Рей Гордон - Желанию нет предела
— Почему ты мне сказала об этом? — спросила я, отхлебывая кофе.
— Не знаю. Думаю, ты могла все обнаружить и расстроиться.
— Я бы не расстроилась. Но я довольна, что ты сказала мне. У тебя есть… у тебя есть подруга?
— Нет, сейчас нет. У меня была связь с девушкой из колледжа, но… Ну, у нас не получилось. А ты как?
— Нет, у меня нет… О, я понимаю, что ты иметь в виду! Нет, в данный моменту меня нет мужчины. Да я и не ищу. Понимаешь, мне хочется прийти в себя после развода.
— Ты такая очаровательная девушка! Скоро у тебя от мужчин отбоя не будет! — она рассмеялась, и я с опаской подумала, что могла ей понравиться.
Хотя мысль о том, что за мной начнет ухаживать девушка, не только шокировала, но и возбуждала, мне стало интересно, к чему может привести такая связь. Я хочу сказать, что жить вместе с ней, делить одну ванную, одну гостиную, сколько это будет продолжаться, прежде чем… Мои мысли снова сбивались с курса. Я ей никак не могу понравиться! Но где-то в глубине темных уголков сознания я надеялась на противоположное.
Я невольно задумалась о том, чем конкретно занимаются лесбиянки. Лижутся языками, доводят дело до оргазма, лаская устами клиторы друг дружки, но что еще? А может, они пускают в ход искусственные члены? Я представила, как Шерон лежит обнаженная с раздвинутыми ногами, а ее партнерша то вонзает, то вытаскивает огромную свечу из ее плоти, сочного влагалища. Я подозревала, что между девушками также существует какая-то любовь. И не сомневалась, что их влекут не только влагалища!
Посмотрев на округлые груди Шерон, я представила ее соски. Возбуждается ли она, глядя на свое собственное тело? Если ее сексуально волнует тело не мужчины, а другой женщины, то она, несомненно, находит собственное тело возбуждающим! Лесбиянки должны сосать друг дружке соски — делать все, что любят проделывать мужчины с грудью.
Я хотела спросить Шерон, каково ласкать устами влагалище другой девушки. От этой мысли по моей спине пробежала дрожь. Я даже возбудилась. Мне не хотелось лизать ее, но я представила что Шерон лижет меня, мое раскрытое влагалище. Мысль о том, что она получает удовольствие от моей влажной прелести, не на шутку взволновала меня. Я представила голову Шерон между своих ног, длинные светлые волосы ниспадали мне на живот, пока девушка раздвигала срамные губы и подлизывала мои подношения.
— Я пойду спать, — заявила она, допив кофе. — У меня занятия с самого утра, и я немного устала.
— Хорошо. Я тоже устала. Постель застелена, но боюсь, что настольная лампа не горит.
— Пустяки, — Шерон зевнула, когда я поднялась.
— Увидимся завтра — выспись как следует.
Смотря ей вслед, я снова задумалась над тем, почему она предпочитает собственный пол. Сейчас, когда у меня появился странный интерес лесбиянкам, хотелось узнать, о чем думает Шерон, когда идет по улице и видит хорошеньких девушек. «Она должна смотреть на девушек точно так же, как на них глазеют мужчины», — задумчиво бормотала я про себя. Разглядывает ли она выпуклости грудей? Думает ли о том, какие у девушек соски? Мечтает ли о горячих, влажных срамных губах под короткими юбками?
Забравшись в постель, я накрылась стеганым одеялом и обнаружила, что мое собственное влагалище очень сильно намокло! Неужели мысль о том, что Шерон лижет меня в этом месте, вызвала поток девичьих соков? Или, возможно, тут виновата мысль о том, что меня лижет кто-то другой, взяв клитор устами? В любом случае, я все разузнаю о юной Шерон и о ее лесбийских думах.
Глава пятая
На следующее утро Шерон поднялась рано, приняла душ и стала собираться в колледж. Выбравшись из постели, я надела халат, спустилась вниз, вошла на кухню и обнаружила, что она сидит за столом в лифчике и трусиках и жует кукурузные хлопья.
У Шерон было хорошее тело — стройное, с нужными изгибами, упругая кожа дышала свежестью и не имела изъяна. Груди были полны, хорошо округлены и, мне представилось, очень тверды. Когда она встала и отнесла миску к раковине, я заметила выпуклость на красных трусиках, и у меня возникли странные мысли о ее срамных губах, влажной девичьей плоти, устроившейся между ними, клиторе, влагалище.
