрати внимание на того, кем на самом деле сможешь манипулировать. Так что, желаю завтра повеселиться с Филиппом.
Когда он был у двери, я встряхнула головой, чтобы прийти в себя.
— Это всё, что ты можешь мне сказать?
Не оборачиваясь, он произнёс:
— Не смей больше меня дразнить. Я играю лишь в те игры, в которых сам устанавливаю правила.
— Правила, Сибиряк? — Сейчас, когда я уже не была ослеплена страстью, эта его властная натура мне не нравилась. — Можешь устанавливать свои правила, чтобы потом посмотреть, как я буду их нарушать.
— Будешь дразнить меня снова, зверёк, и последствия тебя не обрадуют. — Он вышел, хлопнув дверью.
Памятка на будущее: раздразнить Севастьяна при первой же возможности, чтобы узнать о "последствиях".
В этой кладовке, всё ещё разгоряченная — и мокрая — после его манипуляций, я приняла два решения:
Александр Севастьян будет моим первым любовником.
И я позволю ему думать, что правила устанавливает он.
Глава 16
— Ты ведь Севастьян, да? — Когда неделю спустя я наткнулась на него внизу, в моём вопросе звучал неприкрытый сарказм. — Разве мы не встречались как-то в кладовке?
С того момента прогресс в деле лишения меня девственности Севастьяном оставался нулевым. Что неудивительно, учитывая, что он отказывался со мной общаться, не считая "привет-пока".
На этот комментарий он задрал бровь, двинувшись за мной следом, пока я направлялась в кабинет Пахана.
Я нахмурилась. За последние семь дней мы ни разу не оставались наедине. Он всегда был поблизости — и одновременно на расстоянии.
Утром после кладовки горничной, я вновь проснулась с улыбкой на лице, надеясь снова его увидеть. Я позвонила Джесс и рассказала о нём и обо всём вообще. Она уточнила лишь одно:
— Нэт, ты всё ещё со своей бородавкой?
Я уверила, что уже ненадолго.
На завтрак я шла подпрыгивающей походкой.
Но обнаружила, что Севастьян вернулся к своему отчуждённому состоянию, едва обратив на меня внимание. Пока моё тело всё ещё испытывало последствия наших вчерашних занятий, его разум уже был занят другим.
Я решила, что если он считал то, что было в самолёте, недостойным, значит затаскивание меня в ту кладовку было, по его мнению, вообще ужасным. Я старалась остаться с ним наедине, чтобы попробовать поговорить. Безрезультатно.
Меня охватило разочарование. Со временем разочарование стало больше походить на гнев.
Я прожила без Севастьяна семь дней. Я признала поражение. Моя одержимость померкла.
Нет, правда!
— Тебе что-то нужно? — мой голос был холоден. Ага, теперь он меня, значит, замечает?
Одет он был, как картинка — тёмно-серые брюки и облегающий кашемировый свитер, но выглядел так, словно не спал несколько дней.
— Вы с Ковалёвым неплохо ладите, — нейтрально заметил он.
— С ним легко ладить. — Мы с Паханом были словно две горошинки из одного стручка, смеялись над одними и теми же шутками, радовались одинаковым книгам и блюдам.
Каждый день становились ближе друг к другу.
Иногда мы говорили по-английски, иногда — по-русски. Он был остроумен и на том, и на другом языке, и мы часто смеялись до слёз. Наше общение являлось почти полной противоположностью моим отношениям с отцом. Я никогда не сомневалась, что он любил нас с мамой, но Билл Портер был тихим мужчиной. Мы вместе работали на сельскохозяйственной технике, проводя время в удобном молчании.