Образ моих мыслей менялся, отклоняясь от прямой и узкой социальной нормы, в духе которой я воспитывалась. Меня сейчас волновала Шерон — ее юное влагалище, должно быть, горячее, влажное и очень тугое, внутренние губы маленькие и лишь немного выступают наружу из хорошенькой щели, клитор, защищенный красивой розовой оболочкой твердый и всегда готовый к мастурбации, возбуждению и оргазму. Подстригала ли она волосы на лобке? Или сбривала его полностью, как я?
«Но почему меня преследуют такие мысли? — спросила я себя. — Что со мной происходит? Почему я, женщина, предпочитающая другой пол, мечтаю как о влагалищах и твердых грудях молодых девушек, так и о длинных, толстых пенисах мужчин?»
— Ты хорошо выспалась? — спросила я, наполняя чайник и думая о том, мастурбировала ли Шерон до того, как встала: засовывала ли изящные пальцы между набухших срамных губ и массировала ли клитор до извержения, строя фантазии о моей влажной прелести.
— Да, очень хорошо, — ответила она, поворачиваясь ко мне, ее блестящие золотистые волосы ниспадали на обнаженные плечи. — Надо исправить лампу на ночном столике, чтобы можно было читать в постели.
— Видно, перегорела лампочка, — ответила я. — Где-то есть запасные лампочки — наверное, под лестницей.
— Я поищу потом.
Ее соски выдавались через красный кружевной лифчик, и я подумала, каково будет взять их в рот, сосать, возбуждать языком. Мне снова пришла в голову мысль о том, чтобы заманивать не только мужей, но и жен в свою берлогу и соблазнять их. Но мне нужен опыт — сексуальный опыт с женщинами, прежде чем пытаться соблазнять их. Я желала, отчаянно жаждала заполучить в горячий рот трепещущий в оргазме клитор. В моем сознании проносились живые картинки раскрытого влагалища Шерон, прижатого к моему рту. Я почувствовала, как раздуваются срамные губы моего влагалища, как внутри все переворачивается. Я желала Шерон, ее тело, влагалище. Я не понимала хода моих мыслей и того, как они возникали в голове. Черт возьми, что со мной происходит?
— Я лучше пойду, — сказала она, улыбнувшись, и отбросила волосы от искрящихся голубых глаз.
— Когда у тебя заканчиваются занятия? — спросила я, пытаясь удержать себя от желания протянуть руку и ущипнуть Шерон за грудь, взять рукой выступ в ее трусиках.
— Точно не знаю. Либо в середине, либо в конце дня. Не знаю, какие у меня сегодня занятия. Кстати, вот почта, — добавила она, указав на стол, и вышла.
На столе, тая угрозу, лежал белый конверт. Я инстинктивно угадала, что это, разорвала конверт и прочитала следующее:
«Спорю, ты спишь и видишь, как Джим трахает тебя во влажную щель! Но ему больше нравится щель Кэролайн, ты это знаешь, разве не так? В постели от тебя все равно не было толку, ты это также хорошо знаешь. Ты проиграла!»
Скомкав листок бумаги, я отправила его в мусорную корзину. Черт возьми, с какой целью мне посылают эти записки? Я терпеть их не могла, презирала их! Я хотела навсегда выбросить Джима и Кэролайн из головы — забыть всю боль. Час их погибели настанет. Но зловещие записки, мучившие меня, могли продолжаться вечно.
Шерон ушла, надев укороченные джинсы и тенниску с «Роллинг-стоунс». Снова задумавшись о том, удастся ли ей понравиться, я наблюдала за Шерон из окна гостиной. Гладкие бедра смотрелись изящно, без изъяна, упругие ягодицы заполняли джинсы. Раздумывая о том, не посвятить ли ее в свои планы разрушения брачных союзов, я мыслями вернулась к свободной комнате и взяла телефонную книгу.
— Сейчас нет большого спроса на кровати и гардеробы, — откровенно заявил мне мужчина из магазина подержанной мебели.
— Вы утверждаете, что нет спроса, чтобы сбить цену на мой товар и нагреть руки? — возразила я.
— Назовите мне адрес, и если вы согласны, я приеду через полчаса, чтобы определить цену, — беспристрастно ответил он.
Я поняла, что меня вот-вот обдерут как липку. Этот мошенник явно хотел быстро обогатиться, но у меня не оставалось выбора. Комнату надо было освободить и переделать в вертеп — берлогу для порока.
Мужчина из магазина явно заинтересовался, раз прибыл на десять минут раньше. Осмотрев мебель, он втянул воздух сквозь поджатые губы и покачал головой, словно намекая, что всему этому грош цена. Мужчине было лет двадцать пять, выглядел он неплохо, и я никак не могла решить, стоит ли соблазнять его. На нем были облегающие джинсы — слишком тесные, судя по размерам выступа. «А не захочется ли ему, чтобы я вытащила его член, отсосала головку, осушила яйца и выпила подношения?» — раздумывала я. В утвердительном ответе не оставалось сомнений!
